Между Раем и Адом (СИ) - Шай Фелиция - Страница 61

— А… это вы? Чего вам надо? Крылья очистить? — Вздохнул он и глянул на Элизабет, которая все это время пыталась спрятаться за нашими спинами. — Подойди-ка сюда, красавица, — Уныние поманил ее к себе указательным пальцем, после чего взял за руку и рассмотрел кольцо с выгравированным сигилом на нем. — Всё верно… Ладно, чего тебе… Задание выдать, да?

Он пару минут подумал, походил взад и вперед, после чего, сделав глубокий вдох, начал говорить.

Ох, какой же у Уныния противный голос! Тягучий, как горячая карамель, до невозможности грустный и такой усталый, будто он живет уже гораздо больше всех своих братьев, вместе взятых. Наверное, так говорит человек, повидавший абсолютно все на свете и вконец разочаровавшийся в себе и во всем белом свете. Ну, а в случае греха — абсолютно во всем существе этого мира.

— Значит, так. Я их почти довожу до самоубийства. Говорю, что их скот в любом случае не переживет эту зиму. Рассказываю, что их уродливая дочурка никогда не найдет суженного, а их ленивый сыночек — какую-нибудь девчушку, которая согласится пойти с ним под венец. Они мне верят и все больше и больше рассказывают. Говорят про то, как у них муж-козел с соседкой на сеновале любил летом покувыркаться, говорят о том, как жена не следит за домом и прочее, прочее, прочее… Так вот. Я хотел бы, чтобы ты сейчас под моим видом поехала в эту деревню и ровно сутки напролет, то есть двадцать четыре часа выслушивала их беды и помогала им. Сможешь хотя бы половине людей помочь и напомнить, что у них тут было весело, я уеду отсюда и не вернусь.

Уныние щелкнул пальцами, и Элизабет окутал странный сероватый дым, пахнущий чем-то противно сладковатым, смешанным с запахом тухлой рыбы и серы. Отвратительное сочетание, если честно. Однако после, он, как и это зловоние, исчезли, и перед нами предстала… наша подруга. Никаких изменений в ее облике мы не заметили, и на наших лицах появилось явное недоумение.

Кажется, эта эмоция очень понравилась Унынию, и он впервые выдавил на своем лице что-то наподобие улыбки. Уголки очень неестественно, будто кто-то дернул его за ниточки на лице, поднялись вверх, и из груди донеслось очень странное «хе».

— Не переживайте. Это мы видим ее так, как она есть на самом деле. Смертные увидят меня в самом, что ни на есть, обычном облике. Запомни главное: я останавливаюсь в тринадцатой комнате таверны «Синий крот». Твоя задача: продержаться двадцать четыре часа. После я приеду и гляну на результаты. Удачи.

Грех ухмыльнулся и, оседлав лошадь, быстро помчался вдаль.

— Потрясающе! — Возмутилась Элизабет, глядя на нас. — Одно задание прекраснее другого! Попробуй за сутки переубедить весь город в том, что жизнь прекрасна, что никто у них не помрет, что их дети спокойно выйдут замуж и нарожают им внуков! Это же невозможно! — Воскликнула подруга и ударилась в слезы. — Ребят, езжайте дальше без меня. Я не смогу это сделать. Я абсолютно не умею разговаривать с людьми! Меня как-то пытались поставить на ангела-хранителя, так я во сне расстроенному человеку явилась, попыталась утешить, а он решил, что это знак, и на следующий же день повесился! — Эл села на обочину и, спрятав лицо в ладони, разрыдалась.

Да… Понятно, почему ей дали Уныние. Победить такой грех, как и остальные, невероятно трудно. Суть в том, что он просто не дает возможности взять себя в руки и переступить через него. Печаль цепкими крюками держит тебя, не давая поверить в свои силы, что и случилось сейчас с Элизабет. Но ведь мы-то рядом.

Первой подошла к ней я и, приобняв за плечо, произнесла:

— Хэй, солнце! Всё будет хорошо, мы ведь тут, с тобой. Мы все это время будем рядом, в соседних комнатах. Ты все сможешь. В этих людях бесконечно много энергии, чтобы жить, им надо просто напомнить об этом! Просто показать, насколько всё хорошо! И скот будет, и еда, и деньги! А ты — ты точно сможешь показать им это.

