Механический Зверь. Часть 5. Белый генерал (СИ) - Розин Юрий - Страница 11

Как все эти изменения отразились на его магии, Лаз пока не мог сказать. Форма Ужаса была частью его самого, превращения туда и обратно были болезненными, конечно, но энергию практически не тратили, все равно что переливать воду из одной емкости в другую. А вот магия — другое дело. И с учетом того, что они находятся в помещении с выкачанной энергией, бездумно применять заклинания не стоило. Не потому, что энергия могла кончиться, опыт можно было провести и с совсем маленьким предметом вроде ручки или книги. Куда важнее было то, что при использовании магии часть энергии неизбежно просочится в окружающее пространство и вобрать ее обратно полностью будет невозможно. И если с неожиданным визитом заявится старик или кто-то из его слуг, скрыть факт применения заклинания будет невозможно.

Так что вопрос с псиоником пришлось отложить в долгий ящик. Для начала им нужно было выбраться отсюда, а перед этим стоило дождаться, пока проснется его спасительница.

Со своего места Лаз не мог разглядеть ее достаточно хорошо, но это и не требовалось. Все, что касалось Айны, он помнил до мельчайших подробностей. Даже не нужно было прикрывать веки, чтобы увидеть ее лицо, улыбку, ясные зеленые глаза.

Мысли снова повернули в куда менее приземленное русло. Что за связь была между ними? Ведь она появилась еще когда они друг о друге даже понятия не имели. А потом, на том банкете, когда прощался с девочкой, с которой провел от силы пару часов, Лаз чувствовал, словно отрывает кусок своего сердца. Такое просто невозможно без вмешательства каких-то высших сил, в существовании которых Лаз теперь окончательно перестал сомневаться. Впрочем, может из-за ненависти, а может понимая что-то на уровне подсознания, Лаз ни на секунду не допускал мысли, что тот, кто перенес его в этот мир и раз за разом окунал головой в ведро с дерьмом, имеет какое-то отношение к Айне и их связи.

К Эмине Лаз испытывал чувства, являвшиеся смесью влюбленности и вины по отношению к той женщине, что осталась там, на Земле. К Ронде он чувствовал большую нежность, чистое и светлое чувство, но, к сожалению, омраченное всей этой ситуацией с ее признанием и последующим расставанием.

Айна… если не считать время, проведенное в шкуре Ужаса, Лаз видел ее всего трижды, и два раза при этом в виде белого солнышка — формы ее души. Но при этом он не сомневался ни секунды, что она его половина, его родственная душа, его единственная, истинная и вечная любовь. И что-то подсказывало, что она испытывает то же самое.

Однако все-таки не стоило вот так с наскока бросаться друг другу в объятья. По крайней мере, для начала стоило познакомиться нормально. И с ее койки как раз послышались шорохи, а потом сдавленные стоны боли: девушка проснулась и попыталась встать. Лаз улыбнулся и заговорил.

— Лежи, перенапряжение души — штука опасная…

— …и потом я очнулся здесь, в камере. — Лаз не собирался скрывать от Айны ничего. Ну, по крайней мере ничего из этой жизни.

Его рассказ был долгим, даже очень. Прошло несколько часов, прежде чем он подошел к концу, слишком многое нужно было поведать. Детство, академия, турнир, бегство, поиски учебника по магии подчинения, прием в Лотосе, Остров Предков, возвращение, бой с вторженцами, смерти родных, жизнь в теле зверя, путешествия с Фаустом и Рондой, Сын Монарха, Эмина, южный континент, тиреи, поиски самой Айны и, наконец, окончательный слет с катушек, приведший его в шкуру Ужаса, а следом и в эту темницу.

Еще никогда и никому Лаз не рассказывал так много. Ни сестре, ни Савойну, ни Эмине, ни Фаусту. Знал, что многого из того, что он делал, они не поймут и не оценят. Всегда держал в уме необходимость поправки на собеседника, и это было очень сложно. Ни разу в своей жизни никому не говорить всей правды. Айна также узнала не все, но в итоге Лаз собирался рассказать, кто он на самом деле и откуда, просто не все сразу. Эту же жизнь он выложил всю, без остатка, целиком. Со всеми потрохами, со всеми нелицеприятными и порой откровенно гнусными подробностями. Не потому, что надеялся на понимание, наоборот, он знал, что Айна отличается от него слишком сильно, чтобы иметь возможность прочувствовать его поступки. А потому, что понимал: если не откроется ей, то уже не откроется никому и никогда.

