Натюрморт с живой белкой (СИ) - Горышина Ольга - Страница 46

Фонари лениво дарили им свой свет, расходясь колдовскими кругами по встревоженной воде. И в этих кругах дрожало два тела. Денис выкручивал жгутом влажные волосы, заставляя Белку открывать для его поцелуев шею все больше и больше. Он прошелся языком от впадинки до подбородка и утонул в зовущих губах. Белка приклеила пальцы к его мокрой спине, пряча зудящие соски в мокрых завитках на его груди, пока пальцы Дениса искали запутавшиеся песчинки в треугольнике внизу ее живота.

— Не проси в траву, здесь могут быть ящерицы, — прошептал он ей в губы, вытаскивая из бассейна за пульсирующие запястья.

— Денис…

Но он уже подтянул ее к животу, с трудом миновав свою нетерпеливую плоть. Еще секунда, и спина ударилась о ледяную плитку. Денис ногой откинул в сторону плетеное кресло и придвинулся ближе.

— Я себя контролирую, не бойся… — шепнул и тут же поймал губами ее язык, чтобы не слышать больше возражений.

Поцелуй был долгим, глубоким, и когда губы Дениса переместились на грудь, Белка могла лишь хватать ртом воздух, позабыв про былые протесты. Его большие пальцы встретились подле полного воды пупка Белки. На мгновение, и вот уже разошлись — теперь влажные ладони накрыли дрожащие коленки.

Белка не видела Дениса. Только темное испанское небо, по которому ночь щедрой рукой рассыпала тысячи звезд. Одна из них скатилась с небосклона прямо Белке на живот и наполнила все тело нестерпимым жаром, а, закатившись внутрь, стала безжалостно колоть своими лучами, пока ее не сбило метеором — она промчалась через грудь в голову, проступила на лбу мириадом блестящих росинок и сорвалась с губ громким стоном, чтобы навсегда раствориться в мерцающей бесконечности неба. Белка вцепилась в локти Дениса, чтобы удержать себя на столе. Гладкие плитки менялись под ее спиной со скоростью звездопада. Звезды на черном бархате дрожали, и Белка, бросив Дениса, вцепилась в палку зонтика. Море шумело и в ушах, и в теле, волна за волной подбрасывала ее вверх и опускала обратно в пучину — огненная вода смыкалась над ней, и вновь ее выбрасывало наружу под колкий штормовой ветер.

Денис склонялся к ней, чтобы поцеловать, но она всякий раз со стоном откидывала голову, и его зубы безжалостно тянули к себе ее распухшую нижнюю губу. Бросив зонтик, Белка схватилась за шею Дениса, но тот больше не целовал ее. Его губы дрожали подле ее уха, словно переливы в морской раковине. Мгновение, и Белку оглушили цикады, и каждая клеточка ее тела дрожала, как смычок невидимых скрипачей. Денис шумно выдохнул и прижался мокрым лбом к ее груди с такой силой, что Белка по новой застонала, но он не понял причины, и ей пришлось оттягивать его от себя за уши.

— Еле успел, — дыхнул на нее Денис жаром пустыни. — Не позволяй мне больше своевольничать. Я нифига не контролирую себя подле тебя. Не спрашивай почему, — он потерся носом о дрожащий подбородок Белки. — Мне хочется дать тебе всего и сразу… Два дня — это безумно мало, а если еще тратить время на музеи…

Белка уперлась в стол и подтянула себя наверх, вытащив живот из-под Дениса.

— Нам все равно нужно в Водафон…

— Нахрен мне этот телефон! — Денис, как баран, уперся ей в лоб. — Я хочу выпасть с тобой из реальности и никогда не возвращаться в нее. Заеб…

Он проглотил последние звуки и легонько поцеловал распухшие губы Белки.

— В душ или в бассейн?

— В душ.

Белка одной рукой отвела в сторону тело Дениса, а второй помогла себе спрыгнуть со стола. Ноги высохли и больше не скользили. Мокрым у нее сейчас был только живот и лоб. Последний она протерла тыльной стороной ладони, а с животом решила повременить до душа. В первый раз она уловила запах акации, а теперь ей чудился запах эвкалипта, который не в силах были перебить в ее носу тягучие ароматы южной ночи.

Денис позаботился о горячей воде заранее, и сейчас Белка с радостью подставила обессилевшее тело под горячие струи, которые ласково смывали следы ужасного безумства.

