Среди людей - Левантская Гюрза - Страница 36

– Эта девочка звать Лория. Она… – начала Ира.

Рассказ вышел долгим. Где-то Ире не хватало слов, где-то хотелось рассказать менее подробно, чтобы, не дай бог, не подставить случайно Птичку. Кем является сидящий напротив мужчина, она помнила. Дружба дружбой, но Атарин Гирэт – начальник стражи, а значит, человек, связанный должностными инструкциями. Мужчина слушал, иногда хмурился. Конец истории привёл его в задумчивое состояние.

– То есть всё, ради чего вы пришли сюда, сбежав от людей Дома Мираф, – это желание попасть под крышу Дома Равил, минуя их руки? Дочь Хараны, ты хочешь вернуться к своему господину и покорно ждать его решения?

Лория кивнула, но в свете лампы было видно, что её глаза влажны.

– Тавик.

– Да, хозяин.

– Возьми моего архи и к Дэкину Равилу. Сообщишь ему, что госпожа чужеземка и одарённая гостят у нас. Проследи, чтобы вокруг не было посторонних ушей.

– Да.

Слуга ушёл, и Атарин некоторое время смотрел на гостей.

– Ирина, я должен задать вам несколько вопросов.

– Слушать.

– Почему вы помогли Лории? Я знаю, что, скорее всего, вам не по нутру наши традиции…

– Нет. Не правила. Я бояться Шукар. Он человек два лица. Плохой. Он хотеть я… Это долгий история. Думать Лоппи мочь помочь папа, Дэкин, друзья. Но если Лоппи есть Дом Мираф, они не мочь помочь. Если не получиться – плохо, но это вы есть решить. Вы и ваши правила. Вы сейчас мочь решать, Лоппи быть Дом Мираф – решать никто не мочь. Дни. Есть. Я хотеть хороший люди иметь дни. Я хотеть дать дни.

– Если я правильно понял, вы просто хотели, чтобы у всех нас было время подумать?

– Да. Но если не думать – ваши правила.

– Понял. Я услышал ваши размышления о том, что, скорее всего, приезд его величества может расстроить планы главному сборщику податей. Правда, пока не понимаю как… В любом случае это благое дело – помочь одарённой. Если оно заключается только в том, чтобы вопросы о свадьбе дочери Хараны обсуждались после отъезда его величества, то это небольшая проблема. Её мы решим. Но вот другой вопрос… я хотел бы знать, кто помог вам с побегом.

Ира замерла. Всё-таки понял.

– Я ответить вопрос – мой друг быть беда. Я не мочь говорить ты много.

– Вы думаете, я могу причинить вред вашему другу? Но почему? Разве я чем-то дал вам повод так думать?

– Ты работа. Мы помогать сын деревьев. Моя друг. Я не говорить больше.

Атарин улыбнулся.

– Вы боитесь, что устрою облаву только потому, что человек является ребёнком деревьев? Бросьте. Я служил вместе с Дэкином и, поверьте, навидался всякого. Я не трогаю людей только потому, что они не имеют крова. Мой слуга Тавик, конечно, моих взглядов не разделяет, но не спорит, и это главное. Вот если ваш друг преступник, тогда другой вопрос. Кстати, вы говорили, что взяли у Дэкина одного из архи?

– Он рядом. Пас-с-пас-сёт-ся. Мы брать ехать. Мы отдать.

– А где вы взяли повозку?

– Я уметь ездить ноги.

Лицо начальника стражи приняло столь необычайное выражение, что Ира не смогла сдержать смеха. Сразу отпустила какая-то сжатая пружина внутри.

– Простить.

– Ничего. Просто удивили. Ну, архи Дэкину вернёте сами, тем более, я думаю, он не заставит себя долго ждать. А за сына деревьев не беспокойтесь. Мне надо было знать, кто ещё может пострадать от действий Шукара Мирафа. Не стану скрывать, мне понятно, что именно заставило вас обеих так его бояться. Знаю. Только вот сделать, увы, могу немногое. Сборщики податей подотчётны Казначейству, а те отвечают напрямую перед Дворцом Суда. И если у сборщика податей и судьи нет друг к другу претензий, то стража может вмешаться, только расследуя дело в своём круге ответственности: убийства, разбой, насилие и подобное. Что же касается денежных дел, мы имеем слово только при наличии серьёзных доказательств или при поимке на месте совершения преступления. Казначейство не терпит, чтобы в их дела лезли военные. Увы. Что касается вашего друга, то, судя по всему, он в состоянии позаботиться о себе сам. И Ирина, будьте с ним осторожны, всё-таки среди них встречаются всякие люди. Что ж, отдыхайте пока. Ещё сока?

Было уже очень поздно, но сна – ни в одном глазу. Они успели плотно поесть, но разговор после выяснения всех деталей, в число которых входил рассказ Иры о своём знакомстве с Шукаром, вязался плохо. Вслушивались в тишину, ожидая услышать шаги или скрип колёс повозки.

