Лорд (СИ) - Баковец Михаил - Страница 10

Ещё чуть позже я услышал лёгкие быстрые шаги, которые приблизились ко мне. Рядом с каморкой они стихли, несколько секунд стояла тишина, а потом скрипнула дверь. Я медленно повернул голову вправо, в её сторону. Там увидел девушку в рубашке с высоким воротником, юбке до щиколоток и с платком на голове, из-под которого выглядывала длинная тёмно-русая коса.

— Ой, вы очнулись, товарищ командир?

— Кафэтся, — сказал я и тихо вскрикнул от боли в шее и нижней челюсти. Ещё и язык уколол об осколки зубов.

— Ой, я сейчас тётю Марину позову, — быстро сказала незнакомка и стремглав убежала, оставив дверь открытой. Я даже не успел попросить воды, чтобы утолить сильную жажду. Ждать её возвращения пришлось минут десять. Вместе с девушкой в мою каморку пришла женщина возрастом около сорока лет, одетая почти так же, как и её молодая спутница.

— Пить, — попросил я, стараясь по минимуму двигать челюстью и опухшим языком.

— Сейчас.

Названная тётей Мариной женщина помогла мне напиться, проявив немалую сноровку в этом деле. Или с лекарями работает, или доводилось немало возиться с малоподвижными пациентами.

— Фе я? — спросил я, с трудом ворочая языком. Состояние моё было просто ужасно. Увы, но орихалковый душеспас выложился ранее и не торопился помогать мне. Ну а раз так, то моей жизни и здоровью ничего не угрожает. Только при угрозе погибнуть или стать калекой он бросит все свои силы, чтобы предотвратить оба этих исхода. Сейчас ему самому требуется восстановить свои силы, чтобы потом помочь мне. Главное — это не влипнуть в ещё одну серьёзную передрягу, которая может привести к тому, что астральный дух, спасая меня, исчерпает все свои резервы. Это приведёт к разрыву договора.

— В Жлыбинке. Это наша деревня, мы на севере от Полоцка. До города пару часов на машине ехать. А вас мы нашли восточнее от города, верстах в двадцати…

Если я правильно понял, то колонну с пленными, куда я попал из-за незнания реалий этого мира и возможностей его жителей, гнали от Витебска на запад. Потом, то ли я решил сам сбежать, то ли товарищи по несчастью сорвались в побег, то ли случилось что-то ещё вроде удара с воздуха по нашей колонне и приведшее, опять же, к побегу. Меня достаточно серьёзно ранило, женщины рассказали про запёкшуюся кровь в ушах, сообщавшую о контузии. К слову, такое повреждение объясняет проблемы с памятью. Но даже в таком состоянии я отмахал немалое расстояние по лесам и полям, пока не отключился под деревьями, где меня нашли женщины из Жлыбинки. Они сами шли из Витебска, который был захвачен немцами уже десять дней как. В городе стало слишком опасно, и они решили перебраться западнее к родным в деревню. Двигались лесами, как и я, так как на дорогах было опасно. Тут могли не только ограбить, но и с лёгкостью убить, а перед этим изнасиловать. И как я понял, последнее для местных женщин было страшнее смерти. Они готовы были умереть, чем снести такой позор.

Найдя меня, не все беженки согласились с предложением Марины Рожиной забрать с собой мою бессознательную тушку. А та, будучи матерью двух сыновей, служащих в данный момент где-то на флоте, была против того, чтобы бросить меня умирать в лесу.

Так я оказался в деревне.

Немцы здесь уже побывали и серьёзно отметились поступками: всех собак перестреляли, забрали почти всю домашнюю живность, подчистили амбары и кладовки. Также они назначили старосту из местных жителей, наняли на службу трёх мужчин, которых назвали полицейскими и вменили им следить за порядком в деревне и её окрестностях. В этом был небольшой плюс. Он заключался в том, что больше они здесь не появятся в ближайшее время. Надеюсь.

