В чужую юность (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич - Страница 17

Или родственники, не важно – ближние или дальние, тебя увидят, считай – на полчаса занят. Будут про поступление все в мельчайших подробностях расспрашивать, вплоть до того, откуда ребята были в комнате общежитской. Пригласят еще в гости, чтобы всем остальным из родни все подробно доложил, что и как. И, ведь самое главное, не для проформы интересуются, на самом деле им все это важно, переживают за тебя, радуются, если у тебя все получилось, печалятся твоей неудаче.

А пока мы, бывшие одноклассники, а сейчас уже студенты первого курса разных высших учебных заведений, собрались в ДК на танцах. Практически и не танцуем, а тоже друг друга расспрашиваем про абитуру. Адресами некоторые даже меняются, ну, кто знает где жить будут. Мне пока про свое место проживания сказать нечего. Обещали, что дадут общежитие, но какое – точно еще не известно.

Спросил про Питер. Интересно мне как Лёня и Юра устроились. Про них тоже информация нашлась. Кто-то из родителей присутствующих здесь, видел мам у парней. Все у них там хорошо и с работой, и с проживанием. Адреса, правда, друзей моих ни у кого не было, но это ничего, добегу до Юриных родителей и все сам узнаю.

А песня то какая хорошая. Надо будет у наших музыкантов слова и аккорды списать. Разучу и буду в общаге первый парень на деревне. Гитару то свою из дома я обязательно в Пермь возьму, что ей тут пылиться. В колхоз, само собой, ее брать не буду. Захвачу вместе с другими вещами из дома уже после окончания картошки.

Кстати, насчет картошки. Эпопея это будет длительная, не на один день. Собираться надо основательно. Сапоги резиновые, носки шерстяные, телогрейку надо взять обязательно, свитер теплый. Жар костей не ломит, главное – не заболеть и не простудится. Аптечку еще надо будет собрать, лекарства взять, перевязочный материал…

Так, что-то я затупил, как дед старый про шерстяные носки и лекарства думаю. И это на дискотеке то. Рядом наши девчонки-одноклассницы, а я про телогрейку вспоминаю. Займемся делом, сейчас самую красивую пригласим…

Вечер закончился не однозначно. Государственную тайну я узнал на свою голову. Парнишка из параллельного класса в Свердловск ездил поступать. Жил он там у родственников в период вступительных экзаменов. Они в хитром месте работают. И вот, случайно, родственничек его проговорился, что в этом году у них в городе массовая вспышка сибирской язвы была. Ну была и была, тайна не в этом заключается. Возбудитель к людям попал после аварии в секретной лаборатории, которая на военных работала. А вот об этом трезвонить то и не надо. В КГБ быстро попадешь. Отвел я информированного товарища в сторону, поспрашивал, кому он уже успел об этом поведать. Слава Богу, мне первому рассказал, так как я к медицине теперь отношение имею, вот он и решил со мной сведениями поделиться. Строго-настрого я ему велел языком не молоть, запомнить раз и навсегда, что мне он ничего не рассказывал, самому про случай тот забыть. Под такие молотки из-за этой информации попасть можно, мама не горюй. За такие разговоры, он вместе со мной вместо учебы на Урале в иные места прокатиться может. Проняло парня, протрезвел он даже. А то, видите ли, про секретные военные лаборатории он знает. Меньше знаешь – крепче спишь. Причем, в своей кроватке, а не в казенном доме.

Второй день уже как дома, а чемодан так до конца и не разобран. Первым делом, как приехал, подарки домашним из него извлек. Вроде понравились, а как не понравиться – сын привез, не забыл в далеких краях родителей. Они то, как куда едут, всегда мне что-то привозили, вот и я ту традицию перенял.

Выкладываю всё из своего вместилища вещей, а это что? Ценник на монеты СССР. Про него то я и забыл. Приобрел на пермской барахолке, в чемодан бросил, ну и больше не вспоминал про него. Более важные дела у меня были – подготовительные курсы, консультации, экзамены… Ну и еще – походы в общежитие фармацевтического института, пляж, посещение кинотеатров. Много чего, гораздо приоритетнее того ценника.

