Герои чужой войны 2 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 34

— Счастливы те, кто в неведении, — вздохнул Меродор. — Отпусти мою руку. Я уже вижу.

— У нас говорят, блажен, кто верует, — охотно ответил я.

— Это тоже верно, — эльф не стал продолжать дискуссию, потому что резко затормозил и поднял руку в жесте «замолчи!».

Пришлось вслушиваться в звенящую после гулкого голоса Тухолки тишину. Ветер посвистывает в верхушках башен, извлекая из причудливых арок замысловатые мелодии. Что мог услышать чародей. Я не успел толком проанализировать поведение Меродора, как тот прервал молчание и махнул рукой куда-то вбок.

— Иди, возьми его. Он сейчас никуда не может убежать.

— О ком ты? — я судорожно схватился за пистолет и выставил ствол в темноту. — Кого надо взять?

— Того, кто нам в спинах дыры прожигает своим взглядом, — довольным голосом произнес Меродор. — Он где-то в пяти шагах от нас прячется.

Пожав плечами, я осторожно шагнул в сторону покосившегося обелиска с разбитой верхушкой. При свете Исила я разглядел какой-то барельеф, но присматриваться к нему не стал, потому что заметил за ним какую-то темную фигуру, сжавшуюся до уровня маленькой зверушки. Может, это и был какой-нибудь крупный суслик? А Меродор обездвижил его своим колдовством. Подойдя ближе, я осторожно обошел обелиск, и хрустя подошвами сапог по мелкому камню, приблизился к фигуре. Она вдруг зашевелилась и подняла голову. Я с облегчением вздохнул. Это была не магическая тварь вроде васпуса, а обычный человек. Почти обычный. Я выругался.

Это был мальчишка. Обыкновенный мальчишка лет тринадцати-четырнадцати. Он неподвижно сидел на корточках с перекошенной от страха физиономией. Я видел, что он пытается пошевелиться, но заклятие Меродора надежно держало его в невидимых путах.

— Дяинька, не надо меня стрелять! — прошептал он, со страхом зыркая белками глаз на мою ручную пушку. — Я не хотел ничего вам сделать!

— Ты кто, бл…, твою через колдобину! — шепотом рявкнул я. — Что ты здесь делаешь?

— Я случайно заметил вас еще в лесу, пошел следом!

— Господин маг, снимите заклятье! — громко, не таясь, крикнул я, отчего парнишка еще больше забился в искусственных силках. Заклятие исчезло так неожиданно, что он завалился на землю. — Давай, вставай, только медленно! Руки покажи!

Найденыш послушно выставил руки, в которых я ничего не обнаружил, и удовлетворенно кивнул.

— Подойди ко мне, не торопись! — стал командовать я дальше. — Стоять! Повернулся спиной! Руки в сторону!

Не подумайте, что боялся какого-то мальчишку. Просто ситуация было очень странной. Ночь, Могильник, мы в самом сердце запретных земель, где-то бродят разведчики орков. И вдруг обыкновенный парнишка, худой, в оборванной одежде пацан, один, среди кладбищенских развалин. Вдруг это морок или подстава? Сунет нож под ребра — и свалит в темноту. Нет, я уже не наивный юноша. За моими плечами безумный рейд в тылы лесовиков, реки крови и горы трупов. Пусть меня считают параноиком, но ошибки я не совершу.

Тщательно обшарив мальчишку, я вытащил из голенища его сапога большой щербатый нож. Больше никакого оружия у него не было.

— Повернись, — приказал я и посмотрел на подошедшего эльфа. — Что будем с ним делать?

— А он нам нужен? — поинтересовался Меродор без всяких эмоций разглядывая пойманного.

— В перспективе — не знаю, — пожал я плечами. — А на данный момент — обуза.

— Тогда убей его и брось здесь, — пожелал чародей. — Звери быстро растащат его плоть и кости.

— Дяиньки, пожалейте! — захлюпал носом мальчишка. — Я буду ухаживать за вашими лошадями, готовить еду! Я умею! Только заберите меня отсюда!

Я снова посмотрел на Меродора. Хитрый эльф только отвернул голову, предоставляя мне право решать жизнь найденыша. Не скажу, что ситуация мне нравилась. Вот убей, что-то было неправильным в том, что пацан попался в наши руки именно сейчас. А убивать его — неужели я и в самом деле послушался Меродора?

