Сделка (СИ) - Черногорская Ксения - Страница 29

— Это её выбор, — говорю я.

— Согласен. Но одновременно с тем я упомянул Наталью прежде всего в качестве ответа на твой вопрос.

— Ты любил её?

— Нет, — помотав головой, твёрдо отвечает он

— А Машу любил?

Он поднимает лицо на меня и, хмурясь, спрашивает:

— Откуда ты знаешь про Машу? Ах да, она её упомянула тогда в машине…

— Да. Но она потом, когда ты уехал, ещё мне о вас рассказала.

— И что она сказала тебе?

"Давно тоже, три года назад. Ну, как встречались… Он же ушибленный этой Машкой своей… После неё ничего серьёзного с ним ни у кого не было. Так, потрахивает то одну, то другую. Секс ради секса. Ну и сходить куда-нибудь вместе.

— А что за Машка? — интересуюсь я.

— Да была у него девка одна, модель. Любил он её до невозможности. Жениться на ней хотел, планировали многое. Пылинки сдувал с неё. Она музыкой увлеклась, так он ей продюсеров нашёл крутых, из неё певицу сделали. Вокалом занималась, всё такое. Голос так себе, ничего особенного, но после аранжировок круто звучало. Попса всякая. Он как ребёнок радовался её успехам, гордился ею очень, верил ей, как себе. А она с одним из продюсеров замутила, на сказки всякие повелась и после какой-то ссоры с Владом, тайком стала с ним встречаться. Это год почти продолжалось. Потом Влад их увидел вместе. Они по Новому Арбату шли, за ручки держались, а он мимо проезжал, увидел фигуру знакомую. Припарковал машину у обочины, вышел, идёт за ними. А они его не видят, спиной к нему. Ну и стали целоваться там взасос. Дура, чё. Влад отхерачил этого продюсера так, что полиция приехала, скорая. Машку свою, главное, пальцем не тронул. Продюсер в больнице лежал с переломами и сотрясением мозга. Влад же не только качок, он кикбоксёр. Призёр всяких чемпионатов был в юности. Вообще убить мог. Нос сломал чуваку, руку в двух местах, башку всю разбил. Тот вылечился, в суд на него подал. Хотели вообще срок дать. Влад адвоката хорошего нанял. В итоге Влад деньги немалые заплатил, два года условно получил. Повезло, считай. Хотя как повезло… Он с тех пор травмированный, бабам не верит, отношения любые на корню пресекает, если они в серьёзные начинают превращаться".

— Сказала, что ты после расставания с ней серьёзных личных отношений не имел, — я умолкаю на секунду, обдумывая, сказать ли следующую фразу и решаю всё-таки сказать: — Только трахался. Что ты женщинам не веришь.

— Вам нельзя верить, — говорит он. — Вы — лисы. А я, например, не понимаю, зачем выстраивать что-либо серьёзное с лисой. Рано или поздно она обязательно обманет. И лучше бы понять это сразу, чтобы потом не разочаровываться и не страдать. Поэтому я сознательный холостяк.

— Зачем ты обобщаешь?

— А… — машет рукой он, — у меня других примеров нет. И выборка вполне репрезентативна. Если ты думаешь, что я только с эскортницами дело имел, то ты очень ошибаешься. Яну помнишь? На красном "Феррари"?

— Забудешь её… — невольно улыбаюсь я.

— Дочка академика РАН, доктора физико-математических наук, и довольно известной балерины. Она в деньгах никогда не нуждалась. И эскортницей не была. У неё прекрасное образование — МГУ, Сорбонна, она интересный человек.

— С воспитанием правда проблемы… — поднимаю я бровь. — Она мне показалась немного хабалистой, — и тут же добавляю: — Прости.

— Она просто была очень расстроена. К тому же не умеет сдерживаться и привыкла получать всё, чего ей хочется. Избалованный ребёнок, которая, повзрослев, в ряде вопросов так и осталась инфантильной. Но вот как раз с ней у нас могло получиться что-то большее, чем просто секс.

Ловлю себя на осознании, что меня это задевает.

— И почему же не получилось? — спрашиваю, стараясь не выдать эмоции.

— Не моё, — вставая, сухо отвечает Влад.

Всем своим видом он показывает, что разговор закончен. Мне интересно, но я не смею настаивать.

