P.S. Люблю тебя (СИ) - Салах Алайна - Страница 52

Как только бюстгальтер падает на пол, Джейден уничтожает последние дюймы, разделяющие нас: к коже ягодиц прижимается его эрекция, скрытая брюками, ладони ложатся мне на грудь и сжимают. Я шумно выдыхаю и, заведя руку назад, нахожу его шею. Глажу и тяну к себе, давая знать, что я тоже его хочу.

— Стены здесь звуконепроницаемые. И я запер дверь.

Я закрываю глаза, принимая поцелуй на ключице, и улыбаюсь: Джейден начинает думать, как отец.

— Думаю, Сэм уже спит, — мой голос сбивается, потому что в этот момент Джейден рывком разворачивает меня к себе. Наши рты врезаются друг в друга на середине: каждый из нас честно миновал свой отрезок. Неторопливая чувственность испарилась: я вырываю пуговицы его рубашки из петель, он сдавливает ладонью мой затылок, кусает губу, свободной рукой мнет ягодицы.

— Люблю тебя, — слова, которые мне было сложно произнести когда-то, сейчас вылетают сами, и не желают смолкать. — Я так люблю тебя… Вся моя любовь всегда была только для тебя.

Я стаскиваю с него рубашку, рукава застревают у Джейдена на запястьях, он буквально их вырывает. Теперь, когда одежды на нем стало меньше, любимого запаха становится больше, и я могу чувствовать жар его кожи. Я обнимаю его плечи, глажу грубые шрамы на изуродованной лопатке, ладонь Джейдена зарывается в моих волосах и трогает заживающий мой. Я знаю, что сейчас мы оба просим друг у друга прощения — в мире не существует человека, который бы чувствовал меня так, как умеет он.

Его живот гладкий, горячий и твердый, даже наощупь Джейден очень красив. Теперь я смогу прикасаться к нему каждый день, и от этой мысли хочется одновременно улыбаться и плакать. С той секунду как он сюда вошел, он целиком мой.

Мы пятимся назад, и едва мои бедра успевают задеть подоконник, Джейден сажает меня на него. Наши пальцы сталкиваются на пряжке его ремня, он расстегивает его, а я тяну вниз молнию брюк. Его брюки оказываются на полу, через секунду туда же приземляется мое белье, между ног ощущается упругое давление члена.

— Люблю тебя, Таша, — хрипло произносит Джейден, прежде чем погрузиться в меня. Закрывает губами мой рот, поглощая стоны, пока забивает в меня новую порцию нашего воссоединения. Я много раз обещала себе об этом не думать, но эта мысль успевает промелькнуть в голове, перед тем как быть вытесненной зреющим наслаждением: «Так могло быть всегда».

Оргазм настигает меня быстро, и, дождавшись, когда он стихнет, Джейден разворачивает меня спиной и входит сзади. Его губы касаются моего виска, так что я слышу тяжелое дыхание, ладонь сжимает шею, движения глубокие и суровые. Мой всегда такой разный, неидеальный, но настоящий.

— Я хочу еще детей, Таша. Он такой невероятный… Похож на тебя. Я хочу от тебя много детей.

Развернув мою голову, он целует меня, пульсация внутри меня нарастает, и я чувствую, как мое лоно толчками заливает сперма. Нет, я вовсе не снежная королева. Рядом с ним, в его руках я самая обычная женщина: глотаю слезы и ликую оттого, что любимый мужчина хочет от меня детей.

— Они обязательно у нас будут. Столько, сколько ты захочешь, — шепчу, когда мы оказываемся в кровати. Я упираюсь подбородком Джейдену в грудь, а он гладит меня по волосам.

— Выйдешь за меня, Таша?

Эмоции застревают в горле, не дают говорить, мешают дышать. Потому что сейчас это настоящее предложение, не желание подчинить или наказать. Джейден действительно спрашивает меня.

— Ты молчишь. Считаешь, что я тороплюсь?