— Белка!

Она дернулась из-под душа на голос Дениса и сослепу ткнулась носом в ароматную сладкую мякоть арбуза, который почти сразу оказался полностью у нее во рту, лишая возможности сказать «спасибо». Она сжимала его зубами с яростью акулы, и уже через мгновение открыла рот для благодарности, но поймала новый кусок, который Денис так же умело затолкал ей в рот целиком. Третьего у него не оказалось, и Белка вернулась под воду, чтобы избавиться на этот раз уже от липкого арбузного сока.

Денис слишком замешкался, и Белка вновь отвела его тело в сторону, не позволив перешагнуть порожек душевой кабинки до ее ухода. Пусть моется один, а она подарит свое внимание фену — в мокрой кровати она спать больше не собирается.

Денис вытирался долго, разглядывая ее замотанное в полотенце тело взглядом собственника. Белка глянула на него еще раз, но огня в ее глазах не хватило, чтобы испепелить наглеца на месте. Теперь он промокал краем полотенца ей плечи.

— Хочешь еще арбуза?

Она мотнула головой, откладывая фен в сторону, и попросила принести из ее рюкзака расческу. Но Денис вернулся еще и с бокалом. Одним.

— Я не буду пить одна, — процедила Белка сквозь зубы, чувствуя, что у нее и так до сих пор дрожат коленки.

— У меня только две руки. Или я должен был принести тебе расческу в зубах? — улыбнулся Денис. — Перебирайся в кровать, и я принесу свой бокал. Такой же полный.

— Ты не выпил свой первый. Я помню.

Она смотрела ему прямо в глаза. Он даже не моргнул.

— Я не особый любитель вина. Оно меня не расслабляет. Я предпочитаю водку.

— Как любой русский?

Он взял секундную паузу и ответил:

— Как русский, — исключив из фразы слово «любой».

На ватных ногах Белка доковыляла до кровати и юркнула под одеяло, держа бокал над головой, чтобы не забрызгать кровать. Денис долго не возвращался, и она сделала первый глоток, затем второй и третий. Вино мягко растекалось по телу, наполняя его на сей раз спокойным теплом. Когда на дне осталась одна лишь капля, Белка раскрутила бокал между ладонями и улыбнулась. На стекле играл искусственный свет зажженных на зеркальном комоде свечей, которых она как-то не заметила, когда входила в спальню. Или их не было?

Белка резко обернулась — Денис стоял в дверях, держа в одной руке крохотный пультик, видимо, от этих самых свечей, а в другой — черную блестящую гитару.

— Вау! — выдохнула Белка и на ощупь поставила пустой бокал на прикроватную тумбочку.

Денис положил рядом с ним пульт, чуть отодвинув бокал от края, и присел рядом с Белкой.

— Ты любишь петь?

Белка отрицательно мотнула головой.

— Тогда Битлы отменяются. Чиграков в студии. Хотя ты, скорее всего, даже не знаешь, кто это такой…

Денис заиграл, и Белка откинулась в высокие подушки. Пальцы его стремительно бегали по струнам, и она перестала уже разбирать, где его пальцы, а где дрожат блики от свечей на полировке инструмента.

— Так успокой меня глазами, успокой меня душой, — пел он, глядя в ее широко распахнутые глаза. — И босыми стань ногами на сердечную мозоль. Для меня ты — ангел божий, без тебя такая муть… Мне скажи: «Ты мой хороший». И еще чего-нибудь.

Белка подалась вперед и опустила голову Денису на плечо, осторожно смыкая пальцы на его пупке под прохладным корпусом гитары. Он играл, но больше не пел. Тогда она приподнялась, чтобы коснуться губами мочки его уха, и прошептала:

— Мой хороший, я хочу еще…

Его рука зависла над струнами.

— Музыки? Вина? — прошептал он, глядя на их отражение в мерцающем зеркале над комодом.

— Тебя, — и Белка сомкнула губы на мочке его уха.

Пальцы Дениса упали на струны, и те задребезжали, но не сумели утаить его глубокого стона. Белка разжала его пальцы на грифе и аккуратно опустила гитару на плитку, а потом толкнула Дениса в грудь и завалила на спину поперек матраса.

— Я хочу теперь быть сверху по-настоящему.

Она склонилась к лицу поверженного Дениса, тронув волосами его губы. Он поймал сухую прядь и смочил еще оставшейся в его рту слюной.