Елена - чудовище для демона и дракона (СИ) - Жнец Анна - Страница 28

Колёсики чемодана заскрипели по ламинату. Нечаянно задетая сушилка  упала с грохотом. В коридоре меня схватили и грубо прижали к стенке.

— Дура! — зашипел Антон мне в лицо. Перед глазами оказались губы, все в белой пене. — Разведёшься, и кому ты будешь нужна?

— Мне, — раздался знакомый голос.

Глава сороковая

В которой муж объелся груш

— Убр-р-рал от неё р-р-руки!

«Это был не сон!»

В дверях стоял Дрэйвен. Такой, каким я его помнила: чёрная рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами, серый плащ, горящие оранжевые глаза, серебристые волосы, на это раз собранные в  хвост, а не заплетённые в косу. И выражение лица, при виде которого любой неподготовленный человек намочит бельё.

Любой, но не Антон.

— Кто ты, б*дь, такой? — взревел супруг.

Его руки по-прежнему больно удерживали меня за плечи. Он стоял на моём халате. Рядом валялась опрокинутая сушилка.

— Вали отсюда, пока я милицию не вызвал!

Антон всегда был плотного телосложения, а за последний год ещё набрал вес из-за привычки проводить вечера за пивом и игрой на PlayStation. По сравнению с ним Дрэйвен казался изящным: свободный плащ скрывал  атлетическую фигуру, и легко было обмануться, приняв его за тепличного интеллигента.

Уверенности Антону придавал и тот факт, что когда-то, в далёком-далёком прошлом, он занимался единоборствами. Думал, наверное, что сделает зарвавшегося незнакомца одной левой. Наивный.

— Убр-р-рал руки, пока я их не выдер-р-рнул, — повторил дракон, сдвинув широкие тёмные брови.

Он мог! И я, пожалуй, не стала бы  мешать. Запас моего человеколюбия кончился, когда Антон едва не обозвал меня тварью.

Не ожидала, что мой муж, тот, с кем я прожила одиннадцать лет, окажется чудовищем. Похоже, пока я вела себя как примерная жена и не устраивала скандалов, показывать истинное лицо не было нужды, но стоило взбунтоваться, и наружу полезла гниль. Дерьмо полилось фонтаном.

Говорят, так обычно и бывает, когда на горизонте начинает маячить развод: с людей слетают маски.

— Вот откуда, оказывается, ноги растут, — оскалился Антон и шагнул к сопернику, явно его недооценив.  — Значит, решила свалить к новому хахалю? — Он пнул попавшийся на пути чемодан. — А я то думал, из-за чего весь сыр-бор. Это с ним ты трахаешься?

Антон сжал кулаки, явно намереваясь броситься в драку, но тут над головой Дрэйвена распахнулись крылья — кожистые крылья с костяными шипами.

Жаль, муженёк стоял ко мне спиной, и я не видела его лица. Уверена, выражение было непередаваемым.

— Ну, — ухмыльнулся дракон и прищурил оранжевые глаза, — бей.

Супруг отшатнулся. Забормотал что-то бессвязное. На плечо опустилась когтистая лапа, притянув Антона к лицу, частично покрытому чешуёй.

— Не тр-р-рахаемся,  — вкрадчиво поправил дракон, сверкнув удлиннившимися клыками, — а занимаемся любовью. Точнее, будем.

В следующую секунду Антона спустили с лестницы, и дверь за ним с шумом захлопнулась, отрезав крики и звуки падения.

— Елена, — убрав неполную трансформацию, дракон подошёл ко мне. Идеальный. Красивый до слёз. В моих глазах он почти светился.

Больше всего мне хотелось упасть в его объятия, как в какой-нибудь дешёвенькой мелодраме, но…

Всегда было это «но».

— Мы не поговор-р-рили.

— О чём говорить? — горло сдавило спазмом. — Ты любишь Тёмную. Я не она и ею не стану. Мы совершенно разные. Даже вернув воспоминания, я не почувствовала себя ею. Словно посмотрела  фильм о чужой жизни.

— Поэтому ты захотела домой? — Дрэйвен нежно взял в ладони моё лицо.

Какие же у него губы! Светлые, почти бесцветные, но при этом чёткие и выпуклые. Я помнила их мягкость, их  вкус. Едва держалась, чтобы не податься вперёд и не ощутить их снова.

— Пр-р-рошу, выслушай, — дракон наклонился. Тёплые пальцы гладили мои скулы. — Когда я понял, что Маир-р-р нашла душу той, кого я потер-р-рял, о ком тосковал столетиями, то от счастья потер-р-рял голову. Я устал от беспр-р-росветности. Не хотел провести жизнь в одиночестве, но, кроме Тёмной, мне никто не был нужен. Др-р-раконы пр-р-ривязываются кр-р-репко.

