Не мое дело - Чейз Джеймс Хэдли - Страница 4

Я подошел к дубовому письменному столу и заглянул в выдвижной ящик. Пузырек чернил и пара карандашей, больше ничего. Я проверил ниши под столешницей. Когда мы с Неттой встречались, они были забиты письмами, счетами, прочими бумагами. Сейчас там ничего не было.

Я посмотрел в камин, ожидая увидеть там кучку пепла от сожженных бумаг. Но в камине было пусто. «Странно», – подумал я, сдвинул шляпу на затылок, снова взглянул на стол и нахмурился. Да, странно.

В коридоре раздался едва слышный звук, и я вздрогнул. Кто-то царапался в дверь.

– Впусти меня, милый, – шептал с той стороны Юлиус Коул. – Я тоже хочу посмотреть.

Поморщившись, я на цыпочках пересек комнату и оказался на кухне. Дверца маленькой духовки была приоткрыта. В дальнем углу лежала диванная подушка апельсинового цвета. Должно быть, Нетта положила ее под голову в духовку, чтобы не было жестко. Думать об этом было неприятно, так что я прошел в спальню.

Комната была просторная, светлая. Бо́льшую ее часть занимала огромная двуспальная тахта. Рядом с ней находился встроенный гардеробный шкаф, а у окна – маленький туалетный столик. Обои – бледно-желтые с зеленым. Ни картин, ни других украшений.

Закрыв дверь, я уставился на тахту. Нахлынули воспоминания. Лишь через несколько минут я прошел к туалетному столику и взглянул на впечатляющий набор бутылочек, тюбиков с кремом и прочей косметики, в беспорядке разбросанной по засыпанному пудрой стеклу. Я выдвинул ящики. В них был обычный девичий хлам: носовые платки, шелковые шарфики, кожаные пояски, перчатки, дешевая бижутерия. Сунув указательный палец в картонную коробку, я поворошил ожерелья, браслеты, кольца. Ничего примечательного. Я вспомнил о бриллиантовом браслете и бриллиантовой же булавке для галстука. Нетта так ими гордилась. Браслет подарил я, а булавку – другой парень; Нетта так и не призналась, кто именно. Я прошелся по ящикам, но не нашел ни браслета, ни булавки. Интересно, куда они делись. Неужели отправились в полицейский сейф?

Затем я открыл гардеробный шкаф, и комната тут же наполнилась легким ароматом сирени. Любимые духи Нетты. В шкафу было почти пусто. Остались два вечерних платья, пальто, юбка и халат. Я был изрядно удивлен. В свое время шкаф ломился от одежды.

Платье огненного цвета я помнил хорошо. Оно было на Нетте в ночь нашей первой близости. Сентиментальному парню вроде меня непросто забыть такое платье. Протянув руку, я снял его с вешалки и понял, что к изнанке прикреплено что-то тяжелое.

Я прощупал ткань. Пистолет. Расстегнув платье, я обнаружил вшитый крючок. На нем, зацепившись предохранителем, висел люгер.

Я присел на тахту, держа платье в одной руке, а люгер – в другой. Поразительно. Уж что-что, а пистолет в квартире Нетты я найти не ожидал.

У люгера было две приметные особенности: глубокая царапина на стволе и задир на рукоятке, словно над ней поработали напильником. Должно быть, стачивали имя владельца. Понюхав пистолет, я испытал новое потрясение. Из оружия стреляли, хоть и довольно давно. Запах горелого пороха был несильным, но все же заметным. Положив пистолет на кровать, я почесал в затылке, пару минут подумал, встал и снова подошел к шкафу. Выдвинул два ящика, где Нетта хранила шелковые чулки и нижнее белье. Она была одержима шелковыми чулками. Сколько мы были знакомы, Нетта всегда носила чулки только из шелка. Запаслась ими прямо перед войной, а гости из Америки – и я в том числе – регулярно пополняли ее коллекцию. Я поворошил вещи в ящиках, но шелковых чулок не нашел.

Потушив сигарету, я хмуро задумался. Возможно, миссис Крокетт заглядывала сюда и забрала чулки. Или полицейские не справились с искушением. Это можно понять, ведь достать шелковые чулки практически нереально. А у Нетты было по меньшей мере двенадцать пар. Два года назад, когда я видел ее в последний раз, их было тридцать шесть. Откуда мне это известно? Однажды вечером Нетта попросила купить ей шелковые чулки. Вывернув содержимое ящика на пол, я пересчитал упаковки, чтобы доказать, что еще одна пара будет лишней. Да, здесь должно быть пар двенадцать, если не больше. И где они?

