Механический Зверь. Часть 4. Мастер тысячи форм (СИ) - Розин Юрий - Страница 4

— Мама, тут звелек! — Радости картавящей девятилетней егозы не было предела. А вот родители явно не были в восторге от того что их дочка обнаружила на дереве на высоте почти десяти метров неизвестное дикое животное.

— Не трогай его и живо спускайся! — В голосе матери послышались истерические нотки.

Однако не так просто запретить что-то девятилетнему ребенку, если нет возможности оттащить его в сторону или дать подзатыльник. И, естественно, девочка слушаться маму просто так не собиралась. Пухлая детская ладошка протянулась к белоснежной ласке и…

— Лина! — Не помня себя от страха, мама, увидевшая как дочка начинает падать с высоты трехэтажного дома, бросилась вперед, чтобы хотя бы попытаться ее спасти, однако поймать девочку ей не удалось.

Вот только причина была совсем не той, о которой можно было подумать. Девятилетняя непоседа, еще только готовившаяся начать плакать от прокушенной лаской ладошки и даже не успевшая испугаться чувства падения, зависла в воздухе, окончательно потерявшись в испытываемых эмоциях.

Острая мордочка высунулась с края гнезда, белоснежный зверек с любопытством воззрился на подвешенную между веток дуба малышку. Однако в следующую секунду взгляд блестящих глаз-бусинок ласки затуманился, а девочка, словно подвешенная на оборвавшемся тросе гимнастка, сорвалась вниз. К счастью, страшного не произошло, через полметра полет малютки остановила толстая ветвь дерева, и пусть она неслабо ударилась спиной и затылком, по сравнению с падением на землю это было ничто.

Ласка замотала головой и, похоже, пришла в себя. Потому что все-таки заплакавшая Лиа была снова поднята в воздух, после чего, медленно и осторожно, огибая все ветки и сучки, спущена прямо в руки перепуганных до полусмерти родителей. Сам белоснежный зверек спускался следом, ловко цепляясь лапками за бугристую кору векового дуба. На земле они оказались почти одновременно.

Вся семья уставилась на него с шоком и даже страхом. Даже малышка была уже достаточно взрослой, чтобы понять, что ее полет — явно случай необычный, как и то, благодаря кому она отделалась легким испугом и ушибленным затылком. Хотя, если бы не этот зверек, она бы вряд ли упала, но тут уже вопрос другой. А между тем ласка снова утратила связь с реальностью, ее лапки подогнулись и она растянулась на траве.

Сознание Лаза после встречи нос к носу с человеком и последующего применения магии находилось в хаосе. Последние три года он словно спал, погруженный во тьму, мягкую, приветливую, такую родную, но его из этой тьмы нагло выдернули. И спрятаться обратно уже не было никакой возможности. Уютный мирок, который он создал, чтобы отгородиться от мира, трещал по швам, реальность требовательно стучалась в двери, и, как бы он не старался, удары становились все сильнее, а трещины все шире.

Сначала размытые и неясные, кадры воспоминаний с каждым мгновением приобретали четкость и ясность. Смерть матери, жестокая расправа над удерживавшими друзей магами, высший маг, погибший, потому что его душа не выдержала попытки ее поглотить, его собственные руки, переломанные и окровавленные, продолжающие бить бездыханное тело… и Черныш, убитый этими самыми руками. В этот момент сознание в последний раз попробовало закрыться, отгородиться от этого кошмара, заснуть, но было слишком поздно. От кошмаров реальности не спрятаться во сне.

Словно прорвалась плотина. Все три года, прошедших с того проклятого дня, промелькнули перед глазами Лаза за считанные секунды. Смена животных форм, сон под крылом становившейся все больше и больше Принцессы, жесткая трава на зубах кролика и теплая кровь на клыках волка, полеты в небесах, бег между деревьями, давящая, но невероятно удобная плотность воды… теперь, когда все это возвращалось к нему, Лаз мог уже не инстинктами, а разумом осознать происходившее и многое понять. К примеру то, почему его крылатая спутница выросла до невозможных не то что для ястреба, но и в принципе для летающей птицы размеров. Это было влияние энергии Зверя, просачивающейся из его души в ее и перестраивающей тело Принцессы примерно также, как это происходило с животными в аномальных зонах. Над чем-то требовалось подумать, к примеру, почему он перестал возвращаться в человеческую форму и почему создание трансформации животного занимало от силы несколько минут, а не как должно быть — несколько дней.

