Новое начало (ЛП) - Кастен Мона - Страница 65

Каден издал звук удивления, и почти одновременно с ним Доун застонала от боли. Я сразу же вскочила и бросилась к двери.

От увиденного у меня отвисла челюсть.

Каден держался за подбородок и смотрел на Доун, которая прыгала на месте, придерживая одну руку другой. В ее глазах стояли слезы.

— Доун? — испуганно спросила я, после чего она взглянула на меня.

Она открыла и закрыла рот несколько раз, как рыба, выброшенная на берег.

— Вы, наверное, разыгрываете меня, — произнесла она, фиксируя взглядом мои голые ноги и рубашку Кадена на мне. Моргнув несколько раз, она посмотрела прямо мне в глаза. — Все-таки, ты разыгрываешь меня.

— Это… сложно, — вздохнула я, подходя ближе к Кадену, чтобы осмотреть его покрасневший подбородок. Он все еще ошеломленно смотрел на Доун.

— Ты ударила меня, — сказал он, будто только сейчас заметил это.

— И, наверное, сломала себе руку, — выдала моя подруга, внимательно рассматривая свой кулак. Рука уже опухла, а костяшки пальцев довольно сильно покраснели. Я поморщилась. Вероятно, это было чертовски больно.

— Она ударила меня, — повторил Каден.

Если бы не волновалась так за Доун, я бы посмеялась над его шокированным выражением лица.

— Думаю, она пострадала больше, чем ты, — тихо заметила я. Затем подошла к Доун, обняла ее за плечи и осторожно потащила в квартиру. — Нам срочно нужно приложить что-то холодное к твоей руке.

— Я была так зла, потому что он ужасно вел себя с тобой. И когда ты не ответила на мой звонок, я подумала… в общем, это неважно. Но, в любом случае, он заслужил это, — фыркнула она и вздрогнула от боли. Я увидела слезы в уголке ее глаз, но Доун вытерла их.

Я быстро побежала к холодильнику и достала из морозилки пакет с тортеллини. (Примеч. Тортелли́ни — итальянские пельмени из пресного теста с мясом, сыром или овощами). Обернув его полотенцем, я вернулась к подруге, которая растерянно стояла посреди нашей гостиной, не решаясь присесть.

Она осмотрела меня сверху донизу и тихо спросила:

— Ты в порядке?

Как это типично для нее. Только что, возможно, она сломала пальцы, а спрашивала у меня, в порядке ли я.

— Со мной все отлично, — ответила я, чувствуя, как мои губы растягиваются в блаженной улыбке, что было неуместно в сложившейся ситуации. Но я ничего не могла с собой поделать. Дурацкие гормоны.

— Значит, он был нежен с тобой, после того как вы вчера исчезли? — спросила она.

— Да. Очень даже нежен. Все утверждал, что является придурком, а на самом деле…

— Я вас отлично слышу, так как стою здесь, — сухо заметил Каден.

Проигнорировав его, я осторожно приложила холодный компресс к руке Доун. Она вздрогнула, а глаза вновь наполнились слезами.

— Нам нужно в больницу, — пробормотала я.

— Дай посмотреть, — сказал Каден, направляясь к нам. Он осторожно взял руку Доун в свою. Должна заметить, что его рука уже не выглядела так плохо, по сравнению с ее рукой. Конечно, она еще была довольно синей, но опухоль почти спала. Вероятно, его кости уже привыкли к подобному. А вот Доун, похоже, напротив, никогда никого ни разу не била.

— Выглядит не очень хорошо. — Он поднял голову и посмотрел на меня. — Ты права, ей нужен рентген.

Я сразу же поспешила к себе в комнату и натянула первые попавшиеся под руки вещи. Затем подхватила свою сумку и надела ботинки. Для Доун взяла из шкафа пушистый кардиган, который, вернувшись в гостиную, накинула ей на плечи. За это время Каден тоже успел одеться — в свитер и спортивные штаны, а также натянул шапку на растрепанные волосы.

Когда мы шли к машине, Доун вздрагивала от каждого шага. Я надеялась, что у нее все же не было перелома. Иначе никогда бы себе этого не простила.

— Спенсер едва может открыть глаз.

Я сидела сзади и наблюдала, как Доун пристально рассматривала Кадена.

— Я знаю, — тихо выдохнул он.

— Ты с ним разговаривал? — удивленно спросила я.

Каден посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

— Я разговаривал с ним по телефону.

— Когда ты успел?

