P.S. Люблю тебя (СИ) - Салах Алайна - Страница 29

Близость смерти многое расставляет по своим местам, и я слишком без сил, чтобы поддерживать чужую потребность зарывать голову в песок.

— Как по-твоему, почему я здесь, мам?

— Айзек сказал, что ты запнулась и неудачно упала.

Я не удивлена. Разумеется, он бы никогда не озвучил правду.

— Он забыл сказать, что залепил мне пощечину, из-за которой я ударилась головой об угол журнального стола. Это падение едва не стоило твоей дочери жизни.

— Что за бред, Таша, — на лице мамы расцветает неподдельные изумление и возмущение. — Для чего ему тебя бить?

— Потому что он слабак. Думал, что я иду заниматься сексом с Джейденом Ридом, к которому сам же и отправил меня с мольбой спасти компанию, которую бездарно просрал.

— Ты слышишь себя со стороны? Как такое вообще могло прийти в нему в голову? Это же полная нелепость.

Улыбка стоит мне пронзительный боли в макушке, но я все равно улыбаюсь, продолжая потакать своему садистскому припадку. Не одной мне пора взрослеть.

— Потому что это правда. Сын нашей домработницы трахает меня по четвергам в своем гостиничном номере. Это было одним из условий того, что он согласился вложить деньги в «Эванс&Фьюри». Безоблачная жизнь твоя, отца, Тайры и Кларка оплачена мной. Так что да, я имею полной право сказать, что их опостылевшие лица рядом с собой я видеть не хочу. Нравится такая правда, мама?

Я почти вижу этот стеклянный колпак, который она натягивает на себя в попытке защитить свой идеальный мир от надвигающейся угрозы. Думаю, мама даже не осознает, что не прекращает быстро мотать головой и пятиться к двери.

— Это все какая-то ерунда… Ты сильно ударилась и это последствия травмы. Возможно, стоит перевести тебя в другую клинику и найти более квалифицированного специалиста.

Я вздыхаю.

— Тебе пора, мам. Присмотри за Сэмом и ничего ему не говори.

— Таша, тебе и правда лучше отдохнуть. Я заеду завтра и привезу вещи…все, что тебе будет нужно. Сейчас такие пробки, и нужно проследить, что Сэм собран в школу.

Я провожаю фигуру матери глазами и, когда дверь за ней захлопывается, вновь закрываю глаза. Она никогда не признает правду, ведь это ознаменует конец привычного комфорта, а он важнее, чем я. Что я чувствую? Горечь оттого, что не поняла этого раньше, а в остальном ничего из того, с чем бы я не могла справиться. И как по команде в голове всплывают его слова: «Мне нет никакого дела, что происходит между тобой и твоим мужем». Не тебе одному, Джейден.

В понедельник приезжает отец, проводит в палате около получаса, развлекая меня рассказами о прогулках с Сэмом и старательно избегая темы моего нахождения в больнице. Рабочий день в самом разгаре, но мой телефон непривычно молчит: очевидно, Айзек оставил четкие распоряжение на счет того, чтобы меня не беспокоили. Вечером звонит мама с извинениями, что не смогла заехать и обещает появится завтра. Несколько раз заходит медсестра, чтобы принести еду, поставить капельницу и сменить повязку, после чего я вновь остаюсь предоставленной сама себе. Я комфортно переношу одиночество, но третий день, проведенный в изоляции от внешнего мира, начинает давить на меня. Я слабовольно думаю написать Эмми о больнице, но тогда расспросов избежать не удастся, а еще не решила, хочу ли предавать ситуацию огласке.

Я битый час смотрю дурацкое телевизионное шоу с полуголыми участниками и выключаю его, когда чувствую, что по щекам катятся слезы. Доктор Тернер говорила, что нестабильное состояние нервной системы — одно из последствий сотрясения головного мозга, и сейчас я хочу верить, что так оно и есть. Отложив пульт, я вызываю медсестру и прошу вколоть мне снотворное, которое в отсутствие Сэма остается моим единственным спасением от одиночества.

Я просыпаюсь с первыми лучами солнца, пробивающихся через неплотно закрытые жалюзи. Чувствую себя странно: макушка по прежнему ноет, сил нет, но вместе с тем я слегка взбудоражена. Осторожно кручу головой по сторонам, чтобы размять затекшую шею, и на тумбочке замечаю вазу с белыми мимозами. Цветы без обертки, будто бы собранные вручную, и от их запаха сердце начинает учащенно биться, за секунды перенося меня в родительский сад девятнадцатилетней давности, в котором Роза выращивала такие же.

Я и сама не замечаю, как жму на кнопку вызова медсестры, снова и снова, и продолжаю смотреть на букет, боясь, что если потеряю его из виду, то он исчезнет. Запыхавшаяся Пайпер появляется в дверях через несколько минут, и ее пухлое лицо растягивается в беспокойстве.

— Что случилось, миссис Фьюри? Почему вы плачете?

— Цветы… Этот букет. Кто его принес?

— Когда вы спали, заезжал высокий молодой человек… Я забыла, как он представился. Он пробыл с вами в палате какое-то время, а затем уехал.

— Как вы чувствуете себя, миссис Фьюри? — коренастый мужчина средних лет, представившийся сержантом полиции, оглядывает меня так, словно меня подозревают в покушении на первое лицо государства.

— Вполне сносно, благодарю за беспокойство, — отвечаю я с легким сарказмом. — Мое самочувствие вы могли обсудить с лечащим врачом, поэтому давайте сразу перейдем к делу.

— Как вам будет угодно. Я необходимо знать, как вы получили травму головы.

— Я запнулась каблуком в ворсе ковра и упала, — удерживаю его цепкий взгляд.

У меня было два дня взвесить все «за» и «против», и я пришла к выводу, что не хочу предавать случившееся огласке. На решение по поводу развода это никак не повлияет, а видеть собственное лицо в интернет-порталах и принимать фальшивое сочувствие от знакомых — совершенно не нужный мне бонус. Если раньше решающим фактором в сохранении нашего союза с Айзеком было нежелание оставлять Сэма без отца, то теперь оно оттеснено боязнью того, что когда-нибудь он посмеет причинить боль сыну. Человек, однажды перешагнувший грань допустимого, с вероятностью девяносто процентов повторит это снова. Еще один суровый урок, которая преподнесла мне жизнь.

— Не могли бы вы рассказать поподробнее, как это произошло, миссис Фьюри?

— Я разговаривала со своим мужем, развернулась, чтобы уйти, каблук запутался в ворсе ковра, и я упала головой назад.

— А откуда у вас синяк на правой щеке? — с прищуром уточняет полицейский.

Я сохраняю невозмутимость. Это моя жизнь и только мне решать, нужна мне помощь представителей власти или нет.

— Возможно, я получила его при падении. Вам наверняка сообщили, что на момент приезда скорой, я находилась без сознания.

— Мне сложно представить, как можно удариться щекой и затылком одновременно.

— У вас есть причины мне не верить?

Сержант вздыхает и, покачав головой, примеряет на лицо дружеское выражение лица.