Охота на разведенку (СИ) - Зайцева Мария - Страница 31

Марина же словно зависла между небом и землей, не зная, что делать дальше, как действовать.

До появления Олега все было более-менее понятно. Хотя и страшно и противно.

Конечно, Марина не ожидала такого быстрого сползания масок с всегда благообразного лица Марата Ринатовича, не думала, что он настолько зверь. Но особого удивления не было. Ждала чего-то такого подспудно.

Чего она точно не ждала, так это реакции Олега на ситуацию.

Марина, все же решив отдохнуть, направилась к подсобке, по пути размышляя, правильно ли она вообще поступила, доверившись ему. Не подставила ли под удар?

Она вспомнила свои эмоции, когда увидела его позавчера, после ухода Марата Ринатовича.

Какое облегчение накатило тогда на нее! Как свободно и сладко было плакать, уткнувшись в его грудь, как невозможно правильно лежали его руки на плечах, укрывая от всего мира. Олег показался настолько родным, настолько нужным, что истосковавшаяся по мужскому плечу Марина просто потерялась. Растаяла. Забыла обо всем.

И потянулась к нему, не осознавая этого еще, за дополнительной порцией так нужной ей поддержки.

Марина прекрасно помнила свои мысли в тот момент.

Понимая, что, скорее всего, больше она его не увидит, Марина сама, впервые за все время их общения, проявила инициативу. То появление у него в гостинице было не в счет. Ее инициатива там закончилась прямо за порогом номера.

А здесь…

Как сладко — горько было его целовать, осознавая, что все. Что больше никогда. Как жадно и беспорядочно блуждали руки по широким плечам, стремясь обхватить побольше, запомнить это невозможно острое тактильное ощущение, насытиться. Чтоб хватило надолго. Чтоб вспоминать. Помнить.

А потом…

Как он это почувствовал? Как понял? Марина не собиралась ничего говорить ему, не собиралась подвергать опасности, не сомневаясь, что ее покупатель (во всех смыслах, вот смешно-то!) не пожелает ее отпустить и причинит зло Олегу, виновному лишь в том, что нравится ей. Марина хотела получить по-максимуму тепла. В последний раз.

А получила нечто соврешенно другое.

Олег сумел понять ее, прочувствовать. Сумел показать ей без слов, что защитит. Что будет бороться. Что все решит. И от этого ярко траслируемого ощущения Марина соврешенно потеряла голову, потрясенная до глубины души.

И отдавалась так сладко, так полно!

Но не как в последний раз. Нет.

А так, как раньше невеста отдавалась жениху в первую брачную ночь. Любимому. Долгожданному. Навсегда. Окончательно.

И, когда все завершилось, осталось ощущение, что нет пустоты больше. Нет одиночества. Есть наполненность. Есть цельность. Такое давно забытое, испытываемое лишь в юности, в самом начале их с мужем отношений, чувство. Словно тебя со всех сторон окутала мягкая, невесомая, но очень прочная вата, не пропускающая ни одной плохой мысли, ни одного плохого действия. Словно ты в коконе. В счастье.

Потом Олег, усадив на колени и оглаживая ее своими большими ладонями, легко вытянул все подробности грязной истории, в которую Марина умудрилась нечаянно влипнуть.

Она сидела смирно, приникнув в твердой груди, и рассказывала спокойно, без надрыва и оправданий. Просто события. Просто где-то там. Были. А она здесь. В охраняющем коконе его рук. И ничего не страшно. Ничего не стыдно.

Олег отнес ее в кровать, ушел на кухню с телефоном.

Марина не дождалась его возвращения, уснула, словно в вату провалилась. Облегченно и спокойно.

Ночью проснулась от ласкающих нежных движений пальцев, аккурано скользящих по клитору. Выгнулась послушно в полусне, повернулась, получила сладкий глубокий поцелуй, который не заставил проснуться окончательно, но унес вообще в какое-то пограничное состояние между сном и явью, где ощущения были чуть смазанными, но очень горячими.