— И ты решил, что лучше бледная копия, чем ничего? Я не хочу быть заменой.

— Ты не замена. Ты мой единственный шанс! — горячо зашептал Дрэйвен. — Пр-р-ризнаю, сначала я искал в тебе чер-р-рты погибшей возлюбленной. Но потом… ты была такой забавной и непоср-р-редственной, откр-р-рытой и добр-р-рой, и… я влюбился. Опять. Снова. В тебя.

— Драконы любят лишь раз.

Как хотелось верить!

На губах я чувствовала дыхание Дрэйвена. Он пах уютом, дождём и — странные ассоциации — новыми книгами.

— Один и тот же человек меняется в течение жизни. Р-р-разве это повод его р-р-разлюбить? Др-р-ругая внешность, др-р-ругая личность, но душа всё та же. Ты думаешь в тебе нет качеств, за котор-р-рые я полюбил Тёмную? Ты думаешь в тебе, Елене, не нашлось чер-р-рт, котор-р-рых в ней не было, но котор-р-рые заставили меня влюбиться ещё сильнее? Мы связаны, и смер-р-рть эту связь не р-р-разор-р-рвёт. Ты навсегда останешься для меня особенной. В любом воплощении. Когда и этот цикл закончится, я снова отпр-р-равлюсь на твои поиски.

— Но...

— Всю жизнь др-р-раконы преданы одной женщине. Если любимая умир-р-рает, их гложет тоска. Я больше тоски не чувствую.

Я покачала головой:

— Я не она.

— Знаю. А ещё знаю, что если и мог полюбить опять, то только тебя.

Он обхватил ладонями мою голову и прижался к губам. Сначала нежно, словно прося разрешения. Не закрывая глаз. Удерживая мой взгляд. Потом сорвался с цепи, углубил поцелуй, обрушив на меня всю бездну нерастраченных чувств.

— Клянусь, — шептал между глотками воздуха, — ты никогда, никогда не усомнишься в моей любви.

Глава сорок первая

В которой Маир ищет Африку у себя под носом

С возрастом зрение Вождя ухудшилось, но слух чудесным образом обострился. По крайней мере, шаги Маир он слышал всегда. Первым узнавал, когда она приходила в лагерь: ветки шумели по-особенному, выпуская её на поляну.

В этот раз он остался в своей палатке: наблюдать, как выбирают другого, было мучительно. Годы выбелили волосы, забрали силу у рук, исполосовали щёки и лоб морщинами, сделав Вождя невидимым для любимого взгляда. Теперь он принадлежал к тем счастливчикам, сквозь которых смотрели, не замечая, — глупец, продолжающий на что-то надеяться. Старик с дряблой кожей и мешками под глазами. Она не разделит с ним постель. Больше нет.

За пологом из шкуры болотного оленя светило солнце, как в то, первое, утро, когда Вождь её увидел. Стволы сосен купались в золоте. Трава шуршала, проминаясь под босыми ногами.

В последние годы Маир редко навещала лагерь, и это утешало: смотреть, как любимая уходит с соперником, было больнее, чем не видеть её совсем.

Он помнил, как мучительно переживал войну. Ведьмы оставили Болота, улетев с драконами на Великую битву. Небо потемнело от широких кожистых крыльев, и он до рези в глазах высматривал среди тысяч крошечных фигур единственную для него важную.

Как боялся, что Маир не вернётся! Погибнет. Отчаянно жаждал последовать за ней, сражаться бок о бок. Но какая польза от слабого человека?

К счастью, война продлилась недолго. Ведьмы вернулись с победой, и в ту ночь он, безумный от счастья, самоубийственно смелый, исступленно целовал её щёки — здоровую белую и обожжённую до черноты. Магическое пламя забрало ослепительную красоту, но любимое сердце под ладонью билось так же ровно, и не было ничего важнее.

Полог откинулся, солнце озарило внутреннее пространство палатки. Он почувствовал себя кротом, прятавшемся в норе и внезапно вытолкнутым на свет. Но щурить глаза не пришлось: в проёме, заслонив солнечные лучи, нарисовалась фигура. Скользнула в хижину, вернув полог на место.

Маир. Любимая.

Ведьма смотрела отрешённо, словно не понимала, где находится, как и почему ноги привели её сюда, в эту палатку. Вождь молчал, боясь нарушить хрупкую тишину, спугнуть неожиданное чудо, наполнившее тоскливый день смыслом.