Когда загремели ключи, хозяин дома успокоил их жестом и вышел встретить гостей. Через несколько минут в комнате стало тесно. Дэкин с женой и Кессой, отец Лоппи с супругой и служанкой, Тавик и Румун.

– Дочка! – к Лории сразу бросилась женщина. Узкая полоска покрывала не могла скрыть её красных от долгих слёз глаз. Рядом причитала служанка. Пекарь стоял в стороне мрачной статуей.

Ира встала и поклонилась Дэкину, смущённо кивнула Цыран, глаза которой, вопреки ожиданиям, смотрели без неприязни. Кесса сверлила её взглядом, но и тут прежней враждебности не чувствовалось.

– Присядем. Много чего произошло. С вашего позволения, я расскажу, что случилось, – взял слово Атарин, и Ира облегчённо выдохнула, избавленная от необходимости второй раз излагать события.

Слушали молча, под пристальными взглядами было неуютно. Когда мужчина закончил, первое время висела тишина.

– Лоппи, зачем ты ушла? – спросил Дэкин, опираясь подбородком на трость. – Объясни, дитя, здесь все твои друзья. Ты хотела проведать Синюю Пятку, как говорит Ирина, или тебя увело из дома что-то ещё?

– Ещё.

– Ты решила сбежать от помолвки? – голос хозяина приобрёл суровость.

– Нет.

– Объясни нам. Мы внимательно слушаем.

– Господин, я не смею лгать вам. Вы сделали для нашей семьи столько хорошего… Я видела, как плохо моему отцу. Видела горе матушки. Мне никогда не пришло бы в голову расстроить их ещё сильнее, став дочерью деревьев, покрыв их и себя позором! Но и видеть горе каждый день, пока я буду медленно умирать… Потому я решила найти уединённое место и вернуть Сестре её дар.

– Что?! – все подскочили со своих мест, Тавик подхватил начавшую оседать в обморок мать Лоппи. Какое-то время стояла суматоха, пока её приводили в чувство.

– Ты… Но это же невообразимо опасно! Ты могла умереть! Очень мало кто выживает после добровольного отказа от дара! – Дэкин не мог поверить, что у семилетнего дитя могли возникнуть такие мысли.

– Зачем? Да, конечно, твой жених не лучший кандидат на твою руку, но…

– Господин, вы знаете отчего умерла Салья? – перебила его Лоппи. В другое время её обязательно жёстко одёрнули бы за такое нарушение правил и этикета, но сейчас никто этого не сделал.

– Оттого что использовала дар слишком часто и истратила свою силу, но при чём тут… Ведь тебя может и миновать такая участь, мы всё знаем и проследили бы…

– Не от этого. Хотя со стороны вам, людям не одарённым, именно так и кажется. Помните сестрины наставления? Жизнь священна. Это Первый Божественный Закон, даруемый нам Илаэрой. Дар Сестёр не даётся кому попало, ведь иначе он может попасть в плохие руки. Многие бы отдали что угодно, чтобы завладеть способностью использовать волшебные течения. Но оно достаётся лишь тому, кто сможет нести это бремя на благо, даже если использует его в бою. Сёстры строго следят за теми, в чьи руки вложили дар. Мы, дети Хараны, чаще всего призываемся в мир врачевателями и голосом природы. Мы не можем пройти мимо раненого и лечим любого. За одним исключением. Если знаем, что перед нами убийца или истязатель, забавы ради лишающий жизни, той самой, священной, мы можем пройти мимо. Что-то внутри нас шепчет, что такой человек не достоин милосердия. Мне уже не раз доводилось слышать его. Помните, как вы перепугались прошлой весной, когда при мне один из слуг господина Мирафа сломал палец? И как удивлялись, что я не бросилась ему помогать? Мой дар тогда даже не шевельнулся. Будто слышала голос: «Недостоин». Мы можем помочь воинам на поле боя, ведь ими движет огонь правого дела, желание защитить. Но если перед нами тот, кто от боли других получает удовольствие… Если зная об этом, не прислушиваясь к Голосу богини внутри себя, начинаем спасать такому жизнь, понимая, что в следующий раз он отнимет другие ради развлечения… Наш дар оборачивается против нас. Он начинает сжигать с каждым лечением. Салья сгорела, принуждённая лечить убийц и мучителей Дома Мираф. Да-да, убийц. Ведь убить можно и не втыкая нож в сердце. Вы, взрослые, особенно вы, господин Гирэт… всё знаете о том, кто живёт там. Хотя говорить об этом не полагается. Меня ждёт участь Сальи. Потому я решила отказаться от дара. Кто знает, может, мой отказ в будущем спасёт кому-то жизнь. Я готова рискнуть своей, если кто-то сможет радоваться лишнему дню! Я не хочу пачкать руки преступлением заветов Сестёр!