Любовь Носорога (СИ) - Зайцева Мария - Страница 16

Пришлось крутиться. Продавать слишком большую для нас квартиру, гасить один кредит, брать другой. Взрослая жизнь обрушилась очень быстро и тяжело. Придавила. Так я и ходила. Придавленная. Пока Пашу не встретила. И пока что не понимала, что он со мной сделал? Додавил? Или, наоборот?

Впрочем, это неважно, наверно. Все равно больше не будет ничего. Паша из тех людей, которым не отказывают. Ну так я и не отказала. Еще как не отказала!

Но и дальше не отказывать… Ээээ… Отказалась…

И, наверно, это был необходимый, правильный, хотя, по-мнению тех же моих бывших однокурсниц, очень глупый шаг. Потому что Паше очень не понравилось, когда я начала перечить в первый раз. И я явно его взбесила сегодня утром.

Я припомнила, как выбралась из-под тяжеленной лапы, очень по-собственнически прижимавшей меня к горячему боку, как на цыпочках пошла в ванну, где осталась моя одежда, собираясь на удачу повторить подвиг прошлого раза. То есть уйти, пока властелин вселенной и меня конкретно спит.

А он не спал. Ну, или, может, я его разбудила, не знаю.

По крайней мере его хриплый носорожий рев заставил подпрыгнуть и уронить часть тех из вещей, что успела уже подхватить:

— Куда, бля?

И тебе доброе утро, Паша…

Я, сжавшись внутри, как испуганный зайчонок, развернулась, потому что стоять вот так вот, с голой дрожащей задницей, как-то не очень хорошо, да и стыдно, к тому же.

Паша уже сидел на кровати, и его смуглая, изрисованная татуировками кожа невозможно брутально смотрелась на фоне белых простыней. И взгляд был ну очень злым. Черт. Надо убираться. Долг я отработала… Отработала же? И ни о чем мы не договаривались вообще…

— На… работу… — тихо сказала я, судорожно сжимая в руках одежду и представляя, насколько жалко я выгляжу. Голая, со спутанными волосами, переминаюсь с ноги на ногу и комок барахла к груди прижимаю, пытаясь его распределить так, чтоб закрыть стратегически важные места. Последнее было реально глупым действием, учитывая, в каких только позах и ракурсах он меня этой ночью не видел, но поделать ничего с собой я не могла.

Паша смерил меня с ног до головы демонстративно медленным и, наверно, насмешливым взглядом, если я правильно смогла разгадать эмоцию в его глазах, и кивнул обратно на постель:

— Сюда иди.

— Но… У меня рабочий день…

— Сюда. Иди.

О, черт! Ноги сами двинулись к нему. Надо же уметь так страшно приказывать? Не завидую его подчиненным… Стоп. А я кто? Вот-вот… Себе и не завидую… Пока мозг пытался выйти из подчинительной комы, спровоцированной его голосом, ноги уже донесли до кровати, и Паша, чуть наклонившись, легко, за руку, дернул меня на себя. Уложил на спину, вытащил из судорожно сжатых пальцев комок одежды, отбросил в сторону, навалился всем телом, легко раздвигая безвольные бедра. Он ничего больше не говорил, намерения были вполне очевидны, чего разговаривать? Добыча решила сбежать. Плохая какая добыча. Надо наказать.

— Паша… — я решила прояснить ситуацию, хоть как-то обозначить свое мнение, но кто мне позволил?

Носорог наклонился, целуя в губы, затыкая таким образом меня надолго и одновременно двинул бедрами, легко проникая в меня.

И боже мой! Это было болезненно! Потому что организм мой вообще не перестроился под такое активное его использование, и давал понять, что на пределе. И это было остро! Потому что ожидание и внутренняя потребность, помноженная на память тела о многократном недавнем удовольствии, легко пробудились еще тогда, когда он только смотрел на меня. Активизировались, когда приказал подойти. И полностью поглотили остатки соображения, когда почувствовала тяжесть его на себе. И это было горячо! В первую очередь от того, что он сам был горячий, обжигающий. И губы его были горячими. И руки. И двигался он, целуя, исследуя мой рот, отпуская для того, чтоб тут же обжечь висок, скулу, шею, медленно, томительно и глубоко. Погружая меня в свое желание, в свою тяжесть, свою похоть. Заражая меня этим.

