Механические птицы не поют (СИ) - Баюн София - Страница 32

«Отец продал поместье? Или Вудчестер все же забрали? А если он умер?.. Нет, не может быть, об этом бы писали, я бы знал», — лихорадочно думал Уолтер.

— Как вас представить, сэр?

Уолтер не поверил своим ушам. Мажордом не знал его в лицо, а значит не должен был докладывать о нем хозяину дома. Неужели в Вудчестере настолько изменились порядки?

Эльстер стояла рядом, опустив глаза и вцепившись двумя руками в маску.

— Уолтер Говард.

— Уолтер? Младший Говард вернулся?! — раздался сверху молодой женский голос. Уолтер поднял глаза и понял, что сохранять самообладание ему становится все труднее.

— Верно, мисс.

Девушка, спустившаяся по лестнице, была ему незнакома. Он не видел ее на приемах, не помнил ни у кого младших дочерей, сестер или кузин, похожих на нее. Но мог сказать абсолютно точно — ей нечего делать в Вудчестере.

Высокая, с золотыми кудрями, рассыпавшимися по спине, в винного цвета бархатном платье, на котором не были застегнуты три верхние пуговицы, эта девушка была из тех, о ком Ричард Говард всегда отзывался в сдержанных, но отнюдь нелестных выражениях. «Женщина, забывшая о долге», звучало как худшее оскорбление.

Но даже ее внешность, одежда и то, как свободно она держалась не имело такого значения как то, что девушка беременна и, если Уолтер еще хоть что-то понимал, родить должна была скоро.

— Простите, мисс, с кем я имею честь…

— Вы разговариваете так же невозможно, как Ричард! — широко улыбнулась она. — Не бойтесь, я не упаду в обморок, если вы со мной не расшаркаетесь. Ричард! Ричард, скорей иди сюда, Уолтер вернулся! — крикнула она.

Уолтеру потребовалось все самообладание, чтобы не показать, насколько он удивлен происходящим. Эльстер смотрела на девушку широко раскрытыми глазами, в которых читались сразу все ее вопросы.

— Меня зовут Ленне. Вам, Уолтер, вроде бы полагается звать меня матушкой, но мы сойдемся на миссис Говард, — улыбаясь, сказала она, протягивая руку.

Улыбка, которую выдавил из себя Уолтер, далась ему труднее всех улыбок в его жизни. Поцеловав запястье Ленне он, не задумываясь, говорил что-то дежурное и смотрел из-за ее плеча на человека, который медленно спускался по лестнице.

Абсолютно седой, с лицом, расчерченным суровыми морщинами — в уголках губ, глаз и у крыльев носа. А его глаза, изумрудно-зеленые глаза, такие же, как у всех мужчин рода Говард, даже закрытыми навсегда будут полны презрения и упрека.

— Уолтер. Это и правда ты.

И в этот миг погас морок, обманувший Уолтера. Неважно, какие занавески на окнах и какая женщина представляется миссис Говард. Он дома — в Вудчестере, чье сердце бьется в груди хозяина поместья, Ричарда Говарда. А пока это так — ничего не изменится.

— Здравствуй, отец.

Он не узнал свой голос — сиплый, свистящий, будто его душили, когда он говорил.

Впрочем, кто знает, может быть так оно и было.

— Кто с тобой?

Сюртук из лилового бархата, белоснежный шейный платок, ядовитая зелень глаз. Он совсем не изменился, только стал тяжелее опираться на трость. Даже одеколон остался прежним, старомодный запах, который Уолтер помнил с детства — кедр, мох и терпкий сандал.

— Эстер Честейн, моя компаньонка, — соврал он. Эльстер изобразила реверанс, и Уолтер с трудом удержался, чтобы ее не одернуть.

— У твоей компаньонки дурные манеры и выглядит она так, будто ты подобрал ее в портовом борделе, — холодно сказал ему отец, не глядя на его спутницу.

— Зато она немая, — невозмутимо сказал Уолтер, краем глаза заметив возмущенный взгляд Эльстер.

— Хватит выставлять себя посмешищем, Уолтер. Я прекрасно знаю, какие женщины тебе всегда нравились и надеюсь, что не прав хотя бы насчет портового борделя.

Эльстер нервно хихикнула, но промолчала.

— Увы, видимо нет…

— Ричард, к тебе сын вернулся, — подала голос Ленне, отодвигая мужа в сторону. — Он сейчас развернется и уйдет, и будет прав.

