Невеста наместника (СИ) - Караванова Наталья Михайловна - Страница 73

Девушку он узнал сразу — чеора Вельва Конне, которую он имел удовольствие не так давно расспрашивать в связи с неприятной историей с дареным магическим украшением.

Но тогда… тогда это была просто девушка. Сейчас все иначе.

Кинрик даже задохнулся от понимания, насколько все иначе, и насколько серьезную ошибку он совершил, привязав себя к совсем другим женщинам: в свете желтого огня волосы Вельвы переливались теплой радугой, в глазах мерцали живые искры.

Она была невероятно, сказочно красива.

Одна из самых красивых женщин Танеррета… а может и всех Ифленских островов.

— Что-то не так? — почти шепотом спросила она, не отводя взгляда, и тоже вглядываясь в лицо Кинрика.

Он покачал головой: все хорошо… и все безнадежно потеряно. Впрочем, кто ему мешает иметь двух любовниц вместо одной?

Любовниц… какое-то странное, неправильное слово.

Нет! Эта девушка достойна большего… лучшего…

Неизвестно, что бы Кинрик себе навыдумывал, если бы их молчаливое свидание под фонарем не оказалось прервано самым грубым образом.

Из темноты за спиной Вельвы Конне появилась еще одна полуночная фигура.

— Кинрик, — мрачно кивнула она. — Я думал, ты давно спишь. Надо поговорить…

— Конечно, — разочарованно ответил Кинрик брату. Момент был испорчен окончательно.

Девушка печально улыбнулась:

— Простите, благородный чеор, мы почти пришли. Спасибо, что согласились меня проводить.

И упорхнула в темноту, не дожидаясь ответа. Да Кинне и не придумал, чего ей ответить. Что завтра еще продолжат этот разговор? Но ведь не было никакого разговора.

Вельва ушла, а легкий, едва заметный цветочный запах остался. И развеялся, только когда за братьями захлопнулась дверь кабинета.

Шеддерик не торопясь зажег свечи. Их свет делал черты лица резче, раскладывая у глаз густые тени. Кинрик позволил себе упасть в кресло до того, как брат закончит свое вдумчивое дело. О чем он хотел поговорить? Явно о чем-то не слишком веселом.

Наконец он сел напротив, сцепив пальцы. Собрался с мыслями и сказал:

— Я сегодня разговаривал с Нейтри. Она пришла ко мне спросить совета.

Кинрик нахмурился — он был уверен, что Нейтри-то уж точно первым делом с любой проблемой придет к нему. Просто потому, что сам он раньше не раздумывая нес свои печали в ее дом. И рядом с ней эти печали исчезали сами собой. Не нужно было даже рассказывать о них.

— Какого?

— Она хочет уехать. Уехать из города.

— Да какого же морского жуфа… — растерялся Кинрик. — Ведь мы с ней говорили… ничего же не изменилось. Я по-прежнему…

Но тут перед глазами всплыли искристые глаза и медовые локоны красавицы Вельвы, и впервые в сознание проникла предательская мысль: а может, это и к лучшему? Они не ссорились. Нейтри уедет тихо и незаметно. Место рядом с ним освободится само собой. Ведь всем понятно, что женившись по расчету, наместник обязательно заведет себе женщину, с которой ему будет хорошо. Да и жена, если держаться в рамках приличий, не станет возражать… наверное.

— По-прежнему что? — усмехнулся брат. — Любишь ее? А та красотка, с которой я тебя встретил, просто остановилась поболтать с тобой среди ночи?

— Ну, почти, — с той же растерянностью ответил Кинрик. — Я шел в каминный зал и случайно столкнулся с ней в темноте. И… да что такого? Я ее просто проводил! И вообще, это мое дело. Так что ты ответил Нейтри?

— А что должен был? Она справедливо обвинила меня в том, что я разрушил ее счастье, и что ты, став наместником, как-то слишком быстро и сильно изменился. Она думает, что ей лучше держаться от тебя подальше. Я посоветовал ей не торопиться и сначала поговорить с тобой.

— Да?

— Да. Когда вы с ней разговаривали в последний раз? Не просто случайно виделись, а именно разговаривали?

