Трон Знания. Книга 5 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" - Страница 20

— Третий по счёту, — промолвил Ярис задумчиво и вдруг встрепенулся. — Это же ненормально. В твоём возрасте такого не должно быть!

— С морунами такое случается.

— Пообещай, что приедешь в клинику и сдашь хотя бы анализы.

Малика наклонилась вперёд:

— Маркиз, вы хотите жить?

— Конечно! Желание жить — это биологическое естественное желание. Если его нет, то нужно искать помощи специалистов.

— И я хочу жить. Но анализы ничего не покажут, и обследование ничего не даст. Зачем мне тратить на это моё драгоценное время?

Ярис вздёрнул брови:

— Малика, ты ведь не собираешься умирать?

— Я собираюсь на бал.

— Конечно-конечно, извини, — проговорил Ярис и поднялся с кресла. — Я не шантажист по натуре. Я хороший человек. В ближайшие дни жду тебя в клинике.

Малика проводила маркиза до двери, вернулась в спальню и вытащила из вороха нарядов красное платье, подаренное ей Адэром.

*

Покои и мастерская Макидора находилась на первом этаже. Держа подмышкой платье, Малика миновала хозяйственное крыло замка, прошла по извилистому, как ручей, переходу и ступила в вотчину костюмера. После стука в двери, покрытые матовым лаком, щёлкнула задвижка, и на пороге возникла Сирма.

Малика и бывшая пассия Адэра не ожидали увидеть друг друга. Сирма стояла как вкопанная, а Малика рассматривала нежное личико, медовые глаза, белую атласную ленту в ореховых волосах. Девушка повзрослела и стала более женственной. Благодаря Адэру…

— Малика, — наконец-то промолвила Сирма.

— Кто там? — донёсся голос Макидора.

— Пропустишь?

— Прости, — сказала Сирма и посторонилась.

Посреди мастерской возвышался манекен, облачённый в чёрный мундир и белые брюки — праздничный наряд именинника. Малика потрогала пальцем наплечный шнур из витых нитей с золотыми наконечниками, погладила корону на погонах и прижала ладонь к искусственной груди.

— Двадцать пятый, — прозвучало за спиной.

Отдёрнув руку от манекена, Малика обернулась.

— У нас теперь принято предупреждать о визите, — промолвил Макидор, запахнув на груди жёлтый шёлковый халат с вышитыми птицами, и резким движением затянул поясок.

— Я могу прийти позже.

— Уже пришла. Уже застала в неглиже. Чего уж церемониться?

— Кто двадцать пятый? — спросила Малика.

— Мундир. Двадцать пятый за три года. Словно мода впала в детство, — ответил Макидор, расхаживая по комнате и поправляя на креслах и кушетках цветастые накидки. — Я такие фасоны привёз. Закачаешься. А он: нет, буду принимать военный парад.

Сирма проскочила мимо Малики и, усевшись за стол, принялась листать журнал. На глянцевых страницах пестрили фотографии улиц и мостовых. Точно не Грасс-дэ-мор.

— Я кучу денег потратил на замечательные ткани восхитительных оттенков. «Полёт ласточки», «совиное ушко»…

— «Блоха в родильной горячке», — вставила Малика.

— Это ужасный цвет. — Макидор театрально взмахнул руками, и широкие рукава превратились в крылья бабочки. — Пусти вас в моду, и вы всё угробите.

— Мне нужна твоя помощь.

— Здесь всем нужна моя помощь. Одна ты понимаешь. Спасибо!

— Я иду на бал.

— Поздравляю, — сказал Макидор и, усевшись на кушетку, закинул ногу на ногу. — Я тоже иду на бал.

Малика посмотрела на гладкие ноги в кожаных шлепанцах и еле сдержала улыбку. На теле ракшадов нет ни единого волоска, но это у ракшадов. Макидор вряд ли натирал себя в юности соком голого дерева. Костюмер, похоже, поймал её взгляд и торопливо накинул на колени край покрывала.

Малика протянула ему платье:

— Сможешь расшить в груди? Или вставить клинышки.

— Ты с головой дружишь? — спросил Макидор после долгой паузы. — Какие клинышки?

— Мне не в чем идти на бал.

— К балу надо готовиться заранее.

— Я только сегодня получила приглашение.

— Дамы в таких случаях отказывают, чтобы не выглядеть смешными. На бал ходят в новых платьях, а не в том, что пошито полтора года назад.

