Расческа для лысого (СИ) - Зайцева Мария - Страница 20

Строптивая коза пытается опять проявить характер и спрыгнуть с члена, но я держу. И, глядя в растерянные и злые глазки, начинаю быстро двигаться, вбиваясь снизу. И с удовольствием наблюдая, как выражение лица ее меняется. Непроизвольно. Она не может контролировать происходящее. Себя не может контролировать. И сейчас ей кайфово. Ей этого не хочется, ведьмочке бешеной, но все равно по кайфу. И она непроизвольно начинает двигаться сама, выгибаться и постанывать, шипя сквозь сжатые зубки ругательства в мой адрес. Но я с этим потом разберусь. Накажу ее грязный рот. И даже знаю, как.

А пока что я кайфую. Потому что она уже буквально через полминуты краснеет, глазки закатываются, пальчики беспорядочно скользят по моей груди, очерчивают линии татух. И в глазах ее ошеломление. Испуг. Ярость. И кайф.

— Сама! — Командую я, и она… Подчиняется! Начинает двигаться, подскакивать на мне, и дикое удовольствие смотреть, как грудь ее прыгает, как талия гнется, губки раскрываются в стоне, а глаза становятся бездонными. Лучше вида не было у меня никогда, ей-богу!

Она двигается все быстрее, и стонет в изнеможении, не умея завершить. Ничего, помогу сейчас, малышка, сейчас. Я ее придерживаю, фиксирую жестко, и опять начинаю вбиваться с силой. Ей нужно совсем немного. Чуть-чуть.

Кончает она красиво. Выгибается, волосы по-русалочьи колышутся, соски собираются в сухие острые вершинки, кожа мурашками покрывается, и губы влажно блестят. Сука, красиво!

И если меня спросят когда-нибудь: "Что ты, Миха, самое красивое видел в жизни?", зрелище кончающей на моем члене ведьмочки определенно войдет в топ пять.

Зуб даю.

14. Миша

— Не пойду я сегодня на учебу, отосплюсь, укатал ты меня, дядя Миша, — язвит ведьмочка, щуря лисьи глазки и шумно, с видимым кайфом прихлебывая кофе.

Я смотрю на нее с удовольствием. Ловлю себя на этом, но уже даже не удивляюсь. Ситуация разворачивается не так, как хотелось бы, но тебе же не привыкать, да, дядь Миша?

Не хотел ты, чтоб в постели твоей валялась голенькая девчонка с наглючими глазками? А она — валяется.

Не хотел, чтоб тебя подначивали без конца тупым "дядя Миша"?

А она — подначивает.

Не хотел, чтоб башку тебе забивало розовым дерьмом?

А вот оно, сейчас из ушей, сука, потечет. Вместе с мозгом.

Потому что мне надо работать. Очень надо.

Сегодня парочка встреч, на которых я должен думать мозгом. А я смотрю на кругую аппетитную жопку, которую нахалка даже и не думает прикрывать, валяясь на животе поперек кровати и дуя кофе, и в мозгах только одна мысль. Просчет ситуации, при которой я мог бы еще сутки проваляться здесь, в постели, разглядывая эту самую жопку в разных ракурсах. В самых разных, очень интересных ракурсах…

А она, понимая, на чем все время останавливается мой взгляд, только еще больше провоцирует, наглая зараза. Типа неловко приподнимает бедра, ложась поудобнее. Типа.

И ведь знаю, прекрасно знаю, что нарочно она это все делает! А все равно мозг реагирует неоднозначно. Чего такое происходит-то, Мих? Тебе сорокет корячится, бес в ребро хренакнул?

— У меня дела, собирай манатки.

Я нарочно грублю, зная, что для этой оторвы такое обращение, как красный сигнал светофора. Нарочно будет переть.

Жду, когда фыркнет, разозлится, зашипит кошкой.

А она…

Сука…

Она перекатывается просто с животика на спину, открывая моему ошалевшему взгляду небольшую, но очень манкую грудь с острыми сосками, а потом так же плавно перетекает ко мне ближе.

Встает на коленки на кровати, прямо передо мной, легко и игриво ведет пальчиками по голой груди, собирая капельки воды.

Я только из душа, в одном полотенце. И, судя по шальному взгляду лисьему взгляду, ей мое тело дико нравится.

— Звезды… Что они обозначают?

Я слежу, как тонкие пальчики обводят грани партаков, и отчего-то прямо в дрожь кидает. Облизываю губы, ловлю взгляд.

