Осенние звёзды - Мосман Ирина - Страница 29

— Блин, — чертыхнулась Наталья. — Надо было коктейль вместо сока заказывать. Как на халяву, так вечно я пролетаю.

Подруги рассмеялись.

— Заказывай свой коктейль, только без выпендрежа на этот раз, — улыбнулась Лариса.

— Давайте я вам про нашего щенка расскажу, — предложила Валентина, когда мурлыкающая что-то про «есть в жизни счастье» Наталья с очередным коктейлем устраивалась на диванчике под фикусом.

— Я всегда считала, — начала Валентина, — что собака — это домашнее животное, которое большую половину дня спит тихонечко на коврике в углу, но то, что приобрела моя дочь, больше похоже на… — она запнулась, подыскивая слово, — я даже затрудняюсь подобрать должное определение сему произведению природы. Что-то среднее между зубром и кавказской овчаркой. Смейтесь, смейтесь! Это только по внешнему виду. Характер, темперамент и поведение у данного существа напоминает среднестатистического мужчину, о котором так любит рассуждать Ларочка.

— С пультом от телевизора, шершавыми пятками и чешет след от резинки семейных трусов? — на одном выдохе с неподдельным ужасом спросила Лариса. — Какой кошмар!

— Представляете, — пропуская реплику подруги, продолжила Валентина, — он лежит на подстилке на боку, стараясь дотянуться правой лапкой до стенки, при этом перекручивая оставшуюся часть туловища на девяносто градусов. Все хозяйство на улице…

— Как у зубра? — поинтересовалась Наталья.

— Вот она, несправедливость! У женщин домашнее хозяйство, а у мужчин все в штанах умещается — и кухня, и стиралка, и пылесос с дрелью.

— Да, — с театральной грустью подхватила Наталья, — мелковат мужик пошел. Видно, природа решила отдохнуть и сконцентрировала все силы на братьях меньших.

— Девочки, у вас вечно одна тема.

— Неправда. Наталья который год бьется над проблемой размножения денег. Светланка стоит на берегу семейной реки и смотрит на проходящие мимо суда, а на берегу все то же старое корыто, — перефразировала подруга строчку из сказки Пушкина. — А я пытаюсь примирить Олега с наличием нового члена в нашей кровати — французского разговорника. Так что там дальше было? Извини, отвлеклись.

— Так вот, лежит, пытается дотянуться. Наконец, попав лапой на белую поверхность стены, не удерживается и проводит по ней когтями. Затем, потеряв одно ему ведомое равновесие, падает. Грохот — словно шкаф рухнул. Еще песик любит подойти к двери спальни и медленно сползать по ней, принимая позу «очень устал». Дверь при этом толкается всей массой тела. Когда же он чешется, то удержаться на трех лапах да на скользком паркетном лаковом полу ему редко удается, поэтому, если чесание проходит не на застекленной лоджии, то заканчивается процедура очередным грохотом. А как он пьет!!!

— Водку?! — веселились Наталья с Ларисой. Валентина отмахнулась от них.

— Вода мимо миски. Морду вытирает о скатерть, попавшуюся на пути, или о брюки мужа. При этом если я с тряпкой подловлю, вытру, то он сразу идет к поилке и утоляет жажду снова, хитро поглядывая на меня «начитанными глазами», как подметила внучка. Днем я спокойна, слишком много звуков, но с приходом ночи… Я стараюсь успеть заснуть между падением тела, стучанием когтей по паркету и питьем, похожим на всплеск весел. Муж проваливается в сон, как только доносит голову до подушки. Ему хорошо, он может спать и стоя, и сидя, главное, чтобы была установка — приказ на сон. Я же всю жизнь страдаю чутким сном, просыпаюсь от любого звука. Подъезжающие машины, двери лифта, песни запоздавших гуляк — все это фон, но шуршащая по дому псина, периодически появляющаяся у кровати с моей стороны в поисках ласки или с напоминанием, что после водопоя самое время «отлить», и так по четыре-пять раз, превращает ночь в кошмар. На днях салют запускали. Видимо, родился или женился кто-то в соседних домах. Этот монстр размером со слона прыгнул на кровать, прижался ко мне всей массой, мимоходом чуть не удушив, и дрожал от ужаса, как овца на заклании. Хотели сдвинуть пса на пол, но собачка весит под шестьдесят килограммов, что означает силу около тонны, а Михаил все же не Геркулес. Пришлось спать всем вместе, пес словно прирос к кровати. Так и проспали: я, прижавшись к Михаилу, и собака, прижавшись ко мне.

