Иллюстрированная русская история - Ключевский Василий Осипович - Страница 65

Рано утром 28 июня императрица была привезена прямо в Измайловский полк. Давно подготовленные солдаты по барабанному бою выбежали на площадь и тотчас присягнули, целуя руки, ноги, платье императрицы. Затем двинулись в Семеновский полк, где повторилось то же самое. Во главе обоих полков, сопровождаемая толпой народа, Екатерина поехала в Казанский собор, где на молебне ее возгласили самодержавной императрицей. Отсюда она отправилась в новоотстроенный Зимний дворец и застала там уже в сборе Сенат и Синод, которые беспрекословно присоединились к ней и присягнули. К движению примкнули конногвардейцы и преображенцы с некоторыми армейскими частями и в числе свыше 14 тысяч окружили дворец, восторженно приветствуя обходившую полки Екатерину; толпы народа вторили войскам.

Вечером 28 июня Екатерина во главе нескольких полков двинулась в Петергоф. Получив известия из Петербурга, там принялись рассылать адъютантов и гусар по всем дорогам к столице, писать приказы, давать советы. Решено было захватить Кронштадт, чтобы оттуда действовать на столицу, пользуясь морскими силами. Но когда император со свитой приблизился к крепости, оттуда было объявлено, что по нему будут стрелять, если он не удалится. Попытка вступить в переговоры с императрицей не удалась; предложение помириться и разделить власть осталось без ответа. Тогда Петр принужден был собственноручно переписать и подписать присланный ему Екатериной акт якобы «самопроизвольного» клятвенного отречения от престола.

Екатерина со своими полками утром 29 июня заняла Петергоф. Бывшего императора удалили в Ропшу, загородную мызу. Вечером 6 июля Екатерина получила от А. Орлова записку: в тот день Петр за столом заспорил с одним из собеседников; Орлов и другие бросились их разнимать, но сделали это так неловко, что хилый узник оказался мертвым.

30 июня Екатерина торжественно вступила в Петербург. Так кончилась эта революция, самая веселая и деликатная из всех нам известных, не стоившая ни одной капли крови, настоящая дамская революция.

Личность Екатерины II

^{По иллюстрации Б. А. Чорикова «Учреждение Воспитательного дома императрицей Екатериной II. 1763 год». Из издания «Живописный Карамзин, или Русская история в картинках», 1836.}

апреля 1729 г. родилась Софья-Августа, наша Екатерина. По матери она принадлежала к голштейнготторпскому княжескому роду, одному из многочисленных княжеских родов Северной Германии, а по отцу — к другому тамошнему же и еще более мелкому владетельному роду — ангальтцербстскому. Екатерина росла резвой, шаловливой, даже бедовой девочкой, любившей попроказить над старшими, особенно надзирательницами, щегольнуть отвагой перед мальчиками и умевшей не смигнуть, когда трусила. Родители не отягощали ее своими воспитательными заботами.

Уже с 7 лет у Екатерины в голове начала бродить мысль о короне, а когда принц Петр голштинский стал наследником русского престола, она «во глубине души предназначала себя ему», потому что считала эту партию самой значительной из всех возможных. Позднее она откровенно признается в своих записках, что по приезде в Россию русская корона ей больше нравилась, чем особа ее жениха, которому она по матери приходилась троюродной сестрой.

Тотчас по приезде к Екатерине приставили учителей закона божия, русского языка и танцев. При обряде присоединения к православию ей дано было имя Екатерины Алексеевны в честь матери императрицы. На другой день, 29 июня 1744 г., чету обручили, а в августе 1745 г. обвенчали, отпраздновав свадьбу 10-дневными торжествами. После свадьбы 16-летняя мечтательница вступила в продолжительную школу испытаний. Серо и черство началась ее семейная жизнь с 17-летним вечным недоростком. Впрочем, самые тяжкие уроки шли не со стороны мужа. С ним она еще кое-как, с грехом пополам, уживалась. Настоящей тиранкой Екатерины была «дорогая тетушка». Елизавета держала ее, как дикую птицу в клетке. Ласки и безумно щедрые подарки чередовались с более частыми грубыми выговорами.

Екатерина решила, что для осуществления честолюбивой мечты ей необходимо всем нравиться. Для этого она не щадила ни своего ума, ни сердца, пуская в оборот все средства от искренней привязанности до простой угодливости. Она обращалась со всеми как можно лучше, старалась снискать себе расположение всех вообще, больших и малых. С самого прибытия в Россию она прилежно изучала обряды русской церкви, строго держала посты, много и усердно молилась, особенно при людях, даже иногда превосходя в этом желания набожной Елизаветы, но страшно сердя тем своего мужа.

Невыносимо бестолковая жизнь, какую устроила своей племяннице Елизавета, сделали для нее книгу убежищем от тоски и скуки. Сначала она без разбора читала романы; потом ей попались под руку сочинения Вольтера, которые произвели решительный перелом в выборе ее чтения. Екатерина терпеливо коротала долгие часы в своей комнате за Барром или Бэйлем, как летом в Ораниенбауме по целым утрам блуждала с ружьем на плече или по 13 часов в сутки скакала верхом.

Рождение великого князя Павла (20 сентября 1754 г.) не заслужило ей приличного с ней обращения. Напротив, с ней стали поступать, как с человеком, исполнившим заказанное дело и ни на что более не нужным. Новорожденного как государственную собственность тотчас отобрали от матери и впервые показали ей только спустя 40 дней.

Она старалась укрепить свое шаткое положение, всеми мерами и с заслуженным успехом приобретая сочувствие в обществе. Но общественное мнение в России и тогда было плохой опорой всякого политического положения. Екатерина искала более надежного союзника. Канцлер граф А. П. Бестужев-Рюмин резко выделялся из толпы придворных ничтожеств, какими окружала себя Елизавета. Ум его, весь сотканный из придворных каверз и дипломатических конъюнктур, привык додумывать каждую мысль до конца, каждую интригу доплетать до последнего узла. Их с Екатериной сблизили общие враги и опасности. Но Семилетняя война налетела вихрем на обоих заговорщиков; канцлер повалился, Екатерина удержалась на ногах.

С первых же дней царствования Петра III с Екатериной стали обращаться презрительно. Но роль жертвы была уже ей знакома. Весь Петербург, приходя во дворец поклониться праху Елизаветы, видел Екатерину в глубоком трауре благоговейно стоящей у гроба покойной. При погребении она усерднее всех исполняла похоронные обряды русской церкви; и духовенство и народ были этим очень тронуты, и тем больше крепло их доверие к ней среди усиливавшегося ропота на безумства императора.

Внутренняя политика Екатерины II

^{По иллюстрации Б. А. Чорикова «Ломоносов представляется императрице Елизавете Петровне. 1749 год». Из издания «Живописный Карамзин, или Русская история в картинках», 1836.}

ек нашей истории, начатый царем-плотником, заканчивался императрицей-писательницей. Вступив на престол, Екатерина заметила «признаки великого роптания на образ правления прошедших последних годов». Далекие от столицы глубокие народные массы, находившиеся в состоянии брожения, можно было успокоить только ощутительными для всех мерами справедливости и общей пользы.

Екатерине надобно было стать популярной в широких кругах народа, действуя наперекор предшественнику, поправляя, что было им испорчено. Предшественник ее оскорбил национальное чувство, презирая все русское, выдав Россию головой ее врагу; Екатерина обязана была действовать усиленно в национальном духе, восстановить попранную честь народа. Прежнее правительство вооружило против себя всех своим бесцельным произволом; новое разумно-либеральными мерами должно было упрочить законность в управлении, что и было обещано в июльском манифесте.