Неудивительно, что я забыла обо всем на свете, обняла его за мощную шею и ответила на ласки так, как ему хотелось. Как этой ночью отвечала.

Этот утренний секс, неспешный, неторопливый, без привычного носорожьего напора, но с типичной его тяжестью и неотвратимостью, был невозможно чувственным, поглощающим. Мне казалось, что я растворяюсь в нем, что это не он в моем теле сейчас двигается, а я в него проникаю, каждой клеточкой кожи. И это слияние было чем-то новым для меня. Новым, откровенным и… Пугающим. Потому что к этому можно было привыкнуть. Легко. Получить зависимость… А, может, уже? Не зря же я с ума схожу, едва он посмотрит? Едва дотронется? Противостоять не могу?

Может, уже подсадил меня на себя, как на наркотик? Эти выводы в моей голове бились лихорадочной пульсацией, когда мы уже после лежали, обнявшись, в постели. Абсолютно довольный Паша, даже мысли, кажется, не допускающий, чтоб меня отпустить. И абсолютно испуганная и обескураженная я. Испуганная своей реакцией на него, которую уже не спишешь на стресс, долг и на прочие смешные вещи из тех, что раньше спасали мое самолюбие и гордость.

И именно эти мысли заставили меня двигаться. Спасаться.

— Паша… Мне на работу… — я опять попыталась выбраться из его рук, но добилась только того, что меня сжали и сильнее навалились, обескураживая и выбивая дух приятной тяжестью.

— Какая, нахер, работа… — все же раздался через какое-то время ленивый бубнеж сзади, по шее скользнули горячие губы, опять вызывая дрожь и мурашки по всему телу, — лежи давай… Или сгоняй за соком каким-нибудь, если не лежится… Поищи там в холодильнике. А мне минералки. С газом.

Я воспользовалась возможностью выскользнуть из постели, подхватила полотенце, валявшееся на полу, потому что совершенно не хотелось ходить голой под внимательным носорожьим взглядом, утопала на кухню. Хорошо, что она была тоже на первом, и шагать до нее недалеко. Минералка и грейпфрутовый сок в холодильнике были. А еще мясная нарезка и зелень. Я прихватила все это на поднос и утащила в спальню, усмехаясь про себя абсурдности и в то же время логичности ситуации. Ну в самом деле, не сам же он будет себе воду таскать? Или я надеялась на кофе в постель? От Носорога? Вот даже не надеялась.

Паша отреагировал на еду благосклонно. Выдул полбутылки воды, посмотрел вопросительно на меня, предусмотрительно стоящую чуть поодаль, так, чтоб опять не схватил, зверюга, не дотянулся. Кивнул своим привычным повелительным жестом на постель рядом.

— Паша, мне надо на работу, — собравшись с духом, опять заговорила я. Голосу недоставало твердости, но само то хорошо, что вообще что-то выдать смогла, кроме уже привычных его слуху "да" и "еще".

— Не надо, — поморщился он, — забудь.

— Паша, давай поговорим, пожалуйста. — Я присела на пуфик, чинно одернув полотенце, чтоб прикрыть колени, на которые очень уж жадно он начал коситься. Вот ведь неутомимый! Ощущение, что спал всю ночь, а не кувыркался в кровати.

Паша достал сигарету, прикурил, откинулся на спинку кровати и кивнул разрешающе:

— Говори.

Ну спасибо, барин, разрешили…

Задавив в себе неуместную и неконструктивную сейчас злость, я выдохнула и начала:

— Я хотела тебя еще раз поблагодарить за твою неоценимую помощь с сестрой… Не знаю, что было бы, если б не ты…

На этом моменте он чуть дернул уголком губ, что для него уже было выражением серьезных эмоций.

— Да, — тут же согласилась я, — знаю, конечно, знаю… И еще раз благодарю тебя за это… Но, Паша… У меня своя жизнь, и она не прекратилась, понимаешь? Работа… Я понимаю, что для тебя это смешной аргумент, но для меня это значимо…

Я сделала паузу, надеясь хоть на какую-то ответную реакцию с его стороны. Не дождалась. Лежал, курил, пялился на меня. Нечитабельно. Ладно… Значит, дальше.

— Я… Не знаю, насколько ты серьезно настроен… Насчет меня. Вчера днем ты предложил… Это очень лестно. И, я уверена, многие бы… Но я никогда для себя это не рассматривала… И не хочу рассматривать…