Механический Зверь. Часть 4. Мастер тысячи форм (СИ) - Розин Юрий - Страница 8

— Продолжай… — Фауст ехидно улыбался.

— Будешь смеяться — запрещу использовать это имя, — на лице мужчины отразилась картинная мука.

— Ах, как жестоко! — Схватившись за сердце, он завалился на бок, закатив глаза и явно изображая инфаркт. Однако валяться ему довелось недолго, телекинетический удар по пятой точке быстро поставил притворщика на ноги. — Ладно-ладно, молчу, — все еще посмеиваясь и потирая ушибленное место, он уселся обратно. — На самом деле я и сам хотел тебе предложить отправиться с нами. Можешь оставаться в этом теле, можешь изменить внешность на какую хочешь, если тебе так не хочется чтобы Ронда тебя узнала. Ты мне очень нравишься, давно я не встречал кого-то кто был бы готов разговаривать со мной в таком ключе, узнав, кто я на самом деле. Так что я был бы только рад, Ронда, я думаю, тоже не откажется, будешь ли ты духом леса или Лазарисом Морфеем. Решение за тобой.

Лаз снова задумался, на этот раз едва ли не глубже, чем в прошлый раз. С одной стороны он вроде как пообещал себе жить дальше ради других, но это было не обязательно делать именно здесь, в этой деревне. Плохого ничего в этом не было, но, раз появилась возможность что-то изменить, то почему бы не попробовать? К тому же, и это очень веский довод, Фауст мог помогать с его приступами, которые, конечно, за эти два месяца стали реже, но вряд ли полностью исчезнут в обозримом будущем. Да и от общения с этим странным, вечно улыбающимся, старым, как некоторые страны, веселым и непосредственным человеком, Лаз чувствовал уже позабытое тепло. На несколько секунд вернулась паника и шепот, предостерегающий от сближения с кем бы то ни было, чтобы не допустить повторения кошмара.

Но сейчас, почувствовав это тепло, почувствовав разницу с тем тихим и безмятежным ничто, в котором он находился с момента пробуждения, Лаз понял: находиться в вакууме — это не выход. Человек — существо социальное, стайное, в одиночестве он куда быстрее сходит с ума. А с учетом и так не самой стабильной психики, ему было бы куда полезнее находиться с кем-то. Ведь в первом же разговоре с Фаустом, нормальном, человеческом разговоре, власть, которую имели над ним воспоминания, сильно уменьшилась. Приступ начался только после возвращения к худшим моментам, об остальной жизни удавалось думать почти безболезненно. Да и потом, как-то же выживал Фауст все эти годы, у него наверняка есть способы справиться с магами даже без магии.

— Я согласен, — наконец решение было принято. — Но Ронде пока ничего не говори.

— Не вопрос, но придумывать, что ей соврать, будешь ты.

— Хорошо. Тогда, что, завтра уходим? Или у вас были тут какие-то планы?

— Ну вообще нет, мы просто шли куда глаза глядят, — пожал плечами Фауст. — Правда, теперь мне кажется, что мы шли за тобой.

— Ой-ой, какие нежности, — Лаз покупаться на это не собирался. — В любом случае, ради меня менять что-то не нужно.

— Я и не думал.

— Ну конечно, думалка-то поди за сотни лет в конец атрофировалась.

— Хватит на то, чтобы придумать, как тебе дать подзатыльник.

— Ага, избить маленькое беззащитное животное все готовы, каждый обидеть норовит, форменное безобразие.

— Вернись в человеческую форму, мне даже проще будет.

— И зачем мне тебе жизнь упрощать? Чтобы я уступил тебе из вежливости тебе нужно выглядеть хотя бы примерно на свой возраст.

— А тебе на свой размер…

Стены сеновала затряслись от оглушительного хохота Фауста, а Принцесса, уже успевшая удобно устроиться и заснуть, издав недовольный клекот, поднялась в воздух и стала кружить над деревней. Лаз магией транслировать смех не стал, но маленькая ласка тоже каталась по сену, издавая странные, ни на что не похожие попискивания.

.

