Невеста эльфийских кровей - Караюз Алина - Страница 28

— Значит, моя мама его почувствовала?

— Да. Но она не стала законной женой. Смерть забрала ее раньше, чем Алиэрн успел провести ритуал.

— Алиэрн Джиттинат, мой отец?

— Да. Я рад, что ты его вспомнила.

Спустя минуту, она снова спросила:

— Ты ведь не расскажешь, зачем вернулся за мной?

И снова почувствовала, как он напрягся.

— Нет. Прости, но я не могу этого сделать.

— Почему?

— Я поклялся молчать.

— Кому?

— Этого я тоже сказать не могу… — и уже мягче добавил: — Скоро сама все узнаешь.

Вскоре они достигли знакомого Ринке оврага и спустились в пещеру. Брент заставил ее переодеться в сухую одежду и поесть. И ни разу, ни словом, ни делом, не напомнил о ее глупом побеге. Словно забыл.

А вот она не забыла Зверя, в которого он обратился. Кем бы ни был этот уркх, больше всего он напоминал ей медведя. Огромного черного медведя с острыми когтями и клыками, который двигался с поразительной скоростью и обладал нечеловеческой силой. И это был не тот неуклюжий и глупый медведь из сказок, у которого крали мед деревенские мальчишки. А хищник, способный разорвать человека одним ударом чудовищной лапы.

Пока притихшая Ринка ела и собирала свои вещи, Брент незаметно за ней наблюдал. Он ждал истерики, слез и упреков. Но она вела себя так, будто ничего не случилось. Только иногда застывала с непонятным выражением на лице или бросала на него странные взгляды, когда думала, что он не видит.

Только один раз, увидев Ромашку, она удивленно произнесла:

— Ты и ее вернул?

— Сама вернулась, — проворчал Брент. — Эта лошадь оказалась умнее одной эндиль.

Ринка проглотила камень, брошенный в ее огород.

Эта необычная молчаливая покорность тревожила Брента, но сейчас не было времени выяснять отношения. Они должны были спешить. Время, отпущенное аэром Лиатанари, катастрофически уменьшалось. И думать о том, что будет, если он не успеет вовремя вернуться в Эльвериолл — не хотелось.

— Куда мы теперь?

Ринка обвела пещеру тоскливым взглядом. У нее было достаточно времени, чтобы подумать и принять решение. Будущее покажет, сделала ли она правильный выбор, но одно Ринка знала точно уже сейчас: она не может остаться здесь. Таким, как она, нет места среди людей. Она здесь чужая.

И раз Брент сказал, что возвращает ее домой, что ж, она отправится с ним по доброй воле. Хотя бы для того, чтобы выяснить, зачем она понадобилась Эльвериоллу столько лет спустя. Кто ждет ее возвращения?

— Дальше на запад. К Проливу. Если поспешим, то доберемся до него через два дня.

— А потом?

— Потом все закончится. На той стороне тебя ждут.

— И ты не скажешь кто и зачем?

— Зачем спрашиваешь, если знаешь, что я не скажу?

Ринка внимательнее присмотрелась к нему. Уже не первый раз ей казалось, будто она замечает какие-то нити над его лбом, поблескивающие, словно черная сталь. Они оплетали голову Брента колючим венцом.

— Клятва, — догадалась она. — Ты дал клятву жизни кому-то, кто обладает правом карать и миловать.

— Увидела-таки, — тот мрачно усмехнулся. — Теперь сама все понимаешь.

— Ты не удивлен?

— Нет, я уже догадался, что в тебе проснулась родовая магия. Ты же так ловко меня усыпила.

— Но она не спасла меня от тех двоих, — Ринка проскользнула мимо Брента наружу, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Потому что потратила много на меня. Уркхи не поддаются простому внушению, ты истратила почти весь резерв, и я, как дурак, проспал до утра. Хотя, должен сказать тебе спасибо. Будь ты немного постарше и посильнее… я бы мог не проснуться вообще.

Услышав его слова, девушка все-таки обернулась.

Брент шел следом за ней, неся сбрую и седла. И, казалось, его совершенно не трогала мысль о собственной смерти.

