Надежда рода (СИ) - Муха Руслан - Страница 10

— Показать дар, — напомнил я, победно улыбаясь.

— Ну, теперь придётся подождать полчаса, пока я восстановлюсь. А сейчас мы позавтракаем и пора собираться на площадь. Раздача даров начнется в полдень.

Мы направились обратно к особняку, возле входа Симар замер перед бронированным внедорожником, который видимо уже пригнали для нас.

— А ладно, смотри, покажу, — заговорщицки улыбнулся Симар.

Он подошел к автомобилю, подергал ее за бампер, будто пробуя, хорошо ли тот прикручен. И вот еще миг назад автомобиль стоял на земле, и вдруг Симар с легкостью оторвал авто, подняв капот до самой головы, а внедорожник теперь стоял на одних лишь задних колесах.

— Ну как? — довольно улыбался Симар, видимо отвечать не нужно было, все и так отразилось у меня на лице.

— Это хорошо, — сказал я, за незнанием более подходящих слов на вадайском.

Если бы знал, сказал бы: «Впечатляюще! Поразительно! Потрясающе!»

Граница между Империей и ОРМ, Южный утес Великой горы Меру

На пологий выступ южного утеса всю ночь стекались презренные со всего юга. Здесь уже высились грузовые контейнеры, которые ночью привезли по океану. Люди в имперской и республиканской форме сооружали сцену, возводили цветастые шатры пунктов раздачи. С серьезными лицами охраняли периметр и следили за порядком имперские солдаты, носились от шатра к шатру республиканские волонтеры. И тянулись ото всюду презренные: спускались с гор, выходили из ущелья, поднимались на утес жители леса.

Каждый год в день зимней Шани Амавасья Бессмертный Император и Бодхи Гуру Каннон посещали великую гору Меру с гуманитарной миссией. Презренные ждали этого дня. Люди из дальних селений добирались несколько дней к Южному утесу чтоб получить новую одежду, еду, лекарства, посуду и прочие необходимые вещи.

Сегодня здесь были и сестры из Накта Гулаад. Мать-настоятельница Навиль из Южного монастыря раздавала приказы девушкам в длинных синих платьях. Они сносили ящики с игрушками, детским питанием, одеждой и кухонной утварью к стойкам раздачи.

Но Навиль прибыла сюда далеко не ради благотворительности. Еще бы она скакала по горам в ее-то возрасте. В другой бы раз она отправила кого-нибудь из сестер, но не сегодня. Другой такой возможности не представится. Именно сегодня была единственная возможность рассказать хранителям Хемы о возвращении повелителя ракшасов. Потому что только в этот день правителей Востока и Запада можно было встретить вместе.

Император явился первым. Его золотой сурират завис прямо над уже сооруженной большой сценой и эффектно выпустил луч света, а вместе с ним и Амара Самрата. Бессмертный императорпоявился в парадной форме, которая от обычной отличалась лишь большим количеством камней и более пестрой вышивкой.

Презренные радостно загалдели и, толпясь, засеменили к сцене. Несколько минут император молча наблюдал, пока имперские солдаты, стоящие под сценой, оттеснят слишком напирающую толпу. Но и когда оттеснили, а толпа успокоилась, он не спешил говорить.

Он ждал, когда подлетевший сурират Каннон выпустит великую Бодхи Гуру рядом с ним. Каннон же презренные встретили с еще большим восхищением, а ее явление было намного эффектнее императорского.

Синее, тонкое, струящееся платье, расшитое серебром, развевалось на ветру, как и ее тёмные волосы, украшенные серебряными нитями. Вокруг Каннон кружила яркая иллюзия солнечной системы, где Сатурн находился прямо над головой девочки, а его кольцо, словно нимб, ярко сияло серебристым маревом.

«Сколько позерства в тебе, Бодхи?» — усмехнулся про себя император.

«Просто у тебя нет фантазии, Амар, вот ты и завидуешь», — мысленно ответила Каннон.

