Любовь на вылет (СИ) - Рис Кларисса - Страница 46

Верить не хотелось, еще больше не хотелось понимать и осознавать, что это фактически последние мирные дни, которые как песок ускользают сквозь широко расставленные пальцы.

С тяжелыми мыслями и тяжелой головой я ложилась в собственную пустую кровать. Где-то там глубоко в душе шевельнулось одиночество, но его быстро запинали обратно чувство долга и радость от снятия привязки.

Может я и пожалею, но точно не сейчас. Потом, когда пройдет кризис, и яркий свет осветит всю мою судьбу, я вспомню и пожалею. Но сейчас на небосводе только черные тучи ненастья и о жалости не может быть даже мысли.

С такими тяжелыми думами я провалилась в беспокойный сон.

Мой сон прервался, словно лед испарившийся под градом огненных файрболов. Я подскочила на кровати с четким осознанием того, что границу атаковали и сейчас на земли демонов пролилась первая кровь невинных граждан.

С кровати я подскочила мгновенно, и перед глазами тут же встали расплывчатые черные круги головокружения. Паника с каждой прожитой секундой с каждым ударом сердца набирала обороты. Но в голове холодный рассудок взял верх над эмоциями и приказал ей заткнуться.

Я смотрела безумными глазами на розовеющий небосклон, там далеко вместе с рассветом начала проливаться кровь. Как символично! От такого чуть не рассмеялась, война забытых дней начиналась, также сквозь первые лучи пролилась багряная кровь невинных и невиновных, и все мироздание утонуло в крови.

И словно какие-то боги, они решили повторить сей кровавый ритуал, но где-то там в моем сознание медленно раскручивалась спираль чужих знаний и умений. Она заполняла собой всю мою голову, пока передо мной как живая не встала картина высшей защитной магии.

Слеза сердца — единственный в своем роде составной артефакт, который, защищая, уничтожает. И именно он сейчас находится в моей власти, мое спасение и мое проклятие. Как говорится, слишком близко к богам?

Но я рискну нарушить все правила и приблизиться к ним еще ближе. Срываюсь с места, стремглав лечу в собственный кабинет и выдергиваю из ларца смятый лист дорогой бумаги. Словно зачарованная, смотрю на черные, словно ночь, грани печати; еще мгновение, и я стану почти ровна богам.

Алая кровь тонкой струйкой проливается на вмиг потемневшую бумагу, а черные грани приходят в движение, словно огромная гусеница, расползаясь с листа, сперва на стол, а потом и на пол. Заполняя собой все пространство комнаты, она растет, пока ее центром не становлюсь я с разрезанной рукой.

Порез все еще напитывал печать кровью, а дрожащие губы шептали древние слова призыва, напитывая ее своей магией. Все мое тело ощущало, как вибрирует вокруг меня темнота, не уступившая своего места рассветным лучам.

По комнате разливался холод, который меня абсолютно не трогал, он словно живой вымораживал весь воздух, заставляя само время замедлить свой бег и остановиться на мгновение, пока из тьмы и холода рождались они, порождения самого хаоса. Черные гибкие тела, покрытые гладким мехом. Красные глаза, словно впитали в себя весь огонь и холод преисподней, что была еще до богов и будет после.

Два огромных пса оскалили грозные пасти и медленно, почти бесшумно, подбирались к застывшей мне. Тело и мозг парализовал этот холод, он не отпускал и не давал повернуться, отступить или отказаться от затеи с призывом.

Медленно, словно издеваясь, ледяной язык огнем растекается по порезу, а вслед ему и второй, по позвоночнику проходит табун мелких колючих искорок. Печать на полу вспыхивает кристально белым огнем и опадает снежинками, исчезая в бесследном направлении.

Две здоровенные морды пристроились по бокам от меня и нежно, словно Пух, трутся об ноги. От такого поворота событий я впала в еще больший ступор, а собаки решили доказать, что я, как нынешняя их хозяйка, не пожалею о содеянном. Двум этим тушам не составило большого труда свалить меня на пол и попытаться зализать до смерти.

