Охота на разведенку (СИ) - Зайцева Мария - Страница 1

1

Марина опаздывала с перерыва уже на десять минут, а потому практически бежала. И проклинала про себя и свою слабость, и глупость, и жадность. То, что не смогла отстоять себя, поддалась. Опять. Опять!

Машинально поправляла сбившуюся форму, радуясь, что она немнущаяся. И что пота не заметно на ткани. И что, если застегнуть на все пуговицы, то засосов на груди будет не видно. И, быть может, никто ничего и не заметит…

Но лифте, кабину которого во время ремонта уже успели заменить на новую, хромированную, с зеркалами, ее ждало неприятное открытие.

Мало того, что непривычно короткая прическа растрепана так, как будто волосы ворошили, и хватали, и оттягивали(а, в общем-то так оно и было), так еще и красные пятна от грубых поцелуев покрывали не только только грудь, оказывается, но и шею! Марина, словно в трансе, потрогала уже немного потемневшие следы. Что же делать? Ужас какой! Кошмар! Ей еще полдня работать, покупателей обслуживать! И сегодня директор, как назло, должна быть в салоне! Если увидит, уволит же сразу! Да и вообще… Стыдно-то как!

Так, ладно. Надо собраться.

У Ларочки были где-то шанелевские шарфики. Можно выпросить один, она не откажет. Замаскировать. Распухшие от грубых поцелуев губы намазать тоналкой и потом суперувлажняющей помадой с эффектом мокрых губ. Щеки, натертые щетиной, тоже. Волосы еще взбить. Пусть будет эффект творческого беспорядка. Евгения не особо любит, все-таки у них элитный салон, серьезные клиенты, никакой отсебятины, но, может, прокатит один раз.

Только бы до вечера доработать.

Марина еще раз оглядела себя в зеркале, пока ехала на второй этаж торгового центра, повертелась, уверившись, что все остальное в пределах нормы, стрелок на чулках нет, что удивительно, ведь руки у Олега вообще ни разу не нежные, вечно в каких-то царапучих порезах от инструментов, туфли на высоком каблуке(будь они прокляты), чистые и не потертые.

В салон элитной косметики и парфюмерии “Эжени”, где Марина вот уже несколько месяцев работала продавцом-консультантом, она пробиралась по стеночке, чтоб случайно не попасть под прицелы видеокамер. Улыбнулась подмигнувшему охраннику Паше, понятливо загородившему ее мощной спиной от камер на входе, шмыгнула в подсобку. Там, на ее счастье, как раз Ларочка, эксклюзивный консультант одной из самых элитных марок косметики, представленных в их салоне, пила чай.

Увидев взъерошенную Марину, она подняла брови.

— Ларочка, — облегченно выдохнула Марина, — выручай…

Лара, вне работы вообще не отличавшаяся разговорчивостью, но невероятно понятливая и добрая, не отказала в помощи. И даже, бросив недопитую кружку, сама замаскировала засосы на шее и скорректировала макияж, полностью скрыв все следы Марининого очередного морального и физического падения. Не задавая лишних вопросов.

И очень вовремя. Потому что в подсобку уже стукнул Паша:

— Мариш, там твой постоянный.

Марина успела даже отхлебнуть чаю из кружки у Лары, улыбнулась себе в зеркало, стараясь не думать о том, что глаза горят совершенно по-дурному, нацепила на лицо приветливо-радостное выражение, и вышла.

Постоянный покупатель, Марат Ринатович, и в самом деле бродил вдоль витрин, дожидаясь ее.

Марина поздоровалась, выслушала запрос и потащила мужчину по салону, останавливаясь возле нужных стеллажей, показывая, объясняя, улыбаясь, убеждая. Привычно включаясь в рабочий ритм.

Марат Ринатович был хорошим покупателем. Некапризным и нежадным. Идеальное сочетание.

Он внимательно выслушивал щебетание Марины, кивал в нужных местах, и даже на постоянно тренькающий телефон не отвлекался. В итоге выбрал то, что Марина ему посоветовала, расплатился, как всегда не забрав сдачу, попрощался и ушел.

Марина выдохнула. Благодаря ему, свой план на сегодня она сделала. Хоть какое-то утешение.

Светка, коллега Марины, молоденькая, очень симпатичная блондиночка с аппетитными формами, завистливо протянула, дождавшись ухода покупателя:

— Везет тебе, Марин… На сколько нарядила дяденьку?

Марина не любила обсуждать покупателей, тем более в таком тоне, поэтому ответила нейтрально:

— Двадцать пять. Сама же видела.