— Ладно. Идешь с нами, — решил я. — Сразу предупреждаю, никаких глупостей, все время быть на виду. Если увижу, что хочешь сделать что-то плохое — лично привяжу к дереву и оставлю оркам на расправу.

— Хочу надеяться, что мы не совершаем ошибку, — проворчал чародей, скрипя суставами.

— Клянусь животом своим, дяиньки! — радостно воскликнул найденыш. — Не пожалеете!

Пока мальчишка распинался в словах благодарности, я с подозрением окинул взглядом близлежащие некрополи и могильные надгробия. Мне показалось, что за одним из них мелькнула еще одна тень и короткими перебежками направилась в сторону нашего лагеря. Экор сдержал свое слово, приглядывая за нами, и благоразумно не стал показываться на глаза Меродору.

История Миляты — найденыша, оставляла не только удивление, но и недоумение. Как мальчишке удалось пройти насквозь Чернолесье, не наткнуться на многочисленные отряды орков и умудриться остаться необнаруженным зорким шаманским оком? Сам Милята пожимал плечами, словно для него эта прогулка не представляла никакой опасности. Уплетая за обе щеки сытную похлебку, он успевал рассказывать историю своего появления в Могильнике.

Три месяца назад из Кижей вниз по Тисаве отправился караван из четырех стругов, на бортах которых собралась отчаянная ватага из людей и гномов. Неизвестно, кто спонсировал эту авантюру, каких целей добивался, но он сумел собрать больше сотни смельчаков для прохождения через Синеречье и Темные Холмы, чтобы прорваться на восток. Милята уже к тому времени как год был сиротой. Отец погиб в стычке с орками, когда мальчишке исполнилось пять лет, а мать сгубила неведомая лихорадка. Вот и толкался он каждый день на причалах, где можно было заработать монетку на пропитание. К Миляте привыкли, иногда подкармливали, иногда давали мелкие поручения. В общем, прорывался в меру своих возможностей.

В опасную экспедицию он напросился сам, слезно умоляя воеводу Охрима взять его с отрядом. Разумные доводы мальчишка не слушал, твердил только одно, здесь, в Кижах, ему делать нечего. А на корабле он принесет гораздо больше пользы. Охрим посоветовался со своими помощниками, и в результате коротких, но горячих дебатов, Миляту просто-напросто взяли за шкирку и выпроводили с причалов с наказом не появляться здесь, пока ватага не скроется за горизонтом.

Милята особо не сопротивлялся. Идею тайно проникнуть на один из стругов он вынашивал давно, потому что знал, никто из взрослых в здравом уме и памяти не будет рисковать жизнью мальчишки. Предварительно выяснив день отплытия, он заранее спрятался между складскими постройками, где всегда в огромных количествах навалена куча пустых бочек и высятся штабеля бревен, дождался момента и ночью проскользнул на борт одного из стругов. Предпоследнего. Милята знал, где хорониться. Среди надежно упрятанного под непромокаемой тканью скарба ватажников он свернулся клубком и уснул, довольный своей хитростью.

Вытащили его на свет божий за ухо, сонного, ничего не соображающего, когда солнечный день заливал водную гладь Тисавы. Сообразив, что Кижи давно скрылись за холмами, Милята успокоился. В конце концов, в воду его не выбросят. Мальчишка знал, что суровые ватажники могли такое сотворить, если бы берега оказались досягаемы. Но именно здесь Тисава разливалась вольготно на пару поприщ вширь, и достичь вплавь берега с трудом мог даже опытный пловец. Успокоившись окончательно, он немного поплакал, пожаловался на судьбу и с готовностью предложил свою помощь. Ватажникам ничего не оставалось, как развести руками и принять в команду еще одного человека.

На первой же остановке перед Чернолесьем, как только струги приткнулись к берегу, Охрим отвесил Миляте полновесную плюху, и тот шмякнулся задом на землю.

— Поганец! — прошипел воевода. — Чего удумал, поросенок! Ты хоть представляешь, куда мы идем?

— Представляю, воевода! — Милята не стал пускать сопли и мужественно выдержал наказание. — Я не боюсь!