Двойное чудо, или сказка для Снегурочки (СИ) - Хелльвальд Алекс - Страница 17

– Это Егор, – в унисон со мной произнесла Алина. – Он тот парень, что практически спас тебе жизнь!

Если б было возможно, я бы потрясла головой. Но опасаясь повредить себе в мозгах ещё что-нибудь, я воздержалась от опрометчивых поступков.

– Очень приятно, Егор, – вымученно улыбнувшись, произнесла я. – Как хорошо, что вы оказались рядом! Спасибо!

Парень застенчиво улыбнулся.

– Выздоравливайте, Рианна!

А мне показалось «эрия Анна»!!! Долго ещё меня будут преследовать параллели той вселенной?

– Мам, невролог сказал, что ты сегодня ещё ничего не ела. Мы с Егором тут посидим, а ты сходи в буфет, покушай, а? – предложила младшая сестра.

– Хорошо, дети, – ласково улыбнувшись, ответила Маргарита Андреевна. – Я недолго, – пообещала она, закрывая за собой дверь.

В следующие полчаса Егор и Алина посвятили меня в историю моего попаданства… сюда. Трагическая комедия – так бы я определила жанр, в котором молодёжь представила мне свой рассказ. Оно и к лучшему. Не хотелось при них разреветься.

Я так жалела себя. Своё невезучее падение. И как следствие, знакомство с Джойванном, в которого успела влюбиться по уши. А теперь к тому же не знала, во сне или наяву.

Дверь в палату снова открылась, впуская мужчину крепкого телосложения в белом халате.

– Добрый день, – прозвучал до боли знакомый баритон. – Как себя сегодня чувствуете, Рианна?

– Ри, мы подождём за дверью, – шепнула Лина, уводя с собой в коридор Егора.

Я вскинула глаза и замерла.

– Эйван? – недоверчиво прошептала я, узнавая мужчину.

– Что, простите? – спросил врач, присаживаясь на стул возле кровати, обдавая знакомым ароматом мужских духов.

На бэйджике, прикреплённом к белоснежному лацкану, крупными буквами сияла надпись: «Иван Михайлович Белозерцев». Я побледнела. Снова совпадение? Эйван[1] Ошер. Иван. «Ошер» – в переводе с их древнего и есть белое озеро!

– Рианна? Вы хорошо себя чувствуете? – спросил ставший мне просто незаменимым и родным голос.

– Не знаю, – выдохнула я.

Приборчик над ухом быстро попискивал, предательски раскрывая состояние моего сердца. Оно колотилось как безумное, словно собралось выскочить за пределы грудной клетки.

– Вас чем-то расстроили? – спросил Иван Михайлович, внимательно вглядываясь мне в глаза и поправляя датчик на указательном пальце, от которого шли провода к аппарату на стене.

Я прикрыла веки, стараясь скрыть дрожь, пробежавшую по моей руке от прикосновения ко мне тёплых длинных пальцев.

Прибор явно был не на моей стороне и истошно запищал, а над кроватью ярко замигала лампочка.

Невролог медленно убрал от меня руки и окинул подозрительным взглядом, усиленно над чем-то размышляя.

Потерев лоб пальцами, мужчина медленно поднялся со стула и отошёл к окну. Гадкий датчик уловил изменения, аппарат прекратил орать и выдавать звуковое оповещение. Пульс постепенно приходил в норму, ведь теперь мне было сложно увидеть объект своих мечтаний, находившийся вне зоны обозрения.

Быстро записав показания с измерителя, Белозерцев вышел из палаты, пообещав вернуть мне кого-нибудь из родственников.

А у меня образовалось время подумать. Неужели всё это время я была на Земле? А мой ушибленный мозг просто по-своему преобразовывал информацию, превращая её в иноземную реальность? Или всё же я побывала в параллельной вселенной? Иначе, откуда я узнала все их традиции, быт, магию и древние легенды, названия звёзд и планет?

Соображалось с трудом. Впервые с момента своего пробуждения я осталась в палате одна. Никто не отвлекал от унылого лежания, непонятных мыслей и неприятных болезненных ощущений. Голова гудела многоголосым хором. В ушах непрерывно то звенело, то их закладывало, точно ватой. Горло саднило от вмешательства инородных предметов. А суставы и вены скручивало в жгуты. Не говоря уже о том, что спина онемела от неподвижного возлежания на кровати. Разрешения вставать и передвигаться (хотя бы по комнате, пусть и с чужой помощью) всё ещё не поступало. Да и опасалась я пока вертикального положения.

Лечащий врач обнадёжил: если буду послушной пациенткой, он меня вытащит из этого состояния практически здоровой. Пока ни гематом, ни иных отёков у меня не наблюдалось. Скоро мне предстояло пройти повторную КТ мозга, чтобы убедиться в правильности лечения.

Кстати, интересно, куда делась благожелательность Белозерцева? Вначале  такой милый и предупредительный, сейчас он почти сбежал от меня. Возможно, я всё это себе придумала?

***

В последующие дни Иван Михайлович приходил только для моего осмотра. Разговаривал деловым тоном, снимал показания приборов и уходил. Чем озадачил не только меня, но и моих родных.

– Может, у него семейные или иные проблемы? – приняв равнодушный вид, ответила сестре.

– Не знаю, но всё время, пока ты была без сознания, он почти не отходил от тебя, – просветила меня Лина. – Все ночные дежурства он провёл здесь. А теперь делает вид, что едва с нами знаком.

– Значит, мои дела не так плохи, – кисло усмехнувшись, предположила я. – Угрозы для здоровья нет, пришло время заняться и другими пациентами.

Следующим утром после разговора невролог энергично вошёл в палату и привёл с собой помощницу. Меня сгрузили в кресло на колёсах и повезли на процедуры. Вернувшись через час, я ощущала себя измотанной и выжатой как лимон. Хотя ничем таким не занималась.

Я всё ещё много спала. Ела жидкую протёртую пищу и старалась не думать о том, что со мной было, дабы не будоражить потревоженный мозг.

Придя на обход утром нового дня, Иван Михайлович был в хорошем расположении духа.

– Сегодня мы вас отключим от аппаратуры, Рианна. Ваши анализы просто замечательны. Восстанавливающие уколы и капельницы мы оставим. Ещё недельки две, и вы сможете почувствовать себя полноценным человеком, – улыбнувшись, сообщил он. – Можете потихоньку вставать. Ходить только в сопровождении родных или медперсонала. Как только прекратятся головокружения, можно будет подумать и о самостоятельных прогулках по коридору.

– Спасибо, Иван Михайлович! – тихо ответила я.

Сегодня в его взгляд вернулось тепло, и ушла тревога.

А я радовалась, что смогу размять все затекшие мышцы и суставы. Да и какое-то разнообразие в жизни будет. Всё это время ни читать, ни смотреть телевизор было нельзя, в общем-то и не хотелось. Невролог сказал, что некоторый спад на эмоциональном фоне – это нормальное явление для тех, кто вышел из комы. Мне посоветовали чаще смеяться, чтобы не впасть в депрессию. Легко сказать. Я была безмерно благодарна родным за общение и поддержку моего психологического настроя.