Эйнит (СИ) - Горышина Ольга - Страница 1

— Мама!

Эна спрыгнула с кровати и, отыскав ногой теплые тапочки, двинулась на ощупь к двери. Комнату заливал лунный свет, но Эна не могла открыть со сна глаз, и оттого шаги ее были мелкими и осторожными.

— Мама! — позвала она на этот раз немного тише и прислушалась к шорохам за закрытой дверью. — Мама, это ты?

Неужто послышалось? Она нажала на ручку. Дверь скрипнула слишком громко, и ей завторила половица, когда Эна выглянула в коридор. Дом, окутанный ночной мглой, продолжал молчать.

— Мама?

Эна подошла к родительской спальне — оттуда не доносилось никаких звуков, и она не стала открывать дверь. Однако ощущение чьего-то присутствия не покидало. Крыса? Эта тварь может почти бесшумно скользить по полу. От подобной догадки Эна подпрыгнула на месте, но вместо того, чтобы бегом вернуться к себе, стала медленно спускаться по лестнице. А вдруг это действительно мать, забыв, что находится в чужом доме, ищет комнату покойного сына... Замерев подле ночника, отбрасывающего на стену кровавый отсвет, Эна уставилась в пустую тьму гостиной. Нет, отец бы сразу проснулся.

— Эй? — позвала она тихо, уже на сто процентов уверенная, что зря вылезла из теплой постели.

Сон окончательно развеялся, и, внимая стонам старых половиц, Эна спустилась в гостиную. Схватив со спинки кресла плед в красную с зеленой клетку, она пошла к входной двери, за которой горел ночной фонарь. Было тихо, холодно и влажно. Эна закуталась поплотнее и на цыпочках направилась по засыпанной гравием дорожке в сторону каменной скамейки. На сколько хватало глаз простирались поля и за ними — дремучий лес.

— Дыра!

Эна уселась на скамейку и подтянула озябшие ноги. То ли от холода, то ли от созерцания зелено-синего пейзажа, захотелось плакать, и она решила вернуться в дом, но лишь спустила на дорожку ноги, как туг же подскочила от сильного удара

— будто кто-то швырнул в окно камень.

— Черт!

Это там, возле машины! Разум молил вернуться к входной двери, потому что встречаться с непрошеными ночными гостями, имея в руках лишь плед, было безумием. Но ноги уже вынесли ее за угол, и она чуть не перекувырнулась через капот машины.

— Папа?

Тот поспешил убрать руки с багажника.

— Ты почему не в постели?

Эна разглядела сквозь заднее стекло чемодан и почувствовала, как вновь сильно защипало глаза, только уже не от холода.

— Ты уже уезжаешь?

Отец сунул руки в карманы куртки и поджал губы.

— Эна, дорогая... Мы с вечера простились с твоей матерью, и утро стало бы причиной лишних слез.

— А как же я? — Эна закусила губу. — Ты собирался уехать, не простившись со мной?

— Нет, конечно же, нет, — отец сделал к ней шаг и сжал в крепких объятьях. — Я бы сейчас поднялся к тебе. Почему ты не спишь?

— Меня шум разбудил. Думала, крысы, а это оказался ты.

— Ага, — хмыкнул тот. — Большая крыса, которая бежит с тонущего корабля.

— Папа, не говори так! — Эна высвободилась из отцовских объятий. — У тебя работа.

Отец взял дочь за руку и повел к дому, но потом неожиданно повернул к скамейке.

— Гляди, какая зелень. Ну где ты увидишь такое в Калифорнии?!

— Почему Ирландия? — спросила Эна, борясь с подступающими слезами. — Почему не Бостон?

— В бабушкином доме тоже многое напоминает о Джеймсе. Дом дяди Эрла, в котором мы никогда не были, идеальное место для твоей матери.

— Почему не Бостон? — не унималась Эна. — Я-то могла остаться с бабушкой!

— Эна! — голос отца превратился в лед. — Ты нужна здесь! Тебе скоро пятнадцать, ты не имеешь права капризничать, как маленькая девочка. Неужели год в Ирландии — слишком большая плата за здоровье твоей матери?!

Эна вцепилась в отцовскую куртку.

— Ты обещаешь прилететь на мой день рождения?! Обещаешь?!

— Я постараюсь.

— Папа!

— Я постараюсь, — повторил отец и поднялся со скамейки, вырывая из рук дочери куртку. — Теперь возвращайся в дом, а то простынешь. Здесь тебе не Калифорния.

