Любовь Носорога (СИ) - Зайцева Мария - Страница 41

— Да!

— Ясно. Хорошо, Лен. Поздравляю. Но это не значит, что ты можешь расслабляться…

— Ой, да отвали, отличница, блин… Я и так стараюсь…

Я положила трубку. Посидела какое-то время, сдерживая в себе гнев.

Понятно, откуда подача. Паша, как всегда, решил все за меня и, не спрашивая, облагодетельствовал.

Придется разговаривать. Черт. И не отменишь теперь, Ленка очень рада. Она вообще изменилась в последнее время. Особо никуда не ходит, я думала, что вернусь домой, а там дым коромыслом. А нет, сидит моя сеструля, учит уроки. Ну прямо пай-девочка!

Правда, подаркам обрадовалась, побежала примерять. А я в окно увидела опять машину черную. И водителя все того же. Даже издалека были заметны его татуированные пальцы, держащие сигарету.

— Лен, а эта машина черная давно тут стоит?

— Не знаю, я ее не видела все это время, — голос Ленки звучал как-то надтреснуто, но через минуту она вывалилась на кухню, демонстрируя новое платье. Понятно, как раз натягивала на себя его, когда отвечала.

Я поизучала ее пару секунд, отметила бегающий взгляд и будто бы обветренные губы, но больше никаких особых тревожащих признаков.

Тем более, что Ленка сразу же отвлекла меня от размышлений на тему странностей в ее поведении, начав крутиться перед зеркалом и разглядывать себя. А я наблюдала за ней с улыбкой. Красотка такая выросла. И в кого? Волосы темные волной до попы, губки пухлые, глазки раскосые. Стройная, длинноногая. Понятно, почему отбоя от парней нет. А она и пользуется, вертихвостка.

— Никуда не ходила, пока меня не было?

— Нет, — Ленка стрельнула взглядом мимо меня на окно, — вообще дома сидела. Только в универ и обратно…

Тут мне позвонил Паша, и пришлось закруглять разговор, потому что его величество Носорог захотели меня пригласить поужинать и потом потанцевать. Ага, у него в доме. На всех имеющихся поверхностях.

Я собралась под тревожным взглядом Ленки, прихватила одежду на завтрашний рабочий день, предупредила, что меня не будет, и уехала. Носорогу хватило ума не топыриться распахнутыми дверями прямо перед крылечком, встал чуть подальше. Странной черной машины не было уже, и я очень хотела по этому поводу плотно пообщаться с Носорогом. Потому что это уже грань переходило. И его навязчивое внимание, его приставленное наблюдение было явным признаком паранойи. В том, что человек в машине дежурит возле моего дома по распоряжению Паши, я не сомневалась нисколько.

Но Носорог набросился на меня прямо в салоне, не дав сказать "здрасте", так, словно мы не трахались, как кролики всю эту неделю. И мысли все из головы, естественно, тут же вышиб. Ночью тоже не удалось поговрить. И утром перед работой, само собой.

Как он, при таком неуемном сексуальном темпераменте еще и умудряется быть бодрым и работать, я искренне не понимала.

И вот теперь злилась на дополнительную инициативу. Лишнюю совершенно. Потому что сеструля моя — лентяйка та еще, и если ее поощрять деньгами, то ничего хорошего из этого точно не выйдет.

Да и вообще, какого хера?

О, Полина, налицо деформация на почве излишне плотного общения с Носорогом.

Но злость надо было как-то нивелировать, и вопрос решать. И договариваться на берегу, чтоб такого не происходило больше.

Я пошла к Паше, но не застала его в кабинете. Всегда невозмутимая и шикарная Соня сообщила, что он уехал куда-то на встречу.

Я вернулась на свое рабочее место, и постаралась взять себя в руки. На удивление, мне это удалось, потому что я доделала задачи и даже не осталась на сверхурочную.

Возле дома меня поджидал неприятный сюрприз в виде все той же черной машины все с тем же водителем.

Я хотела пройти мимо, но зазвонил телефон. Паша.

— Ты где? — недовольно рыкнул он в трубку.

И тебе привет, Паша…

— Возле дома уже.

— Сейчас подъеду.

— Не стоит. Я намерена провести вечер с сестрой. Она очень рада, что теперь будет получать повышенную стипендию благодаря неизвестному и очень щедрому спонсору, и, боюсь, как бы эта радость на все ближайшие ночные клубы не расплескалась. Паша, вот о чем ты думал, когда это делал? Не мог у меня спросить, надо ли нам это?