Разговаривали? В последнее время он приходил к ней совсем поздно, было не до разговоров. Нейтри к тому же с некоторых пор перестала ему пересказывать свои мысли и события из жизни, говорила — у тебя и так забот хватает, куда тебе еще и мои. И он благодарно принимал это и думал, что, наверное, так и должно быть…

— Да, хорошо. Я с ней поговорю… завтра. Но может, она права? Может быть, ей стоит перебраться куда-то подальше от цитадели? Про нас многие знали. Кто-то из малькан может захотеть помочь своей рэте, убрав конкурентку…

— А сам-то что думаешь?

Странный получался разговор. Кинрик-то считал, что свадьба с мальканкой будет последним, что он делает под давлением обстоятельств. Но, похоже, сводный брат не собирался останавливаться на достигнутом. И с этим тоже что-то надо было решать…

— Я думаю, — ворчливо сказал он, — что сам разберусь. Это все-таки моя… моя женщина. И я не спрашивал у тебя совета.

— А я его не давал. Кинрик… на всякий случай. Я сегодня говорил с сианом из морского торгового ведомства. Штиль продлится еще несколько дней. Понимаешь, что это значит?

Вот тут-то Кинрик и проснулся. Так просыпаются от ушата холодной воды или от звука боевого горна над ухом. Штиль! Долгий весенний штиль у берегов Танеррета — это почти наверняка начало навигации и у ифленских берегов.

Это значит, что императорский флот появится здесь дней через пятнадцать. А при хорошем попутном ветре — и через десять. И какие он привезет известия — сейчас сказать не сможет даже самый опытный сиан.

И еще. Это значит, что пора готовить грузы к отправке на острова. Это новые заботы и много, много новых проблем.

Но главное, то о чем так упорно молчит Шеддерик, и скорей всего именно оно стало причиной его мрачного настроения — это огромная вероятность того, что сам он будет вынужден отправиться на Ифлен. В качестве императорского племянника или в качестве арестованного преступника, или еще в каком-нибудь качестве — не важно. Они обсуждали это еще осенью, но тогда отец был жив, и его слово что-то да значило при императорском дворе.

Да, Хеверик наверняка знал, зачем императору мог вдруг понадобиться один из его опальных офицеров. Сам Шедде мог знать чуть больше…

А вот Кинрик не знал ничего, кроме сплетен. Ну и немного — историю семейного проклятия ифленского императорского дома, но имеет ли оно отношение к ожидаемому аресту… или отъезду? Непонятно.

Итак, сроки определены. Через десять… самое большее двадцать дней здесь будет много имперских солдат и посольство, у которого есть полномочия, как закрепить императорским указом нынешнего наместника, так и вынудить его передать власть кому-то другому. Например, светлому лорду Эммегилу. И это весьма возможно — особенно, если знать и торговцы будут Кинриком недовольны, а светлый лорд Эммегил, напротив, сумеет проявить себя с лучшей стороны.

— Шедде… я, пожалуй, все-таки спрячу Нейтри. В старый дом на берегу. Так мне будет спокойней… если вдруг император решит, что я не достоин быть наместником в Танеррете. А ты сам… тебе, может, лучше уехать?

Шеддерик только дернул щекой и ответил так же, как отвечал обычно:

— Надоело прятаться.

И добавил с усмешкой:

— Надо, наконец, это как-то закончить.

Рэта Темершана Итвена та Гулле

Темери проснулась рано — было еще темно, но сон улетел, как будто его и не было. Как будто кто-то разбудил. Сон спугнуло отчетливое понимание того, что теперь она — законная супруга наместника Танерретского, а с этой мыслью смириться было не так-то легко.

Внезапно вернулись сомнения, которые, было, отступили под воздействием вчерашних обстоятельств. Да, вчера все висело на волоске, но сегодня-то мир обрел долгожданную прочность и устойчивость. И, наверное, Нижний город праздновал этой ночью так же, как Верхний и как цитадель.

Корабль, к которому Кинрик привел молодую жену, оказался новым двухмачтовым судном непривычно стремительных обводов: такому в трюм много товаров не положишь. И парусная оснастка подходила бы больше почтовому судну, чем торговому. У него были даже пушки — десяток. Четыре носовых, четыре по борту, и две с кормы.