— Прошлой ночью, после того как ты уснула.

Я откинулась на спинку сиденья. На самом деле, мне не следовало удивляться. Потому что, вопреки всему тому, что Каден говорил о себе, он не был придурком и заботился о своих друзьях.

— Никаких подробностей, — закрыв уши, сказала Доун. Но тут же захныкала от боли и снова опустила руки. — Почему у тебя не сломана рука?

— Я знаю, как правильно бить, — ответил Каден.

— Ты должен научить меня этому. Чтобы в следующий раз я могла правильно врезать тебе.

К счастью, это немного разрядило обстановку. Каден старался избегать ухабов и не тормозить резко по пути в больницу, но на дорогах Вудс-Хилла это было довольно трудно. Я каждый раз вздрагивала от сострадания, когда видела боль, которую испытывала Доун.

В отделении скорой помощи мы быстро заполнили все необходимые документы, чтобы Доун осмотрели. Комната ожидания была переполнена, и мне не сиделось на месте, хотелось ходить туда-сюда, но я знала, что это не поможет Доун. Мы всё ждали и ждали, наблюдая, как ее пальцы все сильнее распухали, и она уже не могла пошевелить указательным и средним пальцами.

— Все будет хорошо, — в сотый раз повторила я.

Доун и Каден обменялись взглядами.

— Она говорит это для того, чтобы успокоить себя, — намеренно громко прошептал Каден.

— Да, и потому что у нее есть совесть. — Доун кивнула в знак согласия. — В конце концов, ваша ссора была причиной того, что я ударила тебя. Ну, или, по крайней мере, процентов на шестьдесят точно.

— А остальные сорок процентов были из-за Спенсера?

— Кто-то же должен был отомстить за его распухшее лицо, — медленно кивнула она в ответ.

— Это очень благородно с твоей стороны, — поблагодарила я, протягивая ей руку, и мы переплели наши пальцы. Доун была моей самой лучшей подругой. И хотя мне хотелось встряхнуть ее за то, что она поранилась из-за меня, мы обе прекрасно знали, что я сделала бы для нее то же самое.

— Если твой бывший попадется мне на глаза, я тоже врежу ему, — пообещала я.

— Было бы здорово. — Она забавно скорчила лицо. — Но позволь Кадену сначала показать, как правильно делать это. Иначе все закончится как у меня.

— Мисс Эдвардс? — позвала медсестра из другого конца комнаты. — Вы можете пройти в третью процедурную.

Мы с Доун встали одновременно.

— Ты не обязана идти со мной, — сказала Доун, глядя на Кадена.

— Не говори ерунды. Конечно, я пойду с тобой, — возразила я. Обернувшись к Кадену, на мгновение задумалась, стоило ли поцеловать его на прощание. Все-таки мы еще не говорили о том, что происходило между нами. Но Каден принял решение за меня. Он схватил меня за руку и так резко потянул назад, что я едва успела схватиться за спинку стула, чтобы не оказаться у него на коленях.

Повернув ко мне голову, он пробормотал мне в губы:

— Я подожду вас здесь.

Затем поцеловал, коротко, но твердо. Мое лицо сияло, когда я встала и последовала за Доун из комнаты ожидания.

В коридоре она сжала пальцами здоровой руки мою руку.

— Он поцеловал тебя.

— И это было не единственное, что он сделал со мной, — прошептала я ей на ухо.

Теперь она покраснела, а затем громко рассмеялась.

— С одной стороны, я хочу спросить, но с другой... Скотт и без того предоставил мне столько подробностей своей сексуальной жизни, что большего я не вынесу.

— Это было потрясающе. Даже без массажного масла, — прошептала я, подражая тону Скотта. Медсестра, которая шла впереди нас и вела в процедурную, удивленно посмотрела на меня через плечо. Я сразу же сжала губы, а Доун громко рассмеялась.

В течение следующего часа Доун сделали снимок, и, к счастью, рентген показал, что перелома нет. Просто ее указательный палец был сильно ушиблен, но это быстро заживет. А вот средний, к сожалению, был в худшем состоянии — в кости образовалась небольшая трещина, которая и была причиной сильной боли и отека. Медсестра наложила Доун шину, которую ей нужно было носить следующие две недели, а доктор выписал рецепт обезболивающего. Он сказал, что если Доун не будет напрягать руку, то все быстро заживет. Через три недели ей нужно прийти на осмотр, а до тех пор всячески беречь пальцы.