Малика виновато улыбнулась:

— Я не могла отказать. И это платье никто не видел.

— С кем хоть идёшь?

Малика кивком указала на манекен:

— С ним.

Откинув с ног покрывало, Макидор резво встал:

— Чего сразу не сказала? Сирма, помоги ей переодеться. — И удалился в смежную комнату.

Через пять минут вернулся и прошёлся вокруг Малики, потирая руки:

— Твоя фигура наконец-то приобрела нужные формы.

— Понимаю, ты хотел сделать мне комплимент, — сказала она, борясь с желанием спрятаться за шторой, — но не люблю, когда моё совершенство ограничивают какими-то рамками.

— Знаю-знаю, не будь ты совершенством, мыла бы полы или посуду.

Макидор снял мерки, пообещал за ночь что-нибудь придумать и удалился, чтобы не смущать Малику своим присутствием.

Шагая по коридору, она пыталась разобраться, почему визит к костюмеру оставил на душе неприятный осадок. И уже поднимаясь по лестнице на верхний этаж, с досадой вздохнула. Она неудачно пошутила, желая скрыть неловкость. Макидор не понял шутку и своими словами задел чувства бывшей пассии Адэра.

*

Перина под спиной ухнула вниз, изголовье кровати ударило в стену. Спросонья Адэр не понял, что произошло, и не успел закрыть лицо руками или натянуть на голову одеяло. Горячий шершавый язык прошёлся по подбородку, губам и носу.

— Парень! Фу! — произнёс Адэр, скривившись.

Нависая над ним чёрной тяжёлой тучей, зверь мазнул языком по щеке и виску. Адэр выдернул из-под головы подушку, желая заехать Парню по морде, но тот оказался проворнее: уткнулся влажным носом хозяину в ухо и засопел.

Полузабытые ласки зверя тронули до глубины души. Адэр обхватил его за шею, чувствуя лёгкую дрожь, свою и Парня, и проговорил:

— И я тебя люблю.

— А меня? — прозвучал от порога женский голос.

Парень надсадно вздохнул, совсем как человек, и, спрыгнув с кровати, прошмыгнул мимо Элайны в гостиную.

Сестра раскинула руки:

— Принимай поздравления, братец… Ну же! Иди ко мне.

Усмехаясь, Адэр подоткнул подушку под спину, подтянул одеяло.

Элайна вздёрнула блестящие бровки:

— Ты не рад меня видеть?

— Рад, но не могу подойти. Я голый.

— Давно?

— С вечера.

— В смысле… давно спишь без одежды?

Адэр пожал плечами:

— Наверное. Уже вошло в привычку.

— Плебейская привычка, — промолвила Элайна недовольным тоном. — Я подожду в гостиной.

Перешагнув порог, вдруг резко повернулась, пересекла спальню и присела на краешек кровати:

— Прости… Пожалуйста…

Адэр притянул Элайну к груди:

— Я думал, ты не приедешь.

— Это всё Модес. Каждый день кормил меня «завтраками». У него какие-то неприятности.

— На работе?

— Не знаю. — Элайна отклонилась назад и взяла лицо Адэра в ладони. — Я люблю тебя и очень хочу, чтобы ты был счастлив. Разорви помолвку с Луанной.

— Вот так поздравление.

— Она мне не нравится. Из-за твоей помолвки я рассорилась с отцом, с Троем, с Модесом.

Всматриваясь в родные глаза, Адэр улыбнулся:

— А кто мне говорил, что я должен жениться на стране?

— Есть Леесса. Есть Тальяна. Через четыре года ей исполнится шестнадцать.

— А мне тридцать два.

— Тебя пугает разница в возрасте?

— Конечно, пугает. Ей всего двенадцать. Представляю девочку-подростка, и мне дурно.

— Прошу прощения, — промолвил Гюст, заглядывая в спальню. — Тут было открыто.

Выпустив сестру из объятий и усевшись чуть повыше, Адэр жестом разрешил секретарю подойти. Остановившись в трёх шагах от кровати, Гюст произнёс поздравительную речь и в конце передал поздравления от костюмера, чем сильно удивил. Макидор ни за что не упустил бы случая блеснуть перед правителем высокопарным и витиеватым слогом.

— Заболел, бедняга, — промолвил Гюст. — Лежит весь белый, ноги-руки трясутся. Врач сказал: упадок сил. Если к вечеру ему не станет лучше, я лично помогу вам одеться к балу.