Но, коли уж купил, надо провести ревизию своей коллекции. Выявить среди моих монет те, которые согласно этого ценника дорого стоят. Ну и на будущее, просматривать по нему всю мелочь, а то вдруг, в руки мои сокровище попало, а я его по номиналу потрачу, упущу свою птицу удачи, второй то раз она может и не прилететь.

Первым делом оценил свои полтинники и мелкие серебряные монетки двадцатых годов. Ого, а оказывается, десять то копеек двадцать первого года как дорого стоит. Если все мои мелкие советские серебрушки вместе собрать, то эта одна монетка их по цене больше будет. Правда, мало у меня этих монеток, надо будет у ребят в поселке их наменять, они у нас не высоко ценятся. Иностранную мелочь на них в обмен и пущу, она, совсем не дорогая, на барахолке в Перми за такие иностранные монетки сущие копейки просят. Надо будет, как деньги появятся, этой импортной мелочи купить, а дома поменять на советские и императорские монеты. Выгодно весьма получится. У нас то монеты друг-другу на поселке не продают, меняют только, вот и устроим такой обмен.

Так, а что там стоят монетки, что перед абитурой из копилки своей выгреб? Первым тот двоячёк посмотрим, с которого опустошение копилки началось. Странно, на него даже цена не указана. Прописано – цена без ограничений. Делаем вывод – монета очень дорогая, редкая, надо про нее информацию поискать, узнать, что в ней такого особенного.

Еще одна монета из копилки дорогая была. Копейка тридцатого года. В целых три рубля составители того ценника её обозначили. В триста раз больше, чем на нее в магазине что-то можно купить. Остальные копилочные денежки по десять-двадцать копеек ценились. Оно и верно, на сдачу такие почти каждую неделю попадались, в обороте их много, вот они большой цены и не имеют, но все же стоят они больше чем на них обозначено.

Так, послереформенные монеты смотрим, в смысле, цены на них. Смотри ты, и здесь много дорогих. А рублевые монеты семидесятого и семьдесят первого года вообще, как "цена без ограничений" прописаны. Рубли шестьдесят девятого и семьдесят четвертого ценятся по двадцать рублей, а выпущены ведь совсем не давно от нынешнего семьдесят девятого года. Вот если семидесятый или семьдесят первый попадутся, их тратить не буду, а другие оставлять – пока нет у меня на это денег. Мелочь пока будем вылавливать, ту, которая подороже.

Чем-то интересным сегодня носитель мой, Володя, занимается. Монетки свои перебирает. А, да он же ценник, приобретенный на барахолке, все же решил в дело пустить. Оценить свои сокровища, узнать их истинную стоимость. Хорошее дело, правильное. Много его открытий чудных сегодня ждет. В задумчивость его просматриваемая информация ввела, никак схему какую-то мутить собирается.

Так, выписки из ценника делает, на бумажку годы и номиналы монет переписывает. Цены предусмотрительно не указывает, а зачем – не надо эту информацию светить перед всем народом, сам знаешь и делаешь тихонечко свое дело, без лишнего шума и тарарама…

Что хоть пишет то? Монетки достоинством в одну, две и три копейки до пятьдесят седьмого года переписал, ну те, что у них еще в ходу вместе с денежками образца шестьдесят первого года. И выписку такую правильную делает, не всё подряд переписывает, не нужны ему трёхкопеечники пятидесятых годов, мусор это. А вот трояк пятьдесят первого года как необходимый отметил, он в ценнике том в пятьдесят копеек обозначен, в целых пол рубля. Понял я его систему отбора, все что дешевле пятидесяти копеек, он отбрасывает, а более дорогие монеты отмечает как нужные.

К послереформенным перешел. Тоже все дорогие переписал. Ну, здесь у него шансов не много. Хоть и не давно от его времени эти монетки отчеканены, в обороте их выловить практически не возможно. Тиражи не велики, но если попадутся, в хорошей сохранности те монетки должны быть, не успели они еще долго по рукам походить, во вполне товарном виде они еще находятся.