Во время рассказа Валентины подруги хохотали как заведенные, утирая слезы.

— Валюш, тебе в юмористы надо, такой талант пропадает, — размазывая остатки косметики, рыдала Наталья.

— Я-то переживала, как Олег перенесет секс на троих с разговорником, а оказывается, книжка в кровати — это прошлый век. Настоящая русская женщина и коня на скаку остановит, и на печку рядом с собой положит. Жаль, Светланка домой улетела.

Лариса посмотрела на часы и охнула.

— Девчонки, вы знаете, который час? Валюш, твоя «фея», видимо, уже уснул, раз не звонит.

— Внучки его заездили.

— А по нему так удобно ориентироваться. Появление твоего мужа или звонок означают, что детское время истекло, пора по койкам, а сегодня… Скоро светать начнет, а мы все еще резвимся. Все, давайте допивайте и по домам, — Лариса махнула рукой официанту.

Лариса, подвозившая подруг, решила не ставить машину в гараж, а припарковаться на ближайшей к дому стоянке.

Настроение было отличным, впереди ее ждала горячая ванна и чашка чая. Нырнув из ярко освещенного прямоугольника платной парковки в чернильную темноту мартовской ночи, Лариса не обратила внимания, что за ней идет мужчина.

Входя в подъезд, Лариса с неудовольствием отметила, что кодовый замок снова сломан. Дом, где она жила, с годами нравился ей все меньше, но она привыкла к своей квартире, виду из окна, хорошему району. Неухоженная двенадцатиэтажка, не видевшая ремонта уже лет пятнадцать, производила впечатление изгоя среди окруживших ее благополучных новостроек, выросших на месте уничтоженного частного сектора. Из всех благ нового времени дом заполучил железные двери на подъезд и вечно неработающие замки. Время от времени их меняли, но по странному стечению обстоятельств через несколько дней они оказывались сломанными. Искореженные почтовые ящики наводили на мысль о пронесшемся по подъезду торнадо, который заодно прихватил и обшивку дверей лифта, ободранных и испорченных настенной живописью.

Лариса подумала о том, что какой-то невоспитанный житель дома уже который год настойчиво выкладывает замысловатый узор из кусочков жвачки на вентиляционной решетке внутри лифта. «Наверное, каждый раз возвращаясь домой, вынимает жвачку изо рта и приклеивает», — невпопад подумала она.

Лариса нажала почерневшую кнопку вызова лифта. Вслед за ней в подъезд вошел незнакомый мужчина. Одет он был прилично, коричневая кожаная куртка, черные джинсы, подозрений не внушал, но предстоящий тет-а-тет поздно вечером в лифте с незнакомым мужчиной Ларису не прельщал. Она решила схитрить и отправилась к своему почтовому ящику, расположенному в полутемном углу и от того почти не пострадавшему за эти годы.

Демонстративно перебирая рекламные проспекты, которыми регулярно захламлялся подъезд, она сказала в сторону лифта:

— Не ждите меня.

Реклама турагентства с броской надписью «Увидеть Париж и…» привлекла внимание.

Когда же она подняла глаза, то к немалому своему изумлению увидела, что незнакомец никуда ехать не собирается, напротив, стоит возле лифта, держа руку на открытой ширинке брюк. «Извращенец», — подумала Лариса, прислоняясь спиной к ящикам. «Вот ведь безобразие развели в доме, то наркоманы и бомжи на черной лестнице спали, еле выгнали их, теперь эксгибиционист пожаловал. Ну почему именно сегодня? Почему ему приспичило именно в наш подъезд зайти? Все настроение испортил», — Лариса окончательно раздосадовалась.

— Нравится? — хриплым голосом спросил мужчина, решив, что Лариса от испуга и удивления потеряла дар речи.

Не зная, что теперь делать, Лариса стояла молча, отводя глаза. «Все, завтра сразу с утра позвоню дежурному, потребую собрания жильцов и сбора денег на домофон».