Уолтер с трудом помнил свою мать — бледную, меланхоличную женщину, урожденную Сеймур. Она не принимала участия в их с Джеком воспитании, только учила их молиться Спящему. Уолтер представить себе не мог, чтобы она вела себя так, как Ленне.

— Твоя комната не занята… как и большинство комнат. Твою… компаньонку мы можем поселить в соседней…

— Нет!

Уолтер только спустя несколько секунд осознал, что сказал это одновременно с отцом.

— Нет, Ричард, я не говорю о том склепе, что ты устроил посреди дома, я о другой соседней комнате, — скривилась она. — И давайте пройдем в дом, почему мы вообще стоим в дверях? Уолтер, где твой багаж?

— Мы прибыли… налегке, — сказал он, показывая саквояж.

— Ужасные люди! Родрик, найди два новых плаща на этом складе, который мой муж называет гардеробом — они же не смогут на улицу выйти. И скажи Люси, чтобы приготовила комнаты, а Дженни — пусть накрывает на стол в каминном зале! И заберите кто-нибудь у Уолтера саквояж! — говорила она мажордому, часто хлопая себя по запястью. Этот жест использовали южане, на Альбионе любая активная жестикуляция считалась дурным тоном.

Уолтер стоял, не зная, что сказать и что делать. Представляя себе встречу с отцом, он ожидал чего угодно, но не того, что у него появится мачеха, которая ведет себя так, как будто она замужем не за Ричардом Говардом, главным консерватором и блюстителем традиций Альбиона.

Он посмотрел на отца, ожидая найти ответ хотя бы на один свой вопрос. Если к нему на закате жизни наконец-то пришла любовь — это объяснит поведение Ленне. Но увидев его взгляд, направленный на жену, Уолтер почувствовал, как на горле сжимаются ледяные пальцы.

Такой тяжелой, подавляющей ненависти он не видел во взгляде отца даже когда уезжал из Вудчестера. Ленне, перехватив этот взгляд, усмехнулась и крикнула вслед мажордому:

— Родерик, подай чай в спальню Уолтера, думаю, прием мы устроим завтра. Верно, Ричард? Пусть дети отдохнут с дороги.

— Конечно, — выдохнул он, разворачиваясь к лестнице. — Родерик, позаботьтесь, чтобы меня больше не беспокоили по пустякам.

— Да, сэр.

— Идем, — сказала Ленне, хватая его за рукав, как только Ричард скрылся из вида. — Мисс, я уведу его посекретничать. Вам покажут вашу комнату и подберут смену одежды.

Эльстер сделала неопределенный жест и с растерянностью посмотрела на Уолтера.

— Никто не верит, что вы немая, дорогуша, — подмигнула ей Ленне.

— Благодарю, фрау Говард…

— Фрау! Расскажешь мне про Кайзерстат… потом.

Ленне тащила Уолтера за собой по коридору, и он не успевал оглядываться. Привычные темно-серые обои сменили шелковые сливочного оттенка. Светильники горели у каждой комнаты, а на полу лежал изумрудно-зеленый ковер с золотым шитьем. Но Уолтер чувствовал, что особняк остался прежним — словно на старого кота дети нацепили пестрый бантик в надежде, что он будет похож на котенка. Там, под обоями были все те же стены.

— Твоя комната — там, — сказала она Эльстер, указав на одну из дверей.

Уолтер кивнул и ободряюще улыбнулся. Эльстер медленно зашла в комнату. Как только дверь за ней захлопнулась, Ленне открыла дверь в комнату Уолтера.

Здесь не изменилось ничего. Все те же бордовые тона, тяжелый бархат, лиловое кресло у камина и резной столик у кресла, на котором уже стоял поднос с чаем.

Ленне села во второе кресло, плетеное. Раньше его не было и Уолтер решил, что его принесли только что вместе с чаем.

— У тебя наверняка много вопросов, — улыбнулась она.

— Да, простите, я и правда несколько обескуражен…

— Уолтер, — тоскливо протянула она. — Ричард говорил, что ты хороший и умный мальчик, не такой, как остальные снобы в этом чертовом городе.

— Так и говорил? — улыбнулся Уолтер.

— Нет, он говорил «позор семьи Говардов», что для меня звучит, как «хороший и умный мальчик».

— Джек — тоже позор семьи Говардов, — отметил он.

— Джек — умный, но не хороший мальчик, — невозмутимо сказала она.