Я мотаю головой, потому что мне нужно опровергнуть сказанное, но я все еще не могу выговорить ни слова. Я знаю, что нам еще многое предстоит: мой развод, рассказать обо всем Сэму, но нужная мелодия сама собой играет в голове, обещая хэппи-энд.

— Ты права, я тороплюсь, — тихо продолжает Джейден. — Это потому что я больше не хочу опаздывать жить.

Год и один месяц спустя.

Джейден

— Пап, сегодня для меня возьми клубничное! — выкрикивает Сэм, ловко описывая окружность вокруг парковочного столба на электросамокате. — Я всегда пачкаю рубашку, а на этой будет не так заметно.

Уже несколько месяцев сын называет меня «папой». Произносит это непринужденно и легко, как и все, что он делает: смеется, шутит, рассуждает о серьезных вещах, рисует. Я же каждый раз вздрагиваю. Не знаю, сколько времени должно пройти, чтобы я свыкся с тем, что у меня есть они: мой сын, самый необыкновенный ребенок на свете, и она, женщина, аналогов которой не существует в этом мире.

— А тебе, Таша? — перевожу взгляд на жену. — Сегодня ты в голубом. Какой вкус подойдет, если и ты решишь испачкаться?

— Насколько мне известно, в их ассортименте нет голубики, поэтому возьми любое, — придерживая рукой живот, Таша грациозно опускается на скамейку. — Мне придется рассчитывать на собственную аккуратность.

Я киваю, но уходить не спешу. Она действительно совершенно уникальное создание. Ничем другим я объяснить то, что испытываю к ней, не могу. Жизнь рядом с Ташей — это ежесекундное любование: тем, насколько она красивая, тем, как меняется ее лицо, когда она улыбается. Даже ее недостатки для меня в тысячи раз привлекательнее чужих достоинств. Каждый ее взгляд, каждое идеальное движение — повод любить ее больше. Особенно сейчас, когда она носит нашего ребенка.

Даже будучи на восьмом месяце беременности, Таша не теряет своей изысканной утонченности — пусть на ее лице совсем нет косметики и она одета в свободное платье, ни одной звезде Лос-Анджелеса не по силам с ней в этом тягаться. То, чего другие добиваются при помощи стилистов и денег, оставленных в салонах, в Таши присутствует с рождения.

— Мы с твоими сыновьями ждем мороженого, Джейден, — с насмешливой улыбкой напоминает Таша. — А ты снова застыл и смотришь.

Да, я слишком долго смотрю на них и в очередной раз не сразу нахожу в себе сил, чтобы развернуться. Когда-нибудь это нежелание расставаться с ними даже на несколько минут пройдет. Когда-нибудь, когда я поверю, что она от меня никуда не денется, а мой сын не перестанет называть меня своим отцом. И дело не в том, что я не доверяю ей. Если я что-то и знаю о собственной жене, так это то, что она совсем не умеет изворачиваться и лгать. И то, как она сейчас смотрит на меня, дает все основания считать себя самым счастливым человеком на земле. Потому что она, эта эксклюзивная, упрямая, невероятная женщина принадлежит только мне. Жизнь совсем не добрая игра, из которой все выходят с улыбками и медалями, но мы с ней — те самые счастливчики, которые справились. Таша права, мне просто нужно больше времени, чтобы утвердиться в статусе победителя.

Я захожу в кафе, в котором мы с Сэмом бываем не менее трех раз в неделю, и встаю в конец очереди. Меня в очередной раз посещает мысль открыть подобное заведение ближе к дому: сын будет счастлив, и в меню обязательно появится мороженое со вкусом голубики. Я как-то сказал об этом Таше, на что она со свойственной ей прямотой ответила, что я лишь хочу побаловать Сэма, и что идея потеряет смысл, когда он охладеет к мороженому. Она права, но я пока никак не могу распрощаться с желанием срывать для них звезды. Теперь, когда у меня наконец появилась семья, хочется каждый день доказывать им, как сильно я это ценю.