Следующие два дня пролетели в мгновение ока. Ринка не успела оглянуться, как поля сменились лугами, зеленеющими по берегам полноводной Саузы. По лугам были разбросаны маленькие поселки с деревянными домиками, крытыми соломой, и пасторальными пастушками, пасущими кудрявых овец.

Обе ночи путники провели в стороне от дороги, решив не попадаться лишний раз на глаза людям. Несколько раз они сталкивались с местными жителями, но те спешили пройти мимо, бросая боязливые взгляды на Брента. Вид угрюмого, покрытого шрамами всадника не вызывал у них желания завести разговор. А кончик ножен, выглядывающих из-под плаща на уровне стремени, и вовсе отпугивал.

Вечером Брент молча натягивал небольшой походный шатер, достаточно просторный, чтобы там могли поместиться два человека. Но ни разу не лег рядом с Ринкой.

Он спал у входа, бросив на землю свой плащ и сжимая рукоятку меча. Готовый при малейшей опасности вскочить и принять удар на себя.

Ринка до глубокой ночи лежала без сна, слушая его размеренное дыхание. Но стоило ей шевельнуться, как он моментально просыпался. Если бы она хотела сбежать второй раз, вряд ли бы у нее вышло. Теперь он знал, на что она способна, и не доверял.

И она ему не доверяла. Теперь она тоже знала, на что он способен.

Зверь не выходил у нее из головы. Чудовище, разорвавшее у нее на глазах двух мужчин, не желало покидать ее мысли. Порой она незаметно разглядывала Брента, пытаясь отыскать в его лице черты второй ипостаси. И постепенно Ринке начинало казаться, что она их видит.

Стоило лишь вглядеться внимательнее, и ей чудилось, что за спокойным, бесстрастным выражением уркха скрывается жуткий оскал. Что в его глазах клубится тьма, рассеченная линией вертикальных зрачков. Что из его горла вот-вот вырвется глухое рычание, а на руках появятся стальные когти…

Несколько раз девушка пыталась подробнее расспросить Брента об уркхах, но тот угрюмо молчал. Она же перебирала в памяти древние легенды и мифы о Перворожденных, подчерпнутые из церковных книг, но не могла вспомнить ничего подходящего.

Только однажды Брент обмолвился нехотя, что уркхи, эндиль и илитиири почти братья, вышедшие когда-то из одного зерна. Верховный бог Рилль'Аргван дал уркхам силу и выносливость, эндиль — мудрость и хитрость, илитиири — ловкость и быстроту. Но потом их пути разошлись. Илитиири ушли под землю и теперь выходят на поверхность только в ночные часы. Эндиль построили хрустальные города, а уркхи… Уркхи стали теми, кто они есть: воинами, чья жизнь проходит в боях и походах.

Теперь уркхи служат эндиль. Защищают хрустальный трон Эльвериолла.

— Значит, ты служишь мне? — уточнила Ринка, когда он замолчал.

— Нет, я служу своему аэру.

От его слов повеяло чем-то жутким, и девушка вдруг поняла: он говорит ей чистую правду. Вся эта показная забота о ней всего лишь обязанность перед тем, кому он поклялся в верности. И если завтра его господин прикажет ее убить…

Нет, об этом думать она не хотела. Гнала от себя тревожные мысли. Но чем больше сокращалось расстояние между ней и загадочным Эльвериоллом, тем назойливее лезли в голову подозрения, и тем тяжелее становилось на душе.

Постепенно путники продвигались вдоль русла Саузы к морю, и на рассвете третьего дня Ринка почувствовала на губах соленый ветер, несущий запах йода и водорослей.

— Скоро будем на берегу, — произнес Брент, заметив, как девушка вдыхает прохладный воздух.

После неудавшегося побега она вела себя подозрительно тихо. И это тревожило Брента. Тревожили мысли, что бродили в ее хорошенькой головке. Ее увеличивающаяся с каждым днем сила, которой она не умела управлять. Красота, которой она не осознавала…

Здесь, на человеческих землях, Ринка становилась опасной.

Опасной для него.

Брент понимал это и потому торопился. Время катастрофически уменьшалось, не оставляя места для маневров и размышлений.

— Что будет, когда мы пересечем Пролив? — проговорила девушка, глядя, как солнце играет в речной воде.

— Ты будешь в безопасности.

— Даже так… — она хмыкнула, скрывая истинные чувства. — А ты?