— Да! Бет, ты ведь здорово успокаиваешь, — присоединился ко мне Рик, садясь перед подругой на корточки и беря ее за руки, тем самым открывая лицо и смотря в глаза. — Помнишь, как ты мне помогла, когда я завалил экзамен в Раю? Меня еще тогда розгами отхлестали, а ты успокаивала, — улыбнулся блондин, и я в знак подтверждения кивнула.

— Точно. Или когда мы с Беллой поссорились, а ты нас мирила и говорила, что, по сути, конфликт был пустяковый? — Спросила Амалия, кладя руку на плечо Эл.

Ей было тяжело, но постепенно в глазах появлялась надежда. Так утопающий верит, что еще не все потеряно и хватается за спасательный круг. Так загорается огонек надежды у смертных, когда на Великом суде им говорят, что они отправляются в Рай. И он поселился в глазах Элизабет.

Поспешно наша подруга вытерла слезы, прекратила плакать и выпрямилась.

— Действительно. Что мне до каких-то обычных проблем смертных? Мы все-таки, как никак, войну вместе прошли. Хуже ведь уже не будет, — она нервно усмехнулась и улыбнулась.

Пусть ее глаза и блестели от слез, зато мы точно знали, что сейчас в ее сердце горит огонь уверенности в том, что она справится с этим дурацким заданием, которое ей дал Уныние.

Мы вместе сели в повозку, и резвые кони помчались вперед, как раз в сторону деревни, от которой только что отъехал грех.

У деревни мы остановились, и дальше наша подруга пошла сама. Завидев Эл, люди тут же к ней начали подбегать с проблемами, но она их останавливала знаком руки и спокойно держала путь в сторону таверны, где сняла тринадцатую комнату и засела там. Очередь долго ждать не пришлось. Люди вновь выстроились длинной лентой, а мы, поселившись в четырнадцатой, стали подслушивать через стенку, как у нее идут там дела. Голос ровный и четкий, словно абсолютно ничего не боится, показывает, что все знает и уверена. Она даже приводила какие-то несуществующие истории в подтверждение своих слов, но делала это явно напряженно.

Только бы не провалилась… Мы дико переживали за нашу подругу, будто сами очищали сейчас себе крылья. Словно именно от нас зависела ее судьба. Однако спустя пару-тройку людей она втянулась. В комнате начали раздаваться бодрые голоса и даже иногда смех. Она не знала, как это делается правильно, что надо говорить, а что нет. Элизабет говорила от души, показывая себя настоящую и возвращая в смертных уверенность в завтрашнем дне.

В какой-то момент настала тишина, и мы даже подумали, что народ закончился, но нет. Мы выглянули из-за двери. Смертные все той же дружной змеей стояли за дверью, но только не двигались. Будто марионетки, которым обрезали нитки, они замерли на месте, пока кукловод отошел. Кто-то остановил время.

Тут же мы ворвались в комнату Элизабет и увидели там Гавриила.

Попадос. Я замерла, увидев архангела, что прямо сейчас стоял перед бледной Элизабет, которая буквально застыла на месте. Единственное, что сейчас ее отличало от этих статуй — неровное дыхание и пристальный взгляд на архангела.

— Добрый вечер, Кейт, — кивнул мне младший и подошел чуть ближе.

На нём был строгий костюм: черный пиджак, белая рубашка и черные брюки. Сравнить можно разве что с современным офисным работником.

— Д-добрый, — подавилась я словами, неотрывно глядя на юношу.

Взгляд зеленых глаз сейчас казался угрожающе-опасным. Создавалось ощущение, что лишнее движение может его спровоцировать, и он тут же позовет на помощь братьев-архангелов.

— С ч-чем… пожаловал?

— Да вот… Хотел разобраться и посмотреть, что тут грехи делают, а наткнулся на вас. Забавно… Твой отец места себе не находит, ты знаешь об этом? — Спросил Гавриил. Он издевается? Нет, по старой памяти знаю, что именно этот архангел определенно не будет издеваться и гнать комедию.

— Ну, как не находит. Он очень бесится из-за того, что не может тебя нигде найти. Вас очень неплохо замаскировали, и это лишь случайность, что мне так повезло найти тебя в этом месте. Вы, я так понимаю, крылья очищаете? — Спросил младший, садясь на ближайшую кровать.

Здесь тараканов не было. Только облачко пыли взметнулось в воздух и тут же рассеялось.