Алмазы для Золушки - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 26

В окружении нескольких сероватых воинов – босых, в набедренных повязках, к незваным гостям вышел местный вожак: то ли вождь, то ли жрец – в длинном заношенном халате неопределенного цвета, глубокой, почти до бровей, круглой шапочке, в торчащих из-под халата брюках и почти новых кроссовках, наводящих на дурные мысли о судьбе их бывшего хозяина. Он был немолод: испещренное морщинами лицо, почти стертые временем ритуальные шрамы на щеках, седая щетина… Впрочем, пришельцы понимали, что внешность обманчива – он мог быть даже младше Рафаила: в джунглях старели быстро и долго не жили… Вождь подошел совсем близко. В глубоко посаженных глазах таилась неожиданная для туземного племени мудрость. Внимательно осмотрев всех участников экспедиции, вожак безошибочно определил старшего.

– Кто вы такие и зачем пожаловали на наши земли? – спросил он тихим, надтреснутым голосом, обращаясь к Бонгани.

– Мы врачи, хотим проверить воду Кванзы: недавно у истоков вспыхнула эпидемия, – ответил полковник. Язык Самаки-Рофу был схож с универсальным фульбе, и он владел им довольно прилично.

Вождь покачал головой.

– Вода хорошая, в ней нет болезней. Иначе наша мать предупредила бы своих детей… Да и на врачей вы непохожи…

– Вот он, врач! – полковник указал на Луи Дюрана. Главный геолог при виде указующего на него черного перста, который сотни, а может тысячи раз нажимал спусковой крючок, отправляя людей к праотцам, втянул голову в плечи.

– И он не похож на врача. Он пленник. И чувствует опасность.

– А на кого же мы похожи? – начал раздражаться Бонгани.

– На охотников за глазами Юки. И на тех, кто в год после большой засухи убил мать Маоли. Это сделал один из двух белых. А второй белый за глаз Юки убил своего слугу… Вот на кого вы похожи…

Кира слушала этого немолодого человека, раскрашенного глиной, который совсем недавно познакомился со штанами и ботинками, а сейчас, в дебрях Африки, рассказывал про события, через которые в действительности прошел ее отец и о которых он рассказывал маленькой девочке много лет назад в южном цивилизованном городе России… Первобытность и современность перемешались убойным коктейлем в чаше затерянной в джунглях деревни Самаки-Рофу; пласты разных континентов вошли друг в друга, собрав на узком пятачке людей, живущих в разных концах земли; истории, воспоминания и реальность объединились, создавая острое ощущение ирреальности. И все же из глубин времени выплыл самый настоящий осколок жизни Дмитрия Быстрова, который уже давно жил только в ее воспоминаниях! У нее даже голова закружилась, и она вцепилась в руку Жака. Ради этого мига стоило лететь тысячи километров и ломиться в знойной духоте сквозь густой тропический лес…

Но, судя по краткому переводу Рафаила, разговор складывался не самым лучшим образом.

Бонгани напрягся, хотя внешне этого не показал. Сняв широкополую камуфляжную панаму, он вытер платком взмокшие волосы и вернул головной убор на место. Это был условный знак: команда «леопардам» – «Приготовиться!» Хотя они и так должны быть готовы: оружие на взводе, патроны в патронниках, выбраны приоритетные и последующие цели… По следующей команде: «Огонь!» – шесть стволов должны уложить вождя и окружавших его бойцов, без разбору расчистить площадь и обеспечить коридор для беспрепятственного возвращения экспедиции в точку выдвижения. И, естественно, отсечь преследование, дабы такое будет иметь место. Словом, элитному спецназу предстояло выполнить запланированную, обычную и привычную работу.

Но ничего запланированного и многократно отработанного на тренировках «леопарды» на этот раз сделать не могли: они лежали, накрепко связанные веревками из лиан по рукам и ногам, с кляпами во ртах, их оружие было аккуратно сложено в стороне, а откованные в местной кузнице острия копий в руках натертых серой золой бойцов, время от времени щекотали бритые затылки – не для того, чтобы напугать, а просто для порядка и вдумчивости.

