Цена одного дня (СИ) - Кейн Лея - Страница 8

— Посмотри пока телевизор. Мне надо кое-что проверить.

Я убираю ствол за ремень брюк, беру фото, ноут и мобилу и ухожу в спальню. Телевизор включается уже через минуту, и я как дурак пялюсь на прикрытую дверь, вспоминая спокойный голос птички, ее невинный взгляд и покорность, с которой она обращается ко мне «Босс».

Смотрю на фотографию, на адрес на обороте и никак не могу решиться. И почему? Да потому что я надеюсь, что Фаза ошибся, и боюсь этого. Я попросту не смогу объясниться перед птичкой, не найду слов извиниться.

Телефонный звонок вырывает меня из гребаных мыслей.

— Босс, нашу гостью не только Шаман ищет, — докладывает Череп. — Ее папашка очухался. Ее поиск на уровне федерального розыска. Об их особенностях вам рассказывать не надо.

Заебись! Вместо «чистого» устранения помехи в лице прокурора, я привлек к нам внимание властей, в которых обязательно среди продажных свиней найдутся неподкупные идеологи. За такое меня даже свои прикопают — прямо там, где найдут. Отбеливатель, брезент и ножовка в багажнике моих подчиненных — то же самое, что зеркальце и пилка для ногтей в дамской сумочке.

— Понял. Держи в курсе.

— Когда мы будем передавать ее Шаману?

— Сначала пусть Белла сделает то, что я ей поручил. — Я выключаю телефон и сразу залезаю в ноут.

Баз данных здесь столько, что ФСБ обзавидуется. Роюсь в них, ища то, что нужно. Не сразу, но все же мне удается выкопать нечто важное — неопровержимое доказательство существования некой Леси Шумейко. Годом старше Егора, собой ничего особого не представляет, кроме привлечения за мошенничество еще в подростковом возрасте. Родители в разводе. Мать — типичная содержанка.

Выхожу в интернет, сканирую соцсети и натыкаюсь на закрытый профиль с аватаркой, поставившей точку в этом деле.

Это она. Леся Шумейко — та, которую я искал два года, а Кэп ее защищал. Это она сломала моего брата. Не Ева…

По моему позвоночнику пробегает мороз, а виски начинают пульсировать. Я едва не убил невиновную. Она могла поплатиться за чужие грехи. Независимо, что накопает Белла, я уже знаю правду.

Номер телефона набирается в каком-то нетрезвом состоянии. Я слышу женский голос на другом конце и, не медля, прошу:

— Могу я услышать Лесю?

— А кто ее спрашивает? — интересуется ее мамаша, судя по беспокойству в голосе.

— Я от Артема Никитича.

Ее тяжелый вздох символизирует только одно: Кэп часто ей звонит. Иначе она не знала бы, кто такой Артем Никитич. Неужели старик не просто скрывал ее, но и поддерживал с ней связь? Зачем? Почему?

— Алло… — вот он, голос мрази, которую я ненавижу всей своей бандитской натурой. — Алло… Говорите…

Ну молись, сука.

Я выключаю телефон, сжав его в кулаке, и впиваюсь в него зубами, сдерживая рык. Будь моя воля, я бы прямо сейчас отправился к ней. Но сначала с Шаманом надо разобраться, и пусть Кэп объяснит мне, что это за выкрутасы.

— Босс… — Ева робко заглядывает в комнату. — С тобой все в порядке? Кто-то звонит в домофон. Мне ответить?

Твою мать, я даже в глаза смотреть ей не могу! Будь я проклят за то, что сделал!

— Я сам. Возвращайся в гостиную.

Вынимаю ствол из-за ремня и выхожу в коридор. На мониторе видеомофона тупое лицо курьера с опущенными плечами из-за пакетов. Не спрашивая, нажимаю кнопку, а через пару минут плачу ему с чаевыми и захлопываю дверь перед носом. Отношу пакеты с вещами в гостиную, где Ева сидит на диване и обрабатывает ранки на своих ногах.

— Здесь одежда, — поясняю, стараясь не встречаться с ней взглядами. — Дольше суток мы тут не протянем. Шаман узнает об этой квартире.

— Если твоя Белла накосячит, тебе больше не придется прятать меня. Выдашь Шаману и получишь свое помилование, — ворчит она не с боязнью, а скорее с решительностью. А что, собственно, ей остается после того, через какую херню она прошла из-за меня?

Я достаю сверток из аптеки и протягиваю его птичке.

— Держи. Фаза подсуетился.