И за свою откровенность Лаз получил лучшую награду. После пары минут тишины, осознав, что продолжения истории не будет, девушка, улыбнувшись, прильнула к его груди. Молча. Ни понимающих, ни утешительных, ни оправдывающих слов. Она не собиралась делать вид, что совершенное Лазом на самом деле не плохо и на самом деле не понимала многих его поступков и решений. Но она сделала кое-что куда более важное. Вопреки всему она приняла все сказанное. Приняла человека, совершившего столько неоднозначных и откровенно злых поступков. Приняла, хотя все представления о правильном и неправильном твердили, что этого нельзя делать.

Лаз сомкнул руки вокруг ее талии и зарылся носом волосы цвета воронова крыла. Ради гигиены в условиях тюремной камеры Айна обрезала их и того черного водопада, что он помнил по приему в Лотосе, не было. Но это ни на секунду не помешало всплыть из глубин памяти таким приятным воспоминаниям.

Любовь — великая и непостижимая сила, но она не может решить все проблемы. Часто даже искренняя, неподдельная любовь пасует перед обстоятельствами и люди, которым на роду было написано быть вместе, расходятся, потому что не в силах жить друг с другом несмотря на все чувства. Свою самую первую, еще земную, любимую, Лаз потерял именно из-за этого, так что лучше многих знал, о чем речь. И от того сплетающиеся у него на спине девичьи руки казались во сто крат нежнее.

— Я даже и не думала, что ее просьба приведет к такому… — наконец проговорила Айна, подняв на Лаза красные от слез глаза. И он уже готов был мягко кивнуть, продолжив столь сладостный момент, но щелкнувший в голове триггер все испортил.

— О ком ты говоришь?

— О женщине из моего сна… — Айна замялась, для нее произошедшее и слова женщины в белом стали настолько логичными и очевидными, что осознание пришло далеко не сразу. — Ты же не знаешь!

Через несколько минут сбивчивых объяснений Лаз услышал и про сон, и про слова таинственной незнакомки, и про то, что из-за этого Айна решила во что бы то ни стало попасть в клетку к Ужасу.

Мысли о богах с новой силой закрутили торнадо у Лаза в голове. Может быть он не понимал, чем были те, кто следил за ним, но мог точно сказать: они точно были не «светом», а «тьмой». И даже если они могли претворяться, вряд ли бы стали предпринимать шаги к выведению его из формы Ужаса. За прошедшие с его рождения двадцать четыре года Лаз уяснил, что эти сущности точно не желают ему добра. Мысли закипели множеством предположений и идей, однако ни одну из них до конца обдумать ему было не дано.

Со стороны входа в темницу послышался характерный звук открывающейся двери. Кто-то шел сюда и нельзя было допустить, чтобы старик раньше времени узнал правду. Обменявшись с Айной понимающими взглядами, Лаз отдал девушке простыню, которая до этого заменяла ему набедренную повязку, и запустил процесс превращения.

Боль сопровождала его с самого рождения, но все равно выдержать то, как ломаются и растворяются в окружающих тканях кости, как сжимаются и исчезают органы, как рвется, растягиваясь во все стороны, плоть, было, мягко говоря, затруднительно. Определенно надо было что-то с этим сделать, но это все потом. Сейчас же оставалось лишь сжать все больше заостряющиеся зубы и терпеть.

Незваным гостем оказалась Омалия, внучка или правнучка сколько-то там раз, старика Чибака. Лаз помнил ее, она единственная из Сайркина вышла в финальную часть турнира и, как и дед, использовала магию растений. Судя по рассказам Айны, а их Лаз слышал неожиданно много, Ужасу девушка поверяла самые разные истории о своей жизни в темнице и до нее, Омалия, несмотря на то, что была одной крови с Чибаком, была очень кроткой и милой девушкой. Если бы не то, что заходить в темницу просто так старик внучке настрого запрещал, девушки даже могли бы подружиться. К сожалению, кроме как для разрешения чисто-женских вопросов, вроде новой одежды или ежемесячных женских проблем, Омалия в темницу не допускалась. А так как за несколько лет заключения почти все сложности были устранены, Ужас видел внучку Чибака от силы раза три.