— Ни фига себе! — Светка присвистнула, заставив даже Пашу от ворот неодобрительно покоситься в их сторону, — слушай, он ведь практически каждую неделю приходит?

— Не знаю, не считала, — Марина повернулась к зеркалу, придирчиво изучая, насколько тщательно повязан шарфик.

— И каждый раз берет на много… И каждый раз разное? У него же этих парфюмов, должно быть, вагон уже!

— Он не только мужское, он и женское берет, и уход тоже, и средства разные… — Марина, убедившись, что с внешностью все в порядке, повернулась, чтоб проверить свои витрины, поправить выкладку, разложить блоттеры, может, протереть полки, пока нет покупателей. А то Евгения могла нагрянуть в любой момент и в самом неоднозначном настроении. И попадаться на какой-то несущественной мелочи под штраф не хотелось. Каждая копейка на счету.

Света ее придержала, наклонившись, тихо спросив:

— Слушай, а он кто вообще? Ну… Где работает? Ты же карту клиента оформляла, знаешь…

— У него своя строительная компания, по-моему, — пожала плечами Марина, никогда особо не задумывшаяся над этим, — не помню названия. Если хочешь, попроси Лену, она в базе посмотрит.

На упоминание имени администратора Светочка привычно поморщилась. Лена ее не особо жаловала. И было, за что.

— А он женат?

— Наверно… Я не знаю, не интересовалась никогда.

Тут Марина более внимательно посмотрела на Светочку.

— А тебе зачем?

Та многозначительно поиграла бровями.

Марина покачала головой неодобрительно:

— Свет, ну ты же знаешь, как к этому Евгения относится. Это работа.

— Да плевать, — легкомысленно махнула рукой Светочка, — я особо не держусь. А вот за мужичка богатого подержалась бы. Не понимаю, чего ты тормозишь. Ведь явно не просто так он сюда именно к тебе приходит постоянно. И сдачу все время оставляет нехилую. И уходит, если ты выходная. Сколько раз так было уже. Значит, виды имеет. А ты все не замечаешь. Смотри, другие заметят. Я, например.

Марина застыла, открыв рот. Вот в таком ключе она о Марате Ринатовиче точно не думала!

Во-первых, он покупатель. А значит, существо бесполое.

Во-вторых, он сильно в возрасте. Лет пятьдесят, наверно, точно ему есть.

Да и вообще… И обращается он с ней без каких-либо… Без намеков, в общем. Даже, наверно, по-отечески как-то, с теплотой и уважением… Никаких пошлых намеков, откровенных взглядов, приглашений куда-то… Все очень корректно и в рамках.

И придумывать, что у него какое-то иное отношение, просто глупо и по-детски.

Светочке простительно, в ее двадцать два. Марине, в двадцать семь, с ребенком, неудавшимся браком и неустроенной личной жизнью в анамнезе, о таком вообще не надо думать.

Тут бы до зарплаты протянуть.

Марина, опять покачав неодобрительно головой, не стала комментировать высказывание коллеги, и все-таки пошла к своим витринам, делая легкую уборку. И, как выяснилось, очень вовремя, потому что буквально через пять минут в салон влетела взбешенная Евгения, директор, и следствием ее дурного настроения стали штрафы всем, кто не находился на рабочих местах.

Рабочий день пролетел в привычной круговерти. Покупатели, постоянная беготня, разговоры, улыбки, улыбки, улыбки… К девяти часам, когда торговый центр закрывался, у Марины болели скулы, ныли мышцы ног, сводило от голода живот, потому что, благодаря Олегу, пообедать ей сегодня не удалось.

Вечер обещал быть спокойным.

Забрать Артемку от родителей, прийти домой, вытянуть, наконец-то, ноги.

Марина очень надеялась, что не останется сил на подумать. Повспоминать. Пожалеть себя. Раскиснуть.

Этого было делать нельзя. Не в ее ситуации.

По смене ей сегодня досталось закрывать магазин, и пока ждали охрану, неторопливо и последовательно обходившую все отделы торгового центра, Марина с Пашей даже попили чаю в подсобке. Сердобольный парень угостил ее ирисками. Утешающе похлопал по плечу, когда закашлялась. Спросил, есть ли еще проблемы с бывшим, в самом начале лета пару раз в пьяном состоянии поджидавшем Марину возле магазина. Паша тогда оказался кстати, разъяснил дураку, что женщин хватать за руки и тащить в машину силой нехорошо. Марине было стыдно, но приятно. Хоть кто-то за нее заступился. Есть все-таки хорошие люди, права Катька, сто раз права.