Я решил обыскать квартиру. В бытность криминальным репортером меня научили, как незаметно обшарить все уголки в доме. Работать придется долго и кропотливо, но мне почему-то казалось, что игра стоит свеч.

Я тщательно, методично обыскал каждую комнату. Ничего не пропуская, разворачивал жалюзи, прощупывал ламбрекены, заглядывал под ковры и простукивал пол.

На полу спальни, возле камина, обнаружилась непришитая доска, а под ней – небольшой тайничок. Раньше в нем, похоже, что-то хранилось, но теперь в тайничке было пусто. В ванной, в рулоне туалетной бумаги, я нашел восемь пятифунтовых купюр. Еще восемь – в гостиной, между репродукцией Варгаса и картонным задником. В банке кольдкрема было спрятано платиновое кольцо с бриллиантом. На вид камень был неплохой. Эту вещицу я раньше не видел. Странное место для кольца. С другой стороны, не более странное, чем те, где я обнаружил пятифунтовые купюры.

Я пошел на кухню и после кропотливых поисков нашел конверт формата «фулскап»; тот был спрятан на дне банки с мукой. Вытащив конверт, я сдул с него муку и прочитал адрес, написанный неаккуратным, размашистым почерком Нетты: «Мисс Энн Скотт, Беверли».

Может, сестра? Задумавшись, я прощупал тяжелый, объемистый конверт. Похоже, внутри целая пачка бумаги.

Все это было необычно, подозрительно, тревожно. А главное – совершенно непонятно.

Убедившись, что на кухне не осталось ничего интересного, я вернулся в гостиную и разложил на столе свои находки: люгер, кольцо с бриллиантом, шестнадцать пятифунтовых купюр и письмо, адресованное Энн Скотт.

Итак, у девушки есть восемьдесят фунтов и кольцо с бриллиантом. Зачем ей сводить счеты с жизнью? Что за проблемы, кроме финансовых, могли толкнуть Нетту на этот поступок? Подобных сложностей я представить себе не мог. На самом деле я был более чем уверен, что Нетта не покончила с собой. Убийство? Если она не убивала себя, значит ее убил кто-то другой. О несчастном случае речь не идет. Таких несчастных случаев не бывает.

Снова закурив, я задумался. Нужно обсудить это дело с полицией. Мне вспомнился инспектор Корридан из Скотленд-Ярда. Когда я жил в Лондоне, мы с ним водили дружбу. Он не раз брал меня в рейды по воровским притонам, а еще помог собрать материал для неплохой статьи в «Сатердей ивнинг пост».

Да, Корридан – именно тот, кто мне нужен. Я тут же потянулся к телефону.

Инспектор ответил не сразу. Я назвал свое имя, и он меня вспомнил.

– Хармас? Рад слышать, – сказал он. – Вам повезло, что застали меня. Я как раз собирался уходить.

– Торóпитесь? – спросил я, взглянув на часы. Было почти девять.

– Хочу домой. У вас что-то срочное?

– Скорее, любопытное, – сказал я. – Нужен ваш совет. Возможно, помощь. Речь о девушке по имени Нетта Скотт. Позапрошлым вечером она покончила с собой.

– Ну-ка, повторите, – резко произнес Корридан.

– Девушку зовут Нетта Скотт. В прошлом мы дружили. Если честно, Корридан, я не могу согласиться с версией о самоубийстве.

Помолчав, он сказал:

– Сегодня вечером у меня нет особых дел. Что предлагаете?

– Давайте встретимся через полчаса в гостинице «Савой». Будет проще, если вы наведете справки о девушке. Любая деталь может оказаться важной. – Я продиктовал ему адрес Нетты.

Он пообещал все разузнать и повесил трубку. Что мне в нем нравилось, так это умение ничему не удивляться. Корридан никогда не задавал кучу ненужных вопросов и всегда был готов прийти на помощь, невзирая на время суток, – даже если был сильно занят.

Я рассовал по карманам пистолет, конверт, кольцо и деньги.

Убедившись, что ничего не пропустил, я выключил свет, открыл входную дверь и вышел на площадку.

Юлиус Коул выставил из квартиры стул и, покуривая, сидел у открытой двери. Похоже, он дожидался меня.

– Почему ты не впустил меня, милый? – спросил он, загадочно улыбаясь. – У тебя тоже не было права там находиться.