Он поворачивается к воде, широко замахивается и отточенным движением завзятого игрока в боулинг запускает камешек-голыш. Тот летит на мерцающей огненно-рыжими бликами водой, врезается в неё по касательной, подпрыгивает словно лягушка, всплеснув бело-рыжие брызги и пролетает дальше, чтобы вновь подпрыгнуть. И снова, и снова, и снова, уменьшаяя расстояния между касаниями воды. И наконец исчезает в тёмной её толще.

Солнце совсем скрывается за горами и довольно быстро наступают сумерки. Мы бредём по тропке мимо деревьев. Кругом луга. В тёмной траве размеренно и чуть протяжно цвиркают сверчки. Тссс… Тссс… Прохладный ветер освежает лицо и руки, развевает волосы, играет юбкой, приятно нежит бёдра. Пряные и чуть сладковатые запахи листвы и луговых цветов настраивают на романтический лад.

Небо наливается чёрной синью, луны не видно, но заметны первые проклюнувшиеся звёзды. Влад замедляет ход и мы останавливаемся. Он поворачивается ко мне. В наступающем сумраке я с трудом различаю его лицо. Глаза — тёмные пятна. Едва заметно движение губ тёмного рта:

— Ты очень соблазнительна сейчас, знаешь?

— Чувствую скорее — тихо отвечаю я. — Такая волна желания от тебя… мощная… Сложно игнорировать…

— А ты не игнорируй… — говорит он.

Нежно касается моей щеки тёплой ладонью, проводит пальцем по губам, и я обхватываю подушечку, целую её, захватываю губами, касаюсь языком. Затем перехожу на его ладонь, на запястье, и чувствую, как грубая кожа меняется на нежную, отзывчивую. Чувствую, как ему нравится. Мягко и призывно целую его руку, а он запускает пальцы другой в мои волосы и ласкает меня, гладя кожу.

В этой темноте смещаются акценты: я почти вся чувствительность кожи и обоняние. От него так приятно пахнет чистым мужским телом, и я улавливаю в этом запахе, сносимым свежим ветерком, аромат его мятно-хмелевого геля для душа, чувствую, как струятся под пальцами его короткие мягкие волосы и как стремительно во мне нарастает желание.

Безумно хочу его…

Тону в этих поцелуях. Всё тело моё поёт, отзываясь на его ласки. Пальцами он нежно проводит по моим бёдрам, по взмокшим трусикам, гладит меня там так, что я легонечко вздрагиваю и мысленно умоляю его избавиться уже от этой полоски шёлковой ткани, засунуть в меня хотя бы один палец, коснуться меня без преград. Мысленно, потому что упоённо целуюсь с ним.

И когда он стягивает трусики и принимается активно ласкать пальцами меня разгорячённую до участившегося биения сердца и сбивающегося дыхания, я не выдерживаю, приподнимаюсь, встаю перед ним на колени и расстёгиваю ширинку. Запускаю руку в его тёмные хлопковые трусы и, обхватив ладонью, высвобождаю его напрягшийся, торчащий, горячий в этой альпийской прохладе член. Приникаю к нему губами, обхватываю и принимаюсь жадно, упоённо сосать.

Никогда ранее я не делала мужчине минет с таким удовольствием. Меня возбуждает это так, что кружится голова. Я вся превращаюсь в его ублажение. Я облизываю его яички, играю языком с головкой члена, будто она какой-то леденец, наслаждаюсь ощущениями, которые испытывают мои губы и мой язык, этими скользящими, мокрыми ласками и балдею, купаясь в его разгорячённых, хриплых стонах удовольствия.

Кайфую от того, что ему так нравится то, что я делаю. Настолько, что пожалуй всю эту ночь ублажала бы его минетом.

Но он мягко останавливает меня и бережно укладывает спиной на эту мягкую, прохладную траву, которая в отличие от меня ещё не успела намокнуть, нежно входит в меня и принимается активно трахать, задрав мои ноги и целуя мои щиколотки, то одну, то другую — что добавляет мне безумно приятных ощущений. И альпийские луга, вся эта свободная ширь, оглашаются моими искренними криками блаженства, потому что я не сдерживаю себя ни в чём.

А потом, после чудесных сильных оргазмов, совпавших друг с другом почти синхронно, мы лежим рядом на траве, прижавшись друг к другу головами и молчим, глядя на звёзды в чёрной бездне над нами. Они такие яркие-яркие, будто бы тоже напитались этой энергией, которой мы щедро наполнили друг друга.