Сделка (СИ) - Черногорская Ксения - Страница 26

— Хочешь посмотреть Женеву? Там прекрасные парки, отличные магазины! Много красивых набережных, там здорово гулять! Я тебе покажу собор Святого Петра, мы сходим в консерваторию и послушаем музыку! Хочешь? Только ты и я? Можем завтра, когда мужчины снова уедут в Цюрих по делам! Хочешь?

— Очень хочу, Николь…

— Правда?

Её лицо освещается улыбкой, глаза светятся от счастья. Сидя по-турецки передо мной, она сжимает руки в кулачки и забавно пританцовывает. И я смеюсь, хотя чувствую себя сейчас двуличной сукой.

— Если будет тепло, мы с тобой на пляже у Женевского озера позагораем, да?

— Да…

— Я знаю одно место, где готовят потрясающий рёшти! Вот сравнишь с моим и скажешь, какой вкуснее. Только честно, ладно?

"Только честно"… Да, Николь, в таких вещах я могу быть честной с тобой…

— Конечно, — отвечаю я.

Рёшти — это очень известное швейцарское блюдо. Раньше мужчины выбирали невест, основываясь в том числе на том, как девушки умели его делать. И конечно для настоящей швейцарки умение вкусно его готовить — это прежде всего вопрос престижа. Николь готовила рёшти классно. Вроде бы ничего особенного, просто национальный гарнир, берущий своё начало из крестьянской среды — варёная в мундире картошка натирается на тёрке и обжаривается до золотистого цвета, а потом к этому аналогу белорусских и русских драников добавляются ломтики бекона, паприка, сыр Грюйер и помидорки. Эдакий картофельный блин с кучей разнообразных добавок, вплоть до рыбных. Но это так вкусно!

— Ты чего такая печальная? — спрашивает меня посерьёзневшая Николь. — Тебе не нравится здесь?

Я прижимаю ладонь к груди и восклицаю, делая акцент на слове "очень":

— Мне очень нравится здесь, Николь!

— Ты себя хорошо чувствуешь?

— Да, всё в порядке. просто задумалась. Не обращай внимания.

Николь снова улыбается мне.

— А я никогда не бывала в России, — говорит она. — При том, что очень люблю русское изобразительное искусство и русскую литературу. Когда я была студенткой, впервые прочитала роман Достоевского. Ох, как я поразилась, Оля! Я была просто потрясена! Он — удивительный психолог, очень тонкий и… как это сказать… дотошный! Он и сейчас — один из самых любимых моих писателей. А ещё я люблю пьесы Чехова. Тебе нравятся они?

Мы обсуждаем русскую литературу, потом переходим на швейцарскую, говорим о пьесах Макса Фриша и Фридриха Дюрренматта, потом обсуждаем французскую и немецкую прозу, в частности Оноре де Бальзака, Виктора Гюго и Генриха Гёссе и я просто поражаюсь тому, как сильно мне всего этого не хватало… Там, в далёкой Москве последние годы я только и делала, что думала о том, где взять деньги и единственная тема, которая хоть как-то отвлекала меня от постоянных финансовых проблем — была любимая мною реклама, о которой я могла говорить с некоторыми увлечёнными профессией коллегами. И здесь с Николь я тоже поднимаю эту тему и к своему восторгу обнаруживаю, что Николь обожает фестиваль Каннские Львы и с ней можно обсуждать известные ролики, эти маленькие шедевры рекламы. Мы смеёмся и дискутируем среди альпийских цветов, пьём кофе, хрумкаем сладкими яблоками и делимся впечатлениями. Николь рассказывает интереснейшие вещи и сама внимательно слушает всё, что я с горячностью ей говорю и я ловлю такой невыразимый интеллектуальный кайф, что мне хочется сейчас только одного — чтобы этот прекрасный день продлился как можно дольше.

Николь загорается идеей показать мне как можно больше интересных швейцарских музеев, а ещё зовёт поехать вместе с ней осенью в Вену — европейскую столицу музыки, чтобы насладиться разнообразием музыкальных течений и погрузиться в волшебство классических композиций.

И я снова прячу свою грусть. Потому что по истечении недели наша с Владом сделка закончится. И несмотря на страстные ночи, полные страстного секса, мне слабо верится, что он испытывает ко мне что-то большее, чем просто похоть. По крайней мере, когда иногда мы остаёмся наедине, он занимается деловыми вопросами по телефону и не проявляет нежности. За исключением секса он вообще держит дистанцию, всячески подчёркивая, что между нами — только сделка.

