Хождение Восвояси (СИ) - Багдерина Светлана Анатольевна - Страница 45

Дождавшись, когда служанки приберутся и уйдут, Лёлька шепотом рассказала о том, что родители находятся на пути в Вамаяси, и в красках описала предательство Нероямы. Мальчик снова расстроился: старичок и его дочь казались ему единственными друзьями в этой стране, а теперь в один миг их стало вполовину меньше.

– Чем займемся? – спросил он, устраиваясь на подоконнике. Закрывшаяся за служанками дверь и тихо прошуршавший засов недвусмысленно намекали, что прогулка им сегодня не светит.

– Разнесем тут всё и убежим! – гневно фыркнула Лёлька, сунула в рот сушеную сливу с лакированного черного блюда, и свесила голову наружу. Дорожка проходила прямо под их окнами, и чтобы выбрать объект проверки меткости, надо было всего лишь запастись терпением – и снарядами.

– Лё, не хулигань! – Ярик ткнул ее локтем под бок. Чтобы знать, что его сестра предпримет в следующую минуту, иногда не надо было быть телепатом.

– Им так можно… самураям недобитым… – мрачно протянула девочка и прищурилась. Ага, вон вышагивает какой-то черноюбочник. – Сейчас мы ему… За Родину… За Ивановичей…

Зажав косточку в пальцах, она прищурилась, сделала поправку на скорость и походку жертвы, ветер, влажность, гравитацию, фазу луны – и метнула. Почти в тот же миг над головой мишени что-то сверкнуло, раздался щелчок, стук – и с ближайшего дерева посыпались остатки цвета. Лёка открыла рот, только еще соображая, что произошло, как человек в сером кимоно, таком же хаори – мешковатой безрукавке и черных хакама – как назывались здесь штаны, похожие на юбку – поднял голову и торжественно отсалютовал им поднятым мечом.

– С дуба падали листья ясеня… – Лёлька сползла с подоконника – и хорошо, что в комнату.

– Ничего себе… Ничего себе… – эхом вторил ей потрясенный брат.

Через несколько минут в коридоре раздались шаги. Несколько неразборчивых слов – и часовой загрохотал засовом. Охваченные недобрыми предчувствиями, княжичи заняли оборону у окна – и не обманулись. Дверь распахнулась, и на пороге предстал недобитый самурай в серо-черном, с двумя мечами за поясом с одной стороны и большим веером – с другой. На груди хаори был вышит черно-белый мотылек. Лет пятидесяти, с полными губами, густыми усами и бачками, вид самурай имел абсолютно не воинственный. Традиционный пучок, перевязанный простым черным шнурком, украшал седеющую макушку, довершая портрет. Но не успели княжичи и слова сказать – Ярик с извинениями, Лёлька – с обвинениями, как самурай переломился в поклоне.

– Отоваро Иканай, мастер меча, – представился он. – По распоряжению тайсёгуна Миномёто я пришел, чтобы начать подготовку юного буси из Рукомото к поединку с его сыном.

– Он… меня… убивать будет? – дрожа нижней губой, пискнул Ярик.

– Конечно нет, Яри-сан. Но всё зависит от того, когда судьи остановят бой.

– Так что зарекаться не стоит, – мрачно предсказала девочка. Самурай не ответил. Вместо этого он сделал приглашающий жест в сторону двери:

– Прошу вас пройти со мной на тренировочную площадку, Яри-сан. При том запасе времени, что отпущено в наше распоряжение, не стоит терять и часа.

– Я с ним, – сурово насупилась Лёлька. Мастер меча, скользнув по ней оценивающим взглядом, кивнул:

– Как вам заблагорассудится, Ори-сан. Но в таком наряде тренироваться будет не очень удобно.

Лёка настроженно прищурилась:

– А кто вам сказал, что я собираюсь тренироваться?

– А разве это надо было говорить? – улыбнулся Иканаи в усы, и в уголках глаз сложились лучиками лукавые морщинки.

Княжна фыркнула и, спрятавшись за дверцей шкафа, принялась переодеваться в Яркино. Через пять минут Отоваро Иканай в сопровождении двух учеников – одного помладше и бледного от неприятных предчувствий, второго – постарше, в короткой одежде и воинственного, направился к тренировочной площадке за казармами.