Лина, малышка, которую Лаз когда-то сначала больно укусил в руку, а потом спас от падения, проснулась следующим утром и первым делом прикоснулась к шрамику от укуса лесного духа, для девочки это уже стало чем-то вроде ритуала. Однако, повернувшись на бок, она почувствовала необычную тяжесть у себя на шее. Сбросив одеяло, она, разбудив воплями восторга родителей и двух младших братьев, спавших в этой же комнате, обнаружила маленький кулон в форме свернувшейся кольцом ласки, висящий на веревочке у нее на шее.

А староста деревни, проснувшись и попытавшись выйти из дома, к своему удивлению обнаружил точную копию этого самого кулона, только высотой в два метра, вмурованную в землю прямо у его двери так, что попасть в здание можно было только через отверстие, образованное телом каменной ласки. И можно было бы и это считать прощальным подарком, вот только ровно такие же статуи перекрывали также все окна дома и ни сдвинуть их с места, ни сломать, так ни у кого и не получилось. Более того, стены дома также по какой-то странной причине больше не поддавались ни кувалдам, ни топорам.

Только спустя три недели усиленного голодания толстенькому старичку удалось протиснуть свое тело сквозь отверстие, однако, как только это произошло, статуи тут же рассыпались в пыль.

.

— Учитель, Вы готовы?

— Готов, дорогая, я-то готов.

Двое стояли друг напротив друга на покрытой подпалинами, кратерами, трещинами и другими следами боев поляне. Несколько рядом окружающих поляну деревьев также не избежали незавидной участи, заклинания, что тут применялись, явно были очень мощными.

Лаз, окажись он сейчас тут, узнал бы обоих. Старик за прошедшие семь с лишним лет вообще не изменился: все та же кривая палка в руке, те же рваные безрукавка и штаны, те же татуировки, та же борода, спускающаяся ниже земли. Впрочем, это и не было удивительно, Чабу А’Маку было больше трех сотен лет, для него даже четверть века не была бы серьезны сроком.

А вот девушка изменилась сильно. От прежней Мари Эраль остались только рыжие волосы и невероятно привлекательные черты лица. Хотя, если не знать старую Мари достаточно хорошо, узнать ее сейчас было бы очень сложно. И дело было в ставших совершенно иными эмоциях. Эту холодную, бесстрастную, равнодушную ко всему окружающему девушку вряд ли кто-нибудь подумал бы назвать Штучкой. И даже так любимые Мари откровенные платья остались в прошлом. Сейчас на ней был глухой кожаный костюм с меховым воротом, почти полностью скрывающий все заманчивые изгибы фигуры, а из украшений лишь ожерелье в форме звезды с кроваво-красным камнем в центре, бывшее, на самом деле, магическим артефактом неслабой мощи.

Фигуру Мари окутал густой темно-красный туман трансформации, и пусть девушка внешне почти никак не изменилась, помимо ярко вспыхнувших глаз, от нее повеяло магией куда более могущественной, чем раньше. Земля вокруг Штучки вздыбилась и через несколько мгновений под рукой магессы уже лежала голова гигантской лавовой змеи длиной метров в тридцать. Вторая голова той же змеи, заменявшая ей хвост, замерла высоко над девушкой.

— Неплохо, ты уложилась в четыре секунды, — кивнул Чабу, после чего направил на Мари свой посох, с навершия которого ударил поток бело-желтого свечения, раскаляющий воздух на своем пути. Змея дернулась, изворачиваясь так, что на пути атаки, словно щит, встали несколько сложенных вместе колец длинного тела. Луч сверхгорячего пламени, врезавшись в заклинание Штучки, взорвался яркой вспышкой, оставив на поляне очередную широкую подпалину, однако на теле лавового змея появилась лишь трещина, тут же начавшая зарастать.

— Сегодня я заставлю Вас использовать трансформацию! — Крикнула Мари, взмахом руки отправляя змея в атаку.

— Очень сомневаюсь, — покачал головой древний маг, парой легких шагов уклоняясь как от выплюнутого одной из голов копка магмы, так и от броска второй, раскрывшей пасть так широко, что в нее с легкостью поместился бы человек. — Ты снова хочешь бить в лоб, а должна использовать любые возможности, какие только есть. Лаз, на которого ты так ровняешься, понимал это еще семь лет назад. Почему же ты не хочешь последовать его примеру?

— Потому что я должна отомстить в честном бою! — С пальцев Мари сорвался настоящий веер маленьких астероидов, но древний маг с легкостью отразил часть из них огненной стеной, а от оставшихся просто уклонился.