— Нахера? — Паша был спокоен, — ты бы сказала, что не надо.

— Конечно, я бы так сказала! — я остановилась в нескольких метрах от подъезда, злясь и говоря все громче. Водитель в черной машине смотрел на меня изучающе, курил в открытое окно, и, без сомнения, слышал каждое мое слово. — Мне не надо ничего от тебя, Паша, когда ты поймешь? Ни денег, ни вещей, ни охраны! Ничего!

— Ладно тебе, разошлась… — на редкость миролюбиво отозвался Носорог, — денег ей не надо, шмотья, охраны… Понял я… Хотя, стоп, не понял… Какая охрана?

— Как какая? Та самая, которая сейчас на меня в упор смотрит. Мужик весь в наколках, на черном страшном тракторе. Который день уже тут трется. Очень они у тебя непрофессиональные, — я специально заговорила громче, чувствуя свою непонятно откуда нарисовавшуюся стревозность. А что? Пусть послушает!

— Где ты? — В этот раз благодущия в тоне Носорога не было вообще.

— Говорю же, возле подъезда…

— Разворачивайся и вали оттуда. На проспект, где люди. — Паша заговорил отрывисто и серьезно. А я внезапно поняла, почему он так заговорил. Потому что, судя по всему, я ошиблась. И тот мужик, что сейчас смотрит на меня в упор в лобовое, совсем не охрана. А кто-то другой. — Ты слышишь меня, Поля?

Судя по голосу, он бежал.

А я опустила трубку и наблюдала, словно в слоу мо, как открывается дверь черной машины. Как выпрыгивает из нее мужчина. Довольно высокий, ростом, наверно, с Пашу. Жилистый и крепкий. С неприятным цепким взглядом. И полностью татуированными, до самых пальцев, руками.

— Полина, бл*! — рычал Носорог в трубке, — Не клади трубку! Вали оттуда!

— Не уходи, малех, — голос мужчины, приближающегося ко мне, был хрипловатым, с очень характерными блатными интонациями, — давай поговорим.

— Поля! — рык Носорога разбил ступор, и я, вздрогнув, дернулась в сторону. Телефон вылетел из пальцев и погиб, разбившись об асфальт.

А мужчина подошел совсем близко.

Так, как сейчас, Паша не гнал вообще никогда. Уже из машины он набрал по громкой Бате и быстро обрисовал ситуацию. Батя коротко матюгнулся и отключился.

И теперь надо было только успеть.

Время, время, время, бл*!

Не хватало времени, не хватало!!!

Паша автоматически подруливал, объезжая препятствия, переводил взгляд с телефона, где механика раз за разом отвечала, что абонент недоступен, на свои побелевшие от напряжения пальцы на руле, и отключал насильно мозг от паники.

Которая, бл*, вообще-то ему несвойствена. Никогда не маялся такой дурью. Все время собирался и делал то, что надо. И на ринге, и на терках, и в разных, не особо приятных, ситуациях, что подкидывала ему жизнь.

А сейчас не мог. Просто не мог отключиться от тупых, замусоривающих сознание мыслей. О том, как она там. О том, где она. О том, что с ней сейчас.

Паша всегда думал, что отбоялся свое. Еще давно, в детстве. А вот нихера! Нихера!

Самое страшное — это не прямая угроза, нет! Самое страшное — бессилие! Понимание, что ты ничего, вообще ничего, бл*, не можешь сделать! Хоть выбегай и впереди машины несись. Да он бы так и сделал, если б это реально помогло!

Он топил педаль, насилуя любимый послушный гелик, и заставлял себя не думать о том, какой он мудак, какой, бл*, долбо*б, не умеющий беречь свое!

Это он потом подумает, все потом. А пока надо программу минимум сделать — догнать за две минуты с центра до окраины. Успеть. Просто успеть.

Пару раз боковым зрением уловил пробесковые маячки, но даже и подумал притормозить. С гаи он решит. Это самая меньшая из задач.

Во двор казачки он ворвался на полной скорости, юзанув в узком въезде, пугая ворон визгом шин, и с немыслимым облегчением углядел вполне живую и здоровую казачку и рядом с ней высокого разрисованного черта, с яркими повадками урки.