Засыпанный белым песком и огороженный невысоким оштукатуренным забором с двускатной черепичной крышей – совсем как на доме – большой квадрат был пуст и безлюден, лишь в стойке на стене темнели какие-то палки и то ли камни, то ли гнилые яблоки. Ученики выстроились по росту[76] и стали ждать указаний. Сенсей – как надо было называть учителя в Вамаяси, теперь они знали и это – остановился перед ними, заложил большие пальцы за пояс, и вздохнул.

– Я вижу, что вы – самые способные, упорные и терпеливые ученики, каких только может пожелать любой учитель, и когда-нибудь при упоминании ваших имен я с гордостью буду говорить, что имел честь преподать вам первые уроки, – размеренно заговорил он. – Но сейчас мы знаем, что должны сделать невозможное – за семь дней подготовить юного буси к поединку с противником на пять лет его старше и опытней.

– Пятилетку в семь дней, – пробормотала княжна, думавшая эту же самую думу многие часы подряд.

– Мне сказали, что выбор оружия вы оставили за собой, – продолжал сенсей, – и я посвятил немало времени размышлению, каким именно оружием вам лучше биться. Кусаригама и лук требуют слишком долгой практики. Нагината и яри вдобавок к этому слишком тяжелы. Остается меч. Синай или боккэн, тренировочный бамбуковый или деревянный, не катана и не вакидзаси, естественно. Я подготовил несколько мечей для обучения кэндзюцу, давайте подберем вам самые подходящие по росту и весу.

Палки в стойках оказались теми самыми мечами с непроизносимыми названиями, которые им предстояло подобрать. Лёльке подошел первый же предложенный Отоваро синай, сделанный из скрепленных вместе бамбуковых полос. Чтобы подобрать меч по руке Ярику, пришлось перебрать все. Правда, в конце концов всё равно не подошел ни один. Девочка предложила ему свой, и княжич, помявшись и помахав им, как велел ему учитель, признал, что и этот ему не по руке – но он хотя бы удобней других.

– Чтобы тебе по руке было, его из соломы надо сплести! Тюха-пентюха… – красная как маков цвет от обиды за брата, съехидничала княжна. Тот лишь понурился: в лишнем напоминания о своей боеспособности[77] он не нуждался.

Лёлька выбрала другой синай и с нетерпением воззрилась на сенсея. Но тот, покачивая головой и хмурясь, позвал Ивановичей к другой стойке, подальше.

– Если Яри-сан не по руке даже синай, с боккэном после недели обучения ему не справиться. Придется прибегнуть к крайнему средству.

Он указал на ряд белых палок ростом почти с княжичей.

– Что это? – Ярик подозрительно уставился на новый арсенал. – Дубинки какие-то?

– Не какие-то, а… – Лёка глянула вопросительно на Отоваро.

– Ори-сан права. Это не какие-то дубинки, а дзё. Короткий боевой посох. Выбирайте.

Тут процесс пошел немного повеселее. Скоро Лёлька стояла, покручивая палку, как учил ее Ерофеич, не десятник, а сенсей, как выяснилось сейчас. И даже Ярик, вдохновившись простотой, огрел стойку. Но оттуда на плечи и ноги ему вывалилось полдесятка посохов, и разрушительский пыл мальчика приостыл.

– Ну сейчас-то мы начнем? – нетерпеливо спросила княжна.

– Начнем, – ободряюще улыбнувшись, Иканай приказал вернуть дзё на место и отправил их бегать по кругу. "Ну прямо всё как у нас", – кисло подумала Лёка, но жаловаться не стала, потому что знала, что бесполезно.

Ярослав схватился за бок круге на седьмом. Еще через круг он сказал, что больше не может и привалился к стене. Но Отоваро заставил его если не бежать, то ходить, а когда колотье в боку утихло, мальчику пришлось присоединиться к сестре, энергично наматывавшей круги. Тренировки в Лукоморске с Ерофеичем даром не проходили.

Когда Лёлька уже начала было размышлять, решили ли их в последний момент готовить к соревнованиям по бегу или к ускоренному отступлению, самурай подал сигнал остановиться. Но порадоваться, что вот сейчас начнется обучение приемам, она не успела. Прыгая, наклоняясь и отжимаясь радоваться очень сложно – особенно если поводов для радости нет. Меньше всего их было у Ярика, на первом же отжимании уткнувшегося носом в песок и не сумевшего встать.