Марина тихо пробормотала что-то, с готовностью приподняла ногу, чтоб ее мужчине было удобней, и поплыла на волнах мягкого расслабленного раскачивающего удовольствия, когда нет нужды напрягаться, достаточно просто отдавать все, что захочет партнер. Олег крепко прижал ее к себе, не прекращая глубоких мерных движений, уткнулся в шею, шумно вдохнул аромат разморенного сном тела, обхватил посильнее, даря в очередной раз невероятное ощущение защищенности от всего мира, и ускорился.

Марина даже не помнила, сколько это длилось, потому что по-настоящему из сна так и не вынырнула.

И утром тоже не могла понять толком, приснился ли ей этот сладкий ночной секс, или нет.

А учитывая, что Олег, проявивший себя совершенно ненасытным мужчиной, потребовал свое еще и перед работой, по-быстрому, но очень даже результативно, опрокинув уже практически собранную Марину на небольшой письменный стол, то воспоминания о ночи подретушировались дополнительно.

Да и вчерашние события уже выглядели не так страшно в свете нового дня.

Олег уверил, что все под контролем, что Марина вообще может забыть про долг, про бандитов, и, особенно, про “старого извращенца”, как назвал он Марата Ринатовича.

Это был страшный сон. Это все теперь не ее проблема.

И думать ей надо только про хорошее.

Например, про то, что она возьмет с собой во время переезда.

Как куда? К нему, конечно же!

Сначала в гостиницу. А потом, когда сын вернется, квартиру надо будет подыскать.

Вот это задача. Вот об этом надо думать.

А обо всем остальном — забыть.

И Марина честно думала, ошеломленная быстро развивающимися событиями, честно прикидывала, что она возьмет с собой.

Примерно до обеда рабочего дня.

А потом пришел Олег, отозвал в сторону, поцеловал, не скрываясь, под завистливыми взглядами коллег Марины, и предупредил, что его вызвали срочно в Москву. Что он вернется скоро. Завтра. И сразу наберет. И там тоже будет звонить.

А бояться ей не надо. Нечего бояться уже.

Олег уехал вечером, отзвонился по приезду, ночью присылал развратные смс.

А утром его телефон был вне зоны доступа.

И вот уже полдня Марина места себе не находила, мотаясь неприкаянно по салону и бросаясь на каждого покупателя, чтоб только забить голову работой, и не пускать в мозг гнетущие мысли.

А вечером, закончив рабочий день и забежав в супермаркет на нулевом этаже торгового центра, она в дверях столкнулась с одним из тех, кого теперь будет регулярно видеть в кошмарах.

26

Коренастый широкоплечий мужчина, который в прошлую их встречу так легко отдал приказ своим подчиненным надругаться над ней. Шмель. Да, его звали Шмель.

Он стоял, перегородив ей путь, и смотрел злобно и желчно.

Марина, охнув, подалась назад, оглядываясь, но, как назло, никакого пути отступления не было.

Шмель молча схватил ее за руку и потащил на стоянку к машине.

Марина, растеряв покупки, попыталась освободиться, закричать, но он ловко перехватил ее другой рукой и зажал рот.

На стоянке темным осенним вечером не было ни души, одинокие покупатели, выходящие из супермаркета, старательно отводили взгляд.

Марина, с ужасом понимая, что никто ей не поможет, и что она в ужасной беде, решила в этот раз просто так не сдаваться.

Задергавшись изо всех сил, она куснула твердую шершавую ладонь, и очень даже удачно. Потому что Шмель выругался, убрал руку, и толкнул ее на машину.

— Сучка кусачая! — он обтер ладонь о штаны, не отводя от нее темных, еще более жутких в осеннем мраке глаз, — садись давай в тачку! Сама, бля! А то придушу прям здесь!

— Лучше здесь душите! — как вообще голос у нее смог проявиться, Марина не знала, но сейчас об этом думать было глупо, — не поеду!

Она огляделась, с ужасом ожидая, что из машины сейчас выйдут его подчиненные и силой затащат, но двери не хлопали.

А Шмель, резко выдохнув, достал нож, скользнул к ней, прижал к горлу, царапнул острием кожу на шее. Легко, но болезненно.

— Садись, сука.

Марина, стараясь отклониться от лезвия, отворачивала голову. Мыслей не было совершенно никаких, только сердце колотилось гулко. И билось в мозгу: “Как же так… Олег же… Как же так…”