Два дня я отлёживался, пил, ел что давали, слушал рассказы и решал, что делать дальше. Первоначальный план, по которому я хотел присоединиться к победителю в этой войне, трещал по швам. С немцами, которые громили своего врага по всем фронтам — если верить их же заявлениям — я не хотел иметь никаких дел. Все наши встречи для меня заканчивались болью и унижением. Да, частью их являлась та форма, что я снял с летуна и надел на себя. Но это не оправдывает их поведение нисколько. Захватчики вели себя, как полные мерзавцы, как… как убийцы моей семьи! Те тоже не обратили внимания на простых людей и то, что они имеют более смуглую кожу и немного другой разрез глаз. И даже если тот след про тайный орден расистов не ложный — похожи в своих заявлениях и делах. Убили походя, и пошли дальше.

Всё подталкивает меня к тому, что нужно принять сторону СССР. Вот только, особой помощи этой стране я оказать в данный момент не мог. А так же всё шло к тому, что уже через несколько месяцев в столице этой страны будут хозяйничать немецкие солдаты. Хотя вроде как это ещё не обязательно будет означать конец войны. Женщины мне рассказали, что век с лишним назад Москву уже захватывали и сжигали, но государство не пало, продолжало бороться, и в итоге агрессор был посрамлён. Да только с их же слов, войны и оружие сто лет назад были другими. И цели у сражающихся сильно отличались от нынешних. Тогда захватывали земли, а сейчас немцы ведут войну на уничтожение другого народа.

Я веду к тому, что с окончанием войны моё положение осложнится аж на порядок. Одно дело воевать и бить врага, помогая союзному государству. И совсем другое — стать по факту бандитом и террористом. К тому же, освободившаяся армия захватчиков легко будет перенацелена на меня. Если такое случится, то даже и не знаю, что делать стану.

«Ладно, пока ещё война не окончена. Есть время всё обдумать», — принял я решение.

На третий день (вечером, если уж совсем скрупулёзно уточнять) после моего возвращения в сознание в деревне появился небольшой отряд солдат Красной армии. Именно так без особых красот жители этой страны назвали свои войска. Хочется верить, что сделали это не потому, что те постоянно льют кровь. Солдаты оставили трёх своих товарищей, что не могли самостоятельно передвигаться. Двое из них были в тяжёлом состоянии.

На четвёртый день меня разбудили выстрелы и грохот нескольких — я теперь знаю их название — моторов. Когда они стихли, раздался свирепый лай собак. В груди у меня при этих звуках возникла колючая льдинка. Так интуиция дала знать, что ничего хорошего мне не стоит ждать от происходящего.

Вскоре к выстрелам и лаю присоединились отчаянные крики женщин и плач детей. Вот короткая очередь из автоматического оружия раздалась рядом с сараем, где я жил все эти дни. За ней я услышал истошный женский вой, который прервался после одиночного выстрела.

А я даже подняться быстро не мог без чужой помощи. Как и дать отпор, так как за все эти дни маны в резерве не прибавилось ни на йоту. Мне оставалось лежать, стискивать зубы и слабо сжимать кулаки от злости, бессилия и горького отчаяния.

Через несколько секунд вновь раздались частые выстрелы рядом с моим укрытием. На меня посыпался мелкий мусор и щепа, затрещали доски, пробиваемые пулями. Выстрелы стихли, дверь резко распахнулась, что-то щёлкнуло или прошипело негромко. Затем в дверном проёме мелькнула человеческая фигура, которая забросила ко мне круглый предмет, размером с мужской кулак. Вещь упала совсем рядом, я даже успел рассмотреть едва заметную струйку сизого дыма, тянущуюся из неё, а потом перед глазами оглушительно вспыхнуло. Аж до сияния звёзд в сознании, которое вылетело из тела. Я во второй раз в жизни испытал неприятные ощущения жуткого холода и чувство бестелесности. В первый раз это случилось во время разрушения портала в имперской академии.

«Да что такое, — ещё успел подумать я, — кажется, меня опять почти убили».

Что тогда, что сейчас пребывание в бессознательном состоянии сопровождалось проблесками, если так можно сказать, сознания с одновременным ощущением тоски, чувством потери чего-то очень важного и приятного, а так же ощущением страшного холода.

Когда пришёл в себя, то первое, что почувствовал — я выспался и выздоровел. Стоило мне открыть глаза, как в них попала мелкая взвесь, что-то похожее на пыль. Я резко сел и принялся их протирать, поминая демонов самыми «тёплыми» словами и желая им и немцам встретиться. Когда зрение восстановилось, то я принялся осматриваться по сторонам.