Трон Знания. Книга 5 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" - Страница 14

Талаш достал из багажника лопату:

— Говори, что делать, Эльямин.

— Сначала проверь глубину норы. Только осторожно, адов не порань. И все разойдитесь, я хочу видеть.

Крикс и стражи встали с другой стороны ямы.

Талаш с лёгкостью погрузил лопату в дымчатое месиво, словно разрезал растаявшее масло:

— Чуть больше метра. — И принялся аккуратно снимать песок слой за слоем.

Луга зачерпнул пригоршню земли:

— Похоже на пепел.

— Выделения, — сказал Крикс.

— Какие выделения?

— Собачье дерьмо, — произнёс старик, стоя в трёх шагах от норы и судорожно дёргая шнур с дощечками. — Кустиков нет, вот они и гадят под себя.

Чертыхнувшись, Луга вытер ладонь о штаны Драго. Тот оттолкнул приятеля и, наклонившись над ямой, с шумом втянул в себя воздух:

— Ничем не пахнет.

— Загадка природы, значит, — произнёс старик, напряженно наблюдая за Талашем.

— Хватит копать, — промолвила Малика. — Я не знаю, как они себя поведут, если их ранить.

Талаш отдал лопату Луге, улегся на живот и, свесившись с края норы, опустил руки в песок.

— Пожалуйста, осторожно. Пожалуйста, — говорила Малика, сложив ладони перед грудью.

— Горячий, дьявол, — ругнулся Талаш и вытащил ада.

Стражи уставились на тонкокостный скелет собаки, обтянутый свинцовой кожей. Литой, без отверстий нос, прижатые к черепу уши-монетки, затянутые мутной плёнкой глаза. Ад морщил морду и мелко дрожал.

— И эта крыса съела лошадь? — пробормотал Драго.

Талаш опустил ада на землю. Зверь запрокинул голову, открыл пасть, обнажив четыре ряда зубов, и шумно задышал.

— А если таких сотня, — произнёс Луга, — что от лошади останется?

Талаш достал друг за другом ещё трёх адов:

— Больше нет.

Вдалеке прогремел гром. Запахло дождём. Стражи и Крикс взяли лопаты и вместе с Талашем принялись разрывать нору. В ней оказались обглоданные кости, однако определить, кому они принадлежали, не удалось. Соседняя нора была пустой. В следующей норе снова кости.

Малика выбралась из машины и, привалившись к дверце спиной, прижала сложенные ладони к губам. Мужчины разделились. Талаш вытаскивал адов и вместе с Криксом освобождал норы от песка, Луга и Драго засыпали ямы, предварительно вернув собак на место.

На горизонте сверкнула ветвистая молния. С запозданием прозвучали раскаты грома.

— Через час польёт, — заметил старик, продолжая раскручивать трещотку.

— Это точно не Таси, — проговорил Крикс и бросил на горку костей облепленный пеплом ботинок.

Приблизившись, Малика ногой откинула ботинок в сторону и перевернула толстой подошвой кверху:

— Хлыст жил в Горном?

— Жил, — ответил Крикс и перешёл к очередной норе. — Асон сел за тройное убийство, а его семью заклевали. Все пальцем в них тыкали. Старшенький, Тормун… Говорят, ушёл на заработки. Какие заработки в тринадцать лет? Затравили пацана. Людей понять можно, а я вот никак понять не могу: почему я это не пресёк?

— Ты жил в Рисковом. Как ты мог пресечь?

— Всё я мог. Мы с Анатаном купили домик вскладчину. Там, где про Асона никто не слышал. Его семью туда перевезли… Почему мы раньше этого не сделали? Стол, кровати купили. С продуктами помогали. Я вытащил Асона из асбестовой фабрики, привёз в новый дом и сказал: «Иди. Я утром приеду». Думал, сбежит. Засаду устроил. А он не сбежал.

Разглядывая ботинок, Малика передёрнула плечами:

— Ты зачем его ищешь? Повиниться перед ним или в искупительное поселение отправить?

— Я найду его и убью. А вот здесь… — Выпрямив спину, Крикс постучал кулаком себя по груди. — Вот здесь его убить не получится. Я дал ему слово и не сдержал. Наука мне, чтобы впредь словами не разбрасывался.

На землю упали первые тяжёлые капли.

— Закругляемся? — подал голос Драго.

— Нет ещё, — сказала Малика, посмотрев в низкое небо, затянутое тучами. — Крикс, сколько осталось нор?

