Иллюстрированная русская история - Ключевский Василий Осипович - Страница 32

Понятия, какими обогатились московские умы в продолжение Смуты, глубоко изменили старый привычный взгляд общества на государя и государство. Московские люди XVI в. видели в своем государе не столько блюстителя народного блага, сколько хозяина московской государственной территории, а на себя смотрели как на пришельцев, обитающих до поры до времени на этой территории, как на политическую случайность. Смута поколебала этот закоснелый взгляд.

Московское государство — эти слова в актах Смутного времени являются для всех понятным выражением, чем-то существующим даже без государя. Эта идея государства, отделяясь от мысли о государе, стала сливаться с понятием о народе. В Смуту общество, предоставленное самому себе, поневоле приучалось действовать самостоятельно и сознательно, и в нем начала зарождаться мысль, что оно, это общество, народ, не политическая случайность, но что такая политическая случайность есть скорее династия: в 15 лет, следовавших за смертью царя Федора, сделано было четыре неудачных опыта основать новую династию и удался только пятый.

События Смутного времени не только поселили в умах новые политические понятия, но изменили и состав правительственного класса, с помощью которого действовали цари первой династии. Старые московские государи правили своим государством с помощью боярского класса, плотно организованного, проникнутого аристократическим духом и привычного к власти. Политическое значение этого класса не было обеспечено прямым законом, держалось на старинном правительственном обычае. Этот класс и стал разрушаться с начала Смутного времени, хотя почин в этом деле принадлежит еще Грозному. Стройные местнические ряды боярства все более редели; на опустелые места врывались новые худые люди, непривычные к власти, без фамильных преданий и политического навыка. Итак, государи XVII в. начали править с помощью отдельных лиц, случайно выплывавших наверх.

Они проникали в ряды старой знати за заслуги отечеству; но местничество не признавало подвигов. Однако и новые люди не хотели поступаться своими заслугами и выслугами, и в истории Московского государства едва ли была эпоха, столь обильная местническими дрязгами, как царствование Михаила.

Малые люди, дослужившиеся в Смуту до больших чинов, пытались превратить признак родовитости в ее источник и стали усвоять мысль, что государь, жалуя худородному большой чин, вместе с тем дает ему и знатность. Эта мысль, отрицавшая самое основание местничества, принадлежала к новым политическим понятиям, возникшим в Смуту. Эта же мысль повела к отмене местничества в 1682 г., потом легла в основу петровской табели о рангах 1722 г. и всего более содействовала поглощению старой боярской аристократии чиновной дворянской бюрократией.

Уже во время Смуты боярство и высшее дворянство несколько раз пытались установить государственный порядок, основанный на письменном договоре с царем, т. е. на формальном ограничении верховной власти. Боярство и теперь, по прекращении Смуты, не хотело отказаться от своего стремления. Царствование Михаила было временем усиленной работы правительства совместно с земским собором. По документам известно за время его правления до 10 созывов земского собора. Что еще важнее, теперь он рассматривает такие дела, которые прежде ведала только Боярская дума. Значит, собор прямо входил в круг дел Боярской думы.

Упрощение царской власти

^{По иллюстрации А. В. Висковатова «Царь Федор Алексеевич». Из издания А. В. Висковатова «Историческое описание одежды и вооружения Российских войск с древнейших времён до 1855 года», 1841–1862.}

од действием политических понятий и потребностей, вызванных Смутой, власть царя получила очень сложную и условную конструкцию. Она была двойственна, даже двусмысленна и по своему происхождению, и по составу. Действительным ее источником было соборное избрание; но она выступала под покровом политической фикции наследственного преемства по родству. Она была связана негласным договором с высшим правительственным классом, который правил через Боярскую думу, но публично, перед народом, в официальных актах являлась самодержавной. Таким образом, власть нового царя составлялась из двух параллельных двусмыслиц: по происхождению она была наследственно-избирательной, по составу — ограниченно-самодержавной.

Такая постановка верховной власти не могла быть окончательной и прочной: постепенно он упрощалась, разнородные элементы в ее содержании ассимилировались и поглощались одни другими. Политические обязательства, принятые царем Михаилом, действовали во всё продолжение его царствования. Он не оставил и не мог оставить завещания. Государство при новой династии перестало быть вотчиной государя, и прежний юридический способ передачи власти, завещание, утратил силу. Потому царь Алексей принимал власть по двум юридическим титулам — по наследству без завещания и по соборному избранию. Но обязательства, принятые на себя Михаилом, не были повторены его сыном.

Царь Алексей сделал попытку соборное избрание превратить в простой символический обряд. Года за полтора до своей смерти, 1 сентября 1674 г., царь торжественно объявил народу старшего царевича как наследника престола на Красной площади в Москве в присутствии высшего духовенства, думных людей и иноземных резидентов. Но такой явочный способ передачи власти в присутствии народа с его молчаливого согласия не упрочился. По смерти Алексеева сына, царя Федора, не оставившего прямого наследника, повторилось активное избрание, но в упрощенной форме.

В апреле 1682 г., как только закрыл глаза Федор, патриарх, архиереи и бояре собрались в одной дворцовой палате и стали думать, которому из двух оставшихся сыновей царя Алексея быть царем. Приговорили, что этот вопрос должны решить всех чинов люди Московского государства. Тотчас с дворцового крыльца патриарх обратился к разночиновной толпе, оказавшейся в Кремле по случаю смерти царя, с этим вопросом. С незначительным перевесом голосов был провозглашен младший десятилетний царевич Петр мимо слабоумного старшего Ивана. Затем патриарх обратился к высшему духовенству и к боярству, стоявшим тут же на крыльце, и те высказались за Петра же. После того патриарх пошел и благословил Петра на царство. Так просто делалось тогда такое важное дело в Москве. Очевидно, что люди, решавшие судьбу государства в эту минуту с патриархом во главе, не имели никакого понятия ни о праве, ни о соборе, ни о самом государстве.

Век, начавшийся усиленными заботами правящих классов о создании основных законов, о конституционном устройстве высшего управления, завершился тем, что страна осталась без всяких основных законов, без упорядоченного высшего управления и даже без закона о преемстве престола. Однако бояре не покинули своего политического предания. В конце 1681 г., когда возбужден был вопрос об отмене местничества, оно втихомолку сделало еще попытку спасти свое положение — упрочиться в провинции. Составлен был план раздела государства на крупные исторические области, вошедшие в его состав и бывшие некогда самостоятельными государствами. В эти области из наличных представителей московской знати назначались вечные, пожизненные наместники. Царь Федор дал уже согласие на этот план аристократической децентрализации управления, но патриарх, на благословение которого препровожден был проект, разрушил его, указав на опасности, какими он угрожает государству.

Перемена в составе и значении земских соборов — одно из важнейших следствий Смутного времени. На соборы XVI в. призывались должностные лица, органы центрального и местного управления. Но уже на соборах 1598 и 1605 гг. заметно присутствие выборных и от «простых» людей. Земский собор из носителя народной воли превращался в выразителя народных жалоб и желаний.