Дверь в подвал (ЛП) - Вольф Триша - Страница 19

- Подожди.

Он останавливается, но держится на расстоянии от меня, чтобы я чувствовала себя в безопасности. Пока.

- Не притворяйся, - я сажусь, натягивая полотенце на ноги. Заметив, как он недоуменно сдвинул брови, я продолжаю: - Не будь милым, чтобы манипулировать мной. Ты сказал, что не хочешь причинить мне боль. Но простое желание не считается. Это просто заблаговременное извинение за то, что, как ты знаешь, произойдет. - Он не двигается, оставаясь на месте, но настолько крепко сжав кулаки, что вены на его предплечьях вздулись. Я быстро произношу следующую часть своей речи, чтобы закончить с этим:

- Всё это для твоего же собственного блага, а не для моего. Таким образом, ты можешь очеловечить себя в собственных глазах. Я дважды видела, как ты хладнокровно убивал. Ты для меня не человек. И никогда им не станешь.

Его движения стремительны - так же, как и в переулке. Он обхватывает меня за тыльную сторону шею и заставляет встать. Я завожу руку за голову, пытаясь оттолкнуть его, но его хватка так же крепка, как наручники, которыми он сковывал мою ногу.

Он тащит меня к пробковой доске. Мои ноги едва поспевают за ним, босые ступни волочатся по шершавому бетону.

- Посмотри на это, - говорит он, тяжело дыша. - Смотри внимательно. Это не я из нас играю в притворство. Я - не тот, кто отрицает правду, которая буквально находится прямо перед ее гребаными глазами.

Он отпускает меня, и я делаю глубокий вдох. Я потираю забинтованной рукой затылок, который до сих пор словно сжимают тиски. Сквозь слезы паники я быстро моргаю, чтобы увидеть фотографии, прикрепленные к доске.

Хадсон.

Он стоит рядом с Милтоном Майером около входа в какое-то здание. Я не узнаю это место и не понимаю, почему, когда я взялась расследовать дело «Майер Кистоун Энтерпрайз», Хадсон был категорически против этого, и все же вот он – стоит рядом с главой этой компании.

Я отрицательно качаю головой.

- Я расследовала дело Майера, - выдавливаю из себя. - Мой напарник, видимо, шел по следу. - Не предупредив меня.

Я слышу раздраженное фырканье Истона позади себя.

- Дата. Посмотри на дату. Твое расследование относится только к прошлому году.

Я бросаю взгляд на сумку с документами. Все это время я занималась расследованием даже вне рабочего времени… из- за одной девушки. Девушки, которая потрясла меня до глубины души. После встречи с ней я еще несколько дней не могла выкинуть ее образ из головы: ее изувеченное тело лежало на каталке скорой помощи. И медицинское заключение, в котором подробно описывались все жестокие действия, которым она подверглась.

Ей было только шестнадцать.

«Они убьют меня», - прошептала она тогда.

Я пыталась ее разговорить, просила рассказать мне, кто причинил ей боль, но изломанное тело и психологическая травма не позволили ей этого сделать. Именно "они" в ее кратком заявлении потрясли меня. И когда после бессонной ночи, проведенной за бесполезным поиском улик, я вернулась, чтобы снова допросить ее, но она уже ушла.

Я дышу сквозь воспоминания, мой взгляд задерживается на изображении Хадсона и Майера, но на самом деле я его не вижу. Я чувствую осуждающее давление Истона позади себя, будто некая доминирующая сила угрожающе нависла надо мной, в ожидании невероятного откровения.

Но ничего не происходит.

Что бы это ни значило для него... я не знаю. А, может, и не хочу знать.

Тошнотворное чувство пронзает мой желудок, когда я мельком замечаю визитную карточку, приколотую к верхней правой части доски. Я подаюсь в сторону, чтобы дотянуться до нее, а затем останавливаюсь, когда меня осеняет осознание. Такая же карточке уже есть в папке дела, которую собрала я.

МКЕ. На визитке было всего три инициала.

Карточка была единственной уликой, найденной при Лоре в отделении неотложной помощи. Медсестра положила ее в сумку, после того как вытащила из порванных джинсов. Это была единственная ниточка, ведущая к делу, которое, по словам Хадсона, должно было быть закрыто, потому что у нас больше не было ни жертвы, ни свидетеля.