— Может, пять. Может десять. Участок без снега был не сильно большой, но я боюсь ошибиться. Раз уж затеяли, давай всё проверим.

— Я что-то нашёл, — сказал Талаш и поддел лопатой замызганную тряпку.

Крикс повернулся к нему, сделал шаг и замер.

— Что это, Крикс? — спросила Малика, боясь подойти ближе.

Талаш бросил тряпку на землю, разровнял остриём лопаты:

— Кофта.

— На Тасе была вязаная кофта бирюзового цвета, — проговорил Крикс.

— Сейчас не понятно, — проговорил Талаш и продолжил копать.

— Тёмная юбка в клетку. Калоши на меху и фуфайка. Новенькая. Анатана.

— Что такое «калоши»? — поинтересовался ракшад.

— Резиновая обувь. Ещё была шаль.

— Это калоши? — произнёс Талаш и скинул с лопаты резиновый башмак.

На миг ослепив, небо прорезала молния. Косые струи дождя врезались в пустошь. Закрывая рот ладонью, Малика смотрела, как вместе с водой с тряпки сбегает грязь, открывая взору серо-бирюзовую вязку.

*

Прежде Малика редко бывала в Бездольном Узле, но в памяти кое-что сохранилось: убогие посёлки; вместо дороги колея, порой совершенно непригодная для проезда; земля, усеянная камнями или покрытая сорняками; песчаные или глинистые прогалины.

В этот раз, добираясь до Рискового через весь Бездольный Узел, Малика видела за окном ту же пустошь. Разве что шины шуршали по грунтовой дороге. Иногда ей казалось, что она не уезжала в Ракшаду, и со дня злополучной поездки по приискам прошли не три года, а от силы неделя или две. Однако стоило машине заехать в какой-либо посёлок, Малика возвращалась в настоящее время. Улицы стали светлее, дома опрятнее, селяне улыбчивее, и нигде не пахло выпитым вином.

Покинув Рисковый, Крикс повёл автомобиль по другой дороге, бегущей по границе Бездольного Узла и Нижнего Дола. Дорогу проложили недавно: асфальт ровный как скатерть на столе, на обочинах невысокая насыпь, чтобы во время гололёда машину не снесло в кювет. Слева и справа к горизонту тянулись поля, заросшие клевером, люцерной или календулой. Эти растения делают почву плодородной, а значит, землю готовят под посевы. Малика на миг задумалась: откуда она это знает? Наверное, читала или рассказывал Мебо…

— В этом нет никакого смысла, — проговорил Крикс.

— В чём? — спросила Малика, скользя взглядом по нежно-зелёному полю.

— В таком убийстве. Месть — это отплата за причинённые страдания. И чаще всего возмездие намного изощрённее, чем первоначальное зло. Знаешь, почему?

Малика повернулась к Криксу. Иногда он изъяснялся, как обычный мужик: неправильно строил фразы и использовал простонародные выражения. А порой в нём просыпался офицер тезарской армии, и речь его становилась отточенной. Интересно, как разговаривает Адэр с Макидором или сестрой? Уж точно не так, как с советниками.

— Не знаешь?

— Жажда мести уничтожает человека в человеке, — сказала Малика.

Поджав губы, Крикс покачал головой:

— Я бы не сказал лучше.

— С болью утраты тяжело справиться. Многие надеются, что боль пройдёт, если они накажут обидчика собственными руками. А легче не становится.

— Кому-то мстила? — покосился Крикс.

— Держу себя в руках, — промолвила Малика и отвернулась к окну.

— В одном городке завёлся маньяк. Насиловал и душил девушек. Отцы жертв поймали его. Отвезли в лес, посадили голой задницей на муравейник и отрезали ему член. И никто не ушёл, пока он не истёк кровью.

— Да уж… — произнесла Малика.

— Потом оказалось, что они ошиблись. Это был не маньяк, а обычный парень. Иногда выпивал, иногда дрался, но в основном бегал по бабам. Маньяка взяли спустя три месяца. Он признался, описал всё, даже в деталях не промахнулся. Кого насиловал бутылкой…

— Крикс, не надо, — попросила Малика и, высунув руку из окна, подставила ладонь ветру.

Несмотря на пасмурную погоду и недавний ливень, дорога высохла, а зелёный покров полей стойко охранял влажную почву и наполнял воздух сочным запахом трав. На горизонте между землёй и плотными облаками образовался просвет. Багряное солнце сулило прохладную, ветреную ночь.