— А как вы с Владом познакомились? — спрашивает Николь, ставя с мелодичным звоном чашку на блюдце.

В голове лихорадочно проносятся события той дождливой ночи. Я отчаянно пытаюсь сообразить, о чём можно рассказать Николь, а о чём лучше умолчать. И понимаю, что пауза затягивается.

Чтобы не возникло недоверия, заполняю паузу тем, что срываю голубой цветок и подношу его к носу. Цветок пахнет нежно, сладко и едва уловимо. Молчать нельзя — я не отмажусь тут даже тем, что не поняла фразу, мой английский слишком хорош для подобного.

— Так получилось, — говорю я медленно, хотя сердце участило ритм, — что я потеряла документы и оказалась ночью на загородной дороге. Оставила сумочку в автобусе, вышла подышать, а водитель уехал. Шёл дождь, а у меня не было зонта.

Николь с распахнутыми глазами сочувственно цокает языком.

— Мне было страшно, — продолжаю я. — И я не знала, как попасть домой. Даже не знала, где конкретно нахожусь, автобусный маршрут был большим. Я стала ловить машину. Влад был добр ко мне и подвёз меня до города.

Актриса из меня действительно неважная. Чувствую, что даже не солгав, рассказала так, будто наврала. Впечатление какого-то пластика от моего рассказа. Какой-то ненастоящести. Будто я придумывала на ходу.

— А дальше? — спрашивает Николь.

Её интерес понятен и я нисколько не нахожу его бестактным, но с удовольствием предпочла бы сменить тему. Просто впечатление, будто я на ответственном экзамене и вот-вот его завалю.

Вопрос вроде бы простой, но я не знаю, как на него отвечать. Именно сейчас я чётко осознаю, насколько важны детали в подобных откровениях. Я не знаю, как Николь относится к сексу сразу после знакомства. Возможно у неё пуританское воспитание, а может наоборот — мне не хватает этой информации. По факту, потом Влад отвёз меня к себе, а ещё чуть позже я зашла к нему в душ и мы занялись сексом. Информацию про мою инициативу, его предложение в душе и последующий секс легко опустить, но поверит ли Николь, что я просто переночевала у Влада? Возможно она знает его намного лучше, чем я думаю и очень засомневается в подобном. Если так — она начнёт подозревать меня во лжи и далее, и тогда есть большой риск, что я завалю сделку.

Всё это проносится в моей голове очень быстро и куда менее связно, но зато одновременно с тем я чётко понимаю, что снова допускаю ненужную паузу. И я выпаливаю:

— Потом он отвёз меня домой, а чуть позже мы созвонились и стали встречаться.

Дура. Какая же я дура. Что я несу?

— Романтичная история, — говорит Николь. — А давно это было?

Тут, среди альпийский лугов, под синим швейцарским небом, уютно и спокойно. Но я чувствую, как нарастает паника и колотящееся сердце моё должно быть скоро услышит и Николь. Я лихорадочно вспоминаю нашу с Владом легенду и понимаю, что многое мы обговорили лишь приблизительно.

После всех этих разговоров о литературе, музеях и рекламе, Николь застала меня врасплох. Я слишком расслабилась. Мне нужно собраться и не подвести ни себя, ни Влада. Перед глазами проплывают кредитные счета…

— Чуть больше двух лет назад, — вру я.

— Влад красиво ухаживал? Судя по тому, что вы женаты чуть больше года, он тебя довольно долго добивался.

Я вспоминаю наши походы по магазинам и посиделки в кафе. Поглаживая пальцами кулон, говорю:

— Да, он был очень настойчив и ухаживал так, что мне трудно было не сказать ему "да".

Николь смеётся.

— Фриц бегал за мной в течении целого курса, — говорит она. — Иногда, когда мне нужно было уехать к родителям, он сопровождал меня в поезде в Женеву, на вокзале прощался со мной и ехал обратно, потому что к учёбе мы оба относились очень ответственно. Он постоянно дарил мне цветы, просто постоянно. Он и сейчас мне их часто дарит. Иногда собирает полевые букеты по утрам и, просыпаясь, я первым делом вижу цветы.