— Это… После второй ходки… Знак принадлежности…

— К кому? — нежные ладошки проводят вниз, по напряженному животу, останавливаются на узле полотенца.

— К… Людям…

— К каким людям? — она непонимающе поднимает взгляд. Наивно-порочный. И меня потрясает это сочетание. И пропасть между нами. Непреодолимая, сука, пропасть. Потому что не объяснить ей так, чтоб поняла. И не надо ей этого знать. Нехер. Слишком разные мы. Опыт разный. Жизнь разная.

Где я и где она? И какого хера я творю с ней?

— Это неважно, малех…

Я хочу отойти, отстраниться, но пальчики крепко впиваются в узел на полотенце. Держат. И взгляд требовательный держит. Не пускает.

— А крест на шее?

— То, что я… Потерял близкого человека.

— Кого?

— Неважно тоже, малех. Хватит. Одевайся.

Она дует дубы, держит. Недовольна, что я не говорю ничего.

А что я ей скажу? Есть вещи, которые нельзя знать таким чистеньким девочкам. Да и общаться с такими, как я, этим чистеньким девочкам тоже бы нежелательно. Но здесь уж как карта легла. Не изменишь ничего.

— А на пальцах? — она перехватывает мою ладонь, когда я собираюсь отцепить ее пальцы от узла на полотенце и все же отойти на безопасное расстояние.

Я уже злюсь, хочу сказать что-то грубое, чтоб точно фыркнула и начала собираться.

Но лисичка неожиданно прижимается щекой к моей ладони, потирается, как маленькая кошечка. Смотрит на меня не зло и обиженно, как должна бы, а игриво. Чеерт… Ну вот как тут быть?

И, пока я раздумываю, она проворачивает финт: проводит губами, мокрыми и горячими, по центру ладони, а потом без предупреждения всасывает два пальца.

Да бл***!!!

Ты чего творишь, манкая ты зараза?!

Член, который и так уже от ее близости заметно ожил, дергается с такой силой, что низ живота скручивает! Я, не выдержав, шиплю сквозь стиснутые зубы, не умея оторвать взгляд от нереального зрелища.

А она довольна! Довольна моей реакцией, ведьма чертова! Глазки блестят игриво, юркий язычок скользит по фалангам пальцев, отправляя меня в нирвану.

Я неосознанно придвигаюсь ближе, скольжу пальцами, словно член в ее ротик засовываю, и чувствую, как все жарче становится внутри, как горячее обхватывают меня пухлые губки.

А потом она отстраняется.

Вернее, пытается отстраниться, играет. Думает, что играет со мной. Вот только просчиталась, наглая провокаторша! Теперь по полной получишь.

Я придерживаю ее за затылок и снимаю полотенце.

Она смотрит на уже готовый член, удивленно поднимает на меня взгляд. Ну а чего ты ждала, ведьма? Все правильно, завела, ты же этого хотела, да?

Вот и получила.

— В рот. — Коротко командую я, и в тот же миг в глазах девчонки вспыхивает злость. Она упрямо сжимает губы, смотрит настолько высокомерно, что за один этот взгляд ее требуется примерно наказать. Но я пока лоялен. Сжимаю сильнее ладонь на затылке, с кайфом зарываясь в шелковую гриву, и немного разворачиваю, так, чтоб смотрела, куда надо. То есть вниз.

Сопит, прикусыват губу. Раздумывает даже пару секунд. А я додавливаю:

— Давай.

И, только я думаю о том, что, пожалуй, опять придется связывать заразу строптивую, как она подается вперед и сразу резко всасывает член в рот!

И это, сука, охеренно!!!

Меня выгибает такой судорогой, что, реально, колени ослабевают. Я непроизвольно сильнее сжимаю пальцы на затылке и сам начинаю двигаться, не давая удивленно мычащей девчонке опомниться. Мне сейчас не до ее кайфа, не до ее удобства, я не собираюсь ее щадить, жалеть и вообще как-либо думать о ней. Потому что чувствую, что мое освобождение рядом. Вот оно! Еще пару раз, еще чуть-чуть… Преодолевая понятное сопротивление упирающейся в бедра, царапающей меня девчонки.

— Горло расслабь… — хриплю ей, и вижу, как распахнутые злые глаза, из которых по щекам текут слезы, сужаются. Сучка, если укусит сейчас… Убью же! Но в следующее мгновение чувствую, как она расслабляет горло, позволяя проникнуть еще глубже, и это кааааайф….