Он больше не обнял дочь и размашистым шагом направился к оставленной машине. Когда его фигура исчезла за углом дома, Эна лишь сильнее закуталась в шерстяной плед, но не двинулась с места. В ночной тиши рев мотора прозвучал раскатом грома, и Эна вздрогнула.

— Эйнит, — произнесла она тихо, — тебя в Америке ненавидели, потому что ты была рыжей ирландкой, а меня будут ненавидеть на твоей родине, потому что я рыжая американка.

Она услышала, как заскрежетал под колесами отцовской машины гравий, и увидела, как между темными кустами промелькнуло белое крыло и исчезло. Фары блуждающими огнями прорезали ночную тьму, и машина скрылась за поворотом.

— Пап, ты обещал...

Эна стащила с плеч плед и скомкала. Ноги в тапках стали влажными. Отец прав, надо срочно возвращаться в дом. Только она вновь уловила прежний крадущийся звук и на этот раз, резко обернувшись, успела заметить, как по дальним кустам скользнула тень. Так это был не отец!

— Эй!

Эна со всех ног бросилась к зарослям, но переплетенные ветки больше не шевелились.

— Эй! — позвала она снова, уверенная, что кто-то по-прежнему находится рядом.

Не дождавшись ответа, Эна сделала шаг в сторону, чтобы обойти подозрительный куст, но тут за спиной дрогнули ветки другого куста. Эна, не оборачиваясь, разрезала локтем темноту и, поняв, что не промахнулась, сильным ударом ноги отбросила кого-то назад. Темноту прорезал кошачий визг. Эна обернулась, но кошки не увидела, зато на траве лежал человек. Она тяжело выдохнула и опустила кулаки.

— Дура! — прохрипел поверженный вор и приподнялся на четвереньки.

По голосу она поняла, что незнакомец не многим старше ее.

— Я за кошкой полночи гонялся, а ты...

— Что ты делаешь у нас в саду? — Эна вновь сжала кулаки.

— Сказал же, что за кошкой гонялся! Мы соседи, — парень поднялся на ноги, но не протянул руки, а даже отступил на два шага. — Дилан Фэйерсфилд.

— Эйнит Долвей, — произнесла Эна свое имя на ирландский манер.

— Знакомство не из приятных. Могла ведь ногу мне сломать!

— Могла бы! — с усмешкой отозвалась победительница. — А нечего ночью в чужие сады залезать. В следующий раз вообще в каменную стену впечатаю.

— Я ж ответить мог. Да не с руки с девчонкой драться.

— А я не дралась с тобой. Я защищалась. Нечего со спины подходить. Я два раза позвала, — и вдруг замолчала, осененная догадкой. — Вернее целых три раза. Еще с лестницы! Лазить по соседским домам у вас в Ирландии обычное дело?

— Не лазил я к вам, —тряхнул головой парень, и голос его продолжал дрожать от обиды и боли. — Это кошка наша бродила по дому, а я ее в саду караулил. Она жила здесь, пока отец ее к нам не притащил, но ее все время тянет обратно. Ей же не объяснишь, что не она теперь здесь хозяйка.

— Теперь, думаю, поняла. Надеюсь, я задела только тебя. Чего пялишься? Кошка уже небось дома. Так что давай и ты проваливай, пока мать не разбудил.

Только парень не собирался уходить. Он даже шаг к ней сделал.

— Твой отец когда вернется?

— Не твое дело, — насторожилась Эна. — Скоро. По делам в город поехал.

Она не лгала, только не стоило говорить этому парню, в какой именно город уехал отец. Кто знает, может, он им и не сосед вовсе.

— А твоя мать действительно сумасшедшая?

Будничный тон разозлил Эну сильнее самого вопроса.

— Моя мать нормальная! — выплюнула она в лицо обидчика. — Ты сам ненормальный! Убирайся из нашего сада, и чтобы ноги твоей здесь больше не было!

Дилан усмехнулся и побрел прочь, но у калитки обернулся.

— Ты знаешь, что твое имя означает огонек? Так вот, Эйнит, не подожги дом от злости!

И, расхохотавшись, парень растаял в темноте. Эна плюнула ему вслед и подобрала оброненный плед. Кусты вновь зашевелились, но в этот раз она не успела сжать кулаки. Да и с кем драться! К ней вышла кошка и принялась тереться о ногу. Эна нагнулась и взяла рыжую красавицу на руки, и та не запротивилась.