Но я не могла просто пустить это на самотек.

Куда бы я ни посмотрела, мне всюду мерещилось разбитое и изрезанное лицо Лоры. Она преследовала меня. Она была так напугана... и мне следовало постараться заставить ее заговорить. Она смогла добраться до больницы, и я потеряла ее.

После этого о ней не было никаких известий. Я проверила записи о смерти и больничные картотеки. Но она так и не появилась вновь. Затем, когда поиски начали превращаться в навязчивую идею, я попросила технического аналитика поискать в даркнете любое упоминание МКЕ. Поиски дали лишь одно упоминание – весьма слабую зацепку, но я ухватилась и за нее.

Милтон Майер вел торговлю чем-то на черном рынке под именем Фишер. Техник не смог получить детальной информации о том, что это была за сделка, только цену - семьдесят пять тысяч долларов. Затем я принялась самостоятельно исследовать, что же могло стоить таких денег на современной версии Шелкового пути.

Это могли быть бриллианты. Или наркотики. Это могло быть что угодно... но я уже знала правду, потому что все время видела ее лицо и застывший ужас в глазах. Своим внутренним чутьем я уловила связь.

Кто-то приобрел девушку в компании Майера.

А, может быть, и больше.

"Они", - сказала Лора.

Она исчезла. Но я не собиралась прекращать расследование, пока не найду их.

Хадсон предупредил меня, чтобы я прекратила это дело, ведь я выдвигала обвинения против богатого, влиятельного человека с безупречной репутацией. А у меня, строго говоря, по факту ничего не было. Мой партнер - моя вторая половинка - пытался защитить меня.

Я все еще верю в это. Мне приходится. Хадсон мог встретиться с Майером в любое другое время, по многим причинам…

Я закрываю глаза и отворачиваюсь. Холодный воздух подвала окружает мою обнаженную кожу, высасывая все тепло из моего тела, пока я пытаюсь заставить себя поверить в это. Потом я чувствую легкое прикосновение перышка к своему плечу и вздрагиваю. Я открываю глаза, когда фотография падает мне на колени.

- Твой напарник, - говорит Истон, и я поднимаю фото. Это тот снимок, где мы с Хадсоном были запечатлены в день, когда я стала детективом. Истон украл его из моей квартиры. - У него были секреты.

У нас у всех есть секреты.

Черные ботинки Истона появляются перед моими глазами.

- Что ты услышала прошлой ночью? - спрашивает он. - Когда отследила Келлера до здания Майера.

- Ничего. - И это правда.

Истон тянется за спину и вытаскивает из-за пояса конверт. Он бросает его на пол передо мной.

- Открой его.

Я заправляю волосы за уши и хватаю бумажный пакет. Мое сердцебиение учащается, когда я вытаскиваю из него фотографии. Снимки с моей камеры. Он распечатал их. Фотографии Милтона Майера в его кабинете. Стрелявший Келлер держит пистолет на вытянутой руке. Это доказательство того, что произошло. Это доказательство того, что я была там... свидетельство этого.

Истон поворачивает фонарик так, чтобы свет попадал на страницы, приколотые к доске.

- Тебе нужны доказательства. Факты. Вот они, - бросает он мне. - Сравни мои исследования со своими собственными. Между Келлером, Майером и твоим напарником есть связь, которую ты упускаешь. Когда ты обнаружишь ее, то сможешь покинуть этот подвал.

Мое сердце подскакивает к горлу. Я роняю фотографии на пол и опускаюсь на колени.

- Что значит: я смогу уйти?

Скрестив руки на широкой груди, Истон выглядит более встревоженным этой каплей надежды, сквозящей в моем голосе, чем он был в том темном переулке.

- Именно так. Ты освободишь меня, - настаиваю я.

Он слегка склоняет голову, его взгляд скользит по моему полуобнаженному телу.

- Ложь может быть красноречивее правды, - с этими словами он разворачивается к двери.

В мою грудь словно вонзается ледяное лезвие, разрывая меня на части.

- Где ты это услышал?