Император рассмеялся в голос и, повернувшись к толпе, торжественно вскинул руки, призывая к тишине:

— Жители Меру! — обратился он к ним, его голос усилился в десятки раз и зазвучал раскатистым громом, отбиваясь эхом о скалы утеса и проносясь над морем. — Шани Амавасья не только день даров. Новолуние Сатурна не просто космическое событие. Наши создатели чтили Сатурн, как покровителя тьмы. Чтили этот день, как время очищение кармы, как время открытия родовых каналов, которое дает возможность общаться с предками без преград. Это время для осознания бренности бытия и бесконечного движения души в круговороте сансары.

«Тебе еще не надоело нести этот глубокомысленный бред?» — поинтересовалась у императора Каннон, при этом продолжая сиять и улыбаться.

«Конечно же, я предоставлю и тебе такую честь, дорогая», — ответил ей мысленно император.

Бодхи продолжила говорить так же, раскрутив горловую чакру и усилив голос потоками шакти. Ее девичий голос звонко дребезжал среди шатров:

— Шани Амавасья, это, прежде всего день милосердия. Мы хранители Хемы должны помнить об этом всегда и передавать эти традиции каждому поколению, как завещали Боги. Милосердие, ни что иное, как путь к просветлению, путь к божественному теплу, к божественной сути. Ваша жизнь, жители Меру, полна трудностей и страданий. Такова участь презренных, таков ваш путь. Но трудности закаляют дух, а страдания и лишения приведут вас к следующей жизни, полной радостей и благ.

«Можно подумать, твоя чушь, лучше моего бреда», — мысленно укорил Каннон Амар Самрат, на что Каннон заулыбалась еще шире.

— Мы пришли к вам с дарами, мы пришли с милосердием, — продолжила Каннон. — Мы даруем вам милосердие, чтобы вы дарили его другим. Создатели нам завещали — делится благами, открывать души, становится сильнее, чище и платить кармические долги сейчас. Примите же дары! Берите!

Толпа взорвалась оглушительными радостными криками. Люди устремились к шатрам, давя друг друга и толкаясь.

— Сколько в этот раз будет задавленных? — безразлично взирая на беснующуюся толпу, спросил император.

— Надеюсь, что меньше, чем в прошлый раз, — грустно вздохнула Каннон. — Я приказала поставить больше шатров и даров в этот раз привезла тоже больше.

— Ты ведь понимаешь, что некоторые подходят по несколько раз и гребут столько, что не в силах потом унести?

Каннон сдержанно промолчала.

— Жадность, — усмехнулся император, — всегда, каждый год я чувствую здесь только ее. И ни разу не видел того милосердия, о котором ты твердишь каждый год. Вот она — человеческая сущность! Животная жажда обладать большим, доминировать, топтать ближнего, рваться вперед. Такими нас создали. А милосердие это недостижимая утопия.

— Сколько раз я это уже слышала, Амар? — вздохнула Каннон. — Не все такие, смотри, вон там люди, они покорно ждут, когда остальные перестанут толпиться.

— Да, только им ничего не достанется. Смотри туда, видишь того однорукого здоровяка.

Каннон кивнула, она его сразу увидела: косматого, рыжебородого, в теплом не по погоде тулупе.

— Видишь, что он делает?

Однорукий грубо расталкивая всех, прорывался через толпу, брал коробки с дарами, а затем шагал к небольшой группе женщин, стоявших и охранявших коробки, которых возле них собралось уже не мало.

— Я думаю, это наша вина, — сказала Каннон.

— В чем?

— В том, что они каждый год до смерти давят друг друга. И вот в этом, — она указала взглядом на однорукого. — Мы неправильно организовываем раздачу даров. Нужно больше пространства, и еще больше шатров. Нужно придумать систему, где бы в одни руки попадал один дар. И где площадки для детей? В прошлом году были площадки для детей!

Каннон принялась озираться, но так и не нашла площадок.

— Рахас! — она подозвала помощника. — Немедленно организуйте игровые площадки для детей с играми и конкурсами. Дети не должны находиться в толпе!

Император усмехнулся и закачал головой.

— Лучше бы помог! — вспылила Каннон.

Император сдержанно, но при этом весьма наигранно кивнул и подозвал старшего Стража.

В очень короткий срок имперские солдаты оцепили в круг несколько площадок, а республиканские волонтеры принялись созывать детей и организовывать игры.