Она поднимает лицо, и ее взгляд, полный уверенности и сожаления, невидимыми кольями пронзает меня с головы до ног.

— Прикольно. Сегодня я зализываю царапины, чтобы завтра меня расчленили. Ты бы еще врача пригласил. Пусть выдаст медицинское заключение, что я здорова для казни.

— Как закончишь, приходи на кухню. Нам надо поесть.

В такое дерьмо я еще не вляпывался. Мало того, что держу в плену невиновную девицу, которая и так хлебанула в жизни, так умудрился стать врагом Шаману, накликать на нас беду из-за прокурора и узнать, что Кэп пудрил мне мозги. Но самое паршивое во всем этом, что…

…Ева мне не безразлична.

Ранки щиплет, но терпимо. Обработав их, я надеваю чистые носки и шлепаю на кухню, где безнаказанный бандит крутится у плиты, соображая что-то вроде омлета. Интересно, много скорлупы мы сгрызем?

— Ты не умеешь готовить, босс? — осторожно интересуюсь я, крадущейся тенью преодолев кухню, погруженную в матовый полумрак. Даже здесь задернул шторы, а навесной торшер приглушил.

— У меня другие увлечения, — отвечает он через плечо.

Ну кто бы сомневался?!

Я взглядом скольжу по его обтянутым тканью рубашки рукам и едва скрываю улыбку.

— Дай сюда. — Я забираю у него венчик и начинаю взбивать яйца с молоком. — Надо интенсивнее, видишь? Вот так. Поруби лучше зелень и потри сыр. Справишься?

Он смотрит на меня так хмуро, будто я попросила его до Луны пешком смотаться. Это даже забавно — наблюдать за тем, как злой дядька с пистолетом за ремнем, теряется от просьбы об элементарных вещах. Останься он на необитаемом острове, и скорее застрелится, чем прокормит себя.

Какой же ты несамостоятельный, босс, про себя хихикаю я, смазывая сковороду маслом и выливая в нее смесь. Пока вожусь с накрыванием на стол, Люков вытаскивает из пакета две бутылки — с вином и коньяком. Поднимает на меня задумчивый взгляд.

— Буду, — киваю я.

Говорят, перед смертью не надышишься, но хоть расслаблюсь чуток.

— Леся Шумейко, — наконец заговаривает он, когда мы садимся за стол. — Это имя тебе говорит о чем-нибудь?

Я пожимаю плечами.

— Нет.

Он чуть сощуривается, привычным движением наливая мне вино, а себе коньяк. Думает, вдруг вру. Не вру, успокойся, босс.

— Почему ты развелась с мужем? — В его голосе я улавливаю какое-то неделовое любопытство.

— Если исповедуюсь, ты не выдашь меня Шаману?

Уголок его губ дергается. Он опускает взгляд на свой бокал, слегка бултыхает в нем янтарный напиток, но молчит.

Блин, ну скажи уже, что я ничего такая: умная, решительная, красивая и целуюсь офигенно. Фиг он признается в этом!

— Я не хочу вспоминать об этом, босс, — отвечаю я. — Не сейчас. Мне до сих пор больно.

И это не ложь. От развода с Максом мне гораздо больнее, чем от осознания, что я сейчас плачу по чужим счетам. Не просто же так я с библиотеки начала после избавления от депрессии.

Люков вновь смотрит на меня поверх стакана, делая долгий глоток и сверкая обжигающими меня глазами.

Да что, черт возьми, тебе от меня нужно?!

— Босс, дыру во мне прожжешь, — произношу я, на всякий случай поправляя халат, запахивая его до самой шеи.

— У меня для тебя не самые приятные новости, птичка. — Он ставит стакан, облизнув губы. — Даже если Белла подтвердит твои слова, я не могу тебя отпустить.

— Потому что я слишком много знаю? — уточняю я, стараясь не паниковать от мысли, что один из них (либо Шаман, либо Люков) меня пришлепнет.

— Потому что Шаман не остановится.

— А тебе не все равно, что со мной будет?

Он стискивает зубы, сильнее буравя меня взглядом. В кулаке сжимает вилку, которая, кажется, завизжала бы, будь она живой.

Ответа я так и не получаю. Он словно сам с собой борется, вместо того чтобы сказать: «Блин, Ева, извини, ну дурак, с кем не бывает». Сколько же гордости в его бандитском величии, которая не позволяет признать собственную вину! Ладно, посмотрим, как ты запляшешь, босс, когда Белла докажет, что я и та девка с фотки от какого-то Кэпа — разные личности.