Вот только… нужно ли ему это? Сейчас, когда сознание Лаза вернулось в относительную норму, первым его порывом было самоубийство. Ту пластину на затылке, что он когда-то демонстрировал Савойну, Лаз давно убрал, после убийства того Зверя-оборотня он решил что будет жить ради своих родных и не важно, какой ценой будет достигнуто их благополучие. Вот только теперь получалось, что это его решение стало причиной смерти его друга. Жесточайшая на свете ирония.

Сейчас, спустя три года, Лаз мог сказать себе, что в смертях Рыцаря и Рыжика он не виноват, и даже поверить в эти слова. Но никакие доводы не смогут его убедить в том, что крови Тиммилини нет на его руках. Он убил своего друга, в прямом смысле разорвал сердце, и это непреложный факт, который ничто не изменит. Так может стоит покончить с этим здесь и сейчас? Не рисковать больше кем-то из близких. Магией нельзя было осознанно нанести себе смертельное повреждение, душа просто отказывалась давать энергию на такое заклинание, но способов на самом деле было множество. Поднять себя в воздух и сбросить с километровой высоты, уронить на голову булыжник потяжелее, да просто нырнуть в озеро и дать легким наполниться водой.

И, возможно, будь обстоятельства немного иными, он бы так и сделал. Но удивленные глаза маленькой девочки, которую он только что спас, смотрели на него. И в них не было ничего из того, что Лаз испытывал по отношению к себе. Ни осуждения, ни страха, ни злости. А было любопытство, было удивление, была благодарность. Конечно она упала потому что он ее укусил от неожиданности, но факта спасения это не отменяло.

Если он мог сделать что-то хорошее, спасти кого-то, то не будет ли сведение счетов с жизнью означать, что все, кому он мог бы помочь, так и не дождутся этого? Он не вернется к родным, не попытается найти Айну, оставит все старые связи в прошлом, чтобы исключить возможность повторения той трагедии. Но убить себя — значит сдаться.

.

— Получилось?

— Да, Хозяин, мысли о суициде удалось задавить.

— Много энергии потратили?

— Почти всю, в ближайшие несколько лет я бессилен как-то повлиять на происходящее. Влиять на него становится все сложнее, тем более взывая к положительным качествам, а Искры еще не готовы.

— Аналогично, я пуст.

— Угу…

— Слабаки, я потратил едва ли половину.

— Потому что это твой мир, Монарх! Бесишь.

— И что? Хозяину все равно. Умей признавать чужое превосходство, Зверь.

— Да черта с два!

— А ну заткнулись.

— …

— …

— Прошу прощения, Хозяин…

— Да, я тоже.

— Продолжаем следить. Может быть это даже не плохо, по крайней мере процесс ассимиляции души был запущен куда раньше срока и все должно получиться и без нашего вмешательства… в случае чего, Монарх, все на тебе. Если уж у тебя осталась энергия.

— Хе-хе, дурачок.

— Вот бы мне Хозяин доверил такое важное задание…

— Я спать.

.

— Мама, мне же можно его оставить? — Восторженно прошептала девочка, не решаясь делать лишних движений, чтобы не спугнуть свернувшуюся вокруг ее шеи белоснежную ласку.

— Знаешь, Лина, тут по-моему не нам решать… — пробормотал обильно вспотевший отец, глядя в не по-звериному умные глаза-бусинки.

Деревушка, даже не имеющая названия, жила, отрезанная от внешнего мира, уже много лет. О магии тут, конечно, знали, даже о трансформациях что-то краем уха слышали. Однако никто из местных не мог представить, что маленькая юркая ласка, удобно расположившаяся на плечах малышки Лины — один из таких магов-трансформов. Так Лаз, сам того не ожидая, стал духом леса и покровителем местных жителей. А Принцесса, которую за нормальную птицу не принял бы ни один здравомыслящий человек, стала слугой этого самого духа. И в целом такая ситуация его полностью устраивала. Статус сверхъестественного существа давал ему то, в чем он сейчас так нуждался: тишина и одиночество.