И кого я тут, собственно, на вызывала? Смертоносные создания, эти две гончие переростка не напоминали ни в каком месте, а вот две бабушкины любимые болонки — еще как. Кое-как отбившись от любвеобильных приобретений, решила перейти ко второй части срочного плана.

Сжав окровавленной рукой прозрачную слезу на шее, дождалась, пока она не покраснеет до состояния темного рубина. Медленно выдохнула и, приложив к сердцу руку с кольцом темной богини, медленно нараспев начала читать заклинание. Комната вновь преобразилась, поделившись на свет и тьму. На создание и разрушение.

«Стеной, не рушимой для врагов моих, встанет преграда из первородной магии. Пока кровь моя освещает древние грани, не сломить стену. Пока создана она из магии света и рождена из крови моей, не преодолеть ее зломыслящим. Не ступить на земли мои тем, кто несет в них разрушение и смерть.

Сердце мое отдаст все за защиту, что сможет сдержать врагов моих. Пока бьется в груди оно для любого врага, его же нападение станет смертью. Кровь невиновного, пролитая им, последним творением рук его. Смерть отдаст он за смерть. Гибель ждет его на земле моей.

Не преодолеть стену, ибо несет она смерть. Не ступить во владения мои, ибо они и есть смерть. Отныне и пока стена стоит, пока я жива, пока не сказано иного, будет исполнено все так, как сказано словом моим».

Мое сознание отделилось от тела и воспарило высоко над землей, я наблюдала за тем, как на двух противоположных концах Империи вспыхивают и, медленно раскручиваясь, поднимаются два столба света. Серебряный и золотой, они будто уходят на самый край неба, разливаясь там как жидкий металл. Искусно вырезанные цветы зависли высоко в небесах, спуская со своих тонких лепестков легкую вуаль на границу моей страны.

Постепенно хрустальный купол накрывает всю страну своей прозрачной мерцающей стеной, отгораживая ее от захватчиков и воинов. Где-то на севере вспыхивают первые вспышки заклятий, и крики боли наполняют предрассветную тишину.

Стена защищала и убивала, не позволяя уйти без ответа. Останавливая на своей границе любого, кто пытался проникнуть за нее с дурными намерениями.

Я медленно парила в небесах, пока последняя трещинка в идеальной защите не закрылась. Резкий рывок и я распахиваю глаза, возвращаясь в свое тело.

Грозный рык и ощетинившиеся гончие нападающие на стену огня, пытаясь ее пробить.

— Место, — громко командую я, и собаки тут же ковриками стелются к моим ногам.

— Это что такое? — Элмард ошарашено опускает спасительную преграду.

— Собаки, — пожимаю плечами я.

— Эти твари не горят и не дохнут, — он подозрительно на меня смотрит, — на такое даже высшая нежить не способна.

— А это и не нежить, — бросаю я, — это собаки.

— Они уже сдохнуть были должны, — парень попытался сделать шаг ко мне, но две оскалившиеся морды заставили его передумать.

— Они меня переживут, — я усмехнулась, — да и тебя тоже.

— Откуда у тебя эти твари? — он опасливо покосился на моих зверушек.

— Это сейчас последнее, что должно волновать вас, Принц, — в моей руке появился меч, — с этого мгновения вы — заложник, взять!

— Что за, — воскликнул Элмард перед тем, как собаки пригвоздили его к полу.

— Ваша страна будет информирована о вашей смене статуса, — я уперла кончик острого лезвия в его кадык. — Все, прибывшие с вами люди, будут помещены в подземелья, вы же будите заперты в отведенных вам покоях без права покидать их. Содержание и уход мы гарантируем. Ваш обмен на военнопленных будет приниматься решением совета.

— Кас, не глупи, — в его глазах стояла боль.

— Прости, — присев около него, погладила по щеке, — не я начала эту войну, я такой же заложник. На моем месте ты поступил бы также, страна превыше любви. Прости. Охрана!

В комнату тут же ворвалась моя личная стража. Эти хотя бы собакам не удивились, ну или, как вариант, подслушивали наш разговор с Элмардом. Поэтому были осведомлены о наличии гончих в моей комнате.