Бонгани, да и все остальные «гости», этого не знали. Хотя те, кто разбирали наречие Сомаки – Рофу, поняли, что обвинения, пока только обозначенные, но еще не выдвинутые в их адрес, вполне тянут на лишение жизни, которое, правда, у рыболовов осуществляется не так мучительно, как у юка-юка или буру. Впрочем, это было слабым утешением, поэтому они вдвойне и втройне надеялись на своевременное вмешательство и эффективную защиту со стороны находящихся в засаде «черных леопардов». На ту защиту, оказать которую опытные бойцы на этот раз им не могли.

– Мы вообще никогда не были на вашей земле, – возразил Бонгани, не рискнув повторить свое умозаключение о принадлежности всей территории Борсханы государству, а не отдельным племенам. – Мы впервые пришли сюда, и с добрыми намерениями. Возможно, те злодеяния, о которых вы говорите, совершили другие люди! Ведь это было очень давно!

– Да, очень давно, племя стояло тогда ниже по реке, – старец кивнул. – Но Маоли помнит все. И не дает нам забыть ни хороших, ни плохих поступков…

В это время со стороны околицы послышался какой-то странный шум: что-то вроде шлепанья огромных босых ног, посвистываний, каких-то команд, произносимых детскими голосами…

Изумленные гости увидели, как из ведущего к реке переулка, загребая землю когтистыми лапами и шлепая огромными пилообразными хвостами, выползла колонна из нескольких десятков серо-зеленых крокодилов! Это была именно организованная колонна, а не просто стадо вынырнувших из Кванзы земноводных! Упорядоченное движение им придавали окружившие рептилий серые мальчишки, лет десяти – двенадцати, с помощью длинных тонких палок и повелительных фраз на непонятном языке. Кира вспомнила, что когда гостила у тетки в деревне, так вели в конце дня с пастбища свиней, баранов, коз, коров, гусей… И направляли их в нужном направлении такие же мальчишки, только хворостины у них были потоньше…

– Что это?! – спросил Бонгани, попятившись и непроизвольно потянувшись к кобуре, но вождь сделал запрещающий жест, и он отдернул руку.

– Вам кроки не угрожают, – пояснил он. – Просто часть нашей рыбы испортилась, и дети ведут их кормить…

– А почему не бросить испорченную рыбу в Кванзу?

– Потому что тогда в воде и начнутся болезни, о которых вы говорили, – буднично пояснил жрец.

– А кроки вас слушаются? – изумился Бонгани.

– Конечно! – кивнул старец с той же обыденностью, как российский селянин подтвердил бы, что его слушается дворовая собака.

– Это очень интересно, – растерянно сказал Бонгани. Он потерял свою обычную уверенность и невозмутимость. – Скажите, а у вас часто находят глаза Юки?

– Да, Кванза благосклонна к нашему народу. Только уносить их из джунглей нельзя. Мы отдаем их Маоле.

– Мы тоже принесли дары твоему народу и Маоле, – Бонгани сделал знак амбунду, те вынули из рюкзаков бутылку рома, зажигалки, мясные консервы, несколько пачек дешевых сигарет, упаковку бинтов и ваты, марганец, обеззараживающие таблетки, антибиотики и круг копченой колбасы.

Подарки положили у ног вождя. Тот принял подношение благосклонно: поблагодарил и даже обозначил легкий поклон. Но не притронулся ни к чему, да и другие туземцы особого интереса к дарам не проявили. Бонгани расценил такую сдержанность как не очень хороший знак. Это если предельно смягчать ситуацию.

– Мы не задержимся у вас долго, – продолжил полковник. – Мы хотим попросить разрешения все же взять пробы и чтобы ваши кроки нам не мешали…

– Я не могу дать такого разрешения, – покачал головой жрец, и этот жест повторила его молчаливая и до сих пор безучастная свита. – Сейчас мы пройдем к Маоле, как она скажет – так и будет.

– Но кто такая Маоли?

– Покровительница Самаки-Рофу, – старец опустил глаза. – Ее мать убил белый человек, похожий на тех, которые есть среди вас…

Крючковатым пальцем он указал на Рафаила, Жака и Киру.

– Впрочем, женщину можно не считать, – неуверенно добавил он. – То злодеяние совершил мужчина. Хотя он и связан с этой женщиной… Нити наших миров очень тесно пересекаются между собой…