Механические птицы не поют (СИ) - Баюн София - Страница 52

Он медленно обернулся. Так же медленно разжал пальцы и услышал, как клинок с глухим стуком упал на пол.

Эльстер подошла к нему, не подбирая юбки, и подол сразу потемнел и набряк. Она прикоснулась к его лицу прохладными пальцами.

— Что с тобой, Уолтер? Пойдем отсюда, пойдем…

— Эльстер, я… — с ужасом прошептал он, оборачиваясь. — Я… я не…

— Тебе плохо, — сочувственно сказала Эльстер, прижимая ладонь к его щеке. — Бекка сказала, тебе надо больше воды пить, что тебе что-то давали…

— Эльстер, я человека убил! — ошеломленно прошептал он, с ужасом глядя на клинок.

— Ничего, это ничего… Пойдем, Уолтер. Скоро мы отсюда уедем, скоро ты поправишься, скоро…

Она улыбнулась и вслед за движением губ на ее горле расползалась тонкая нитка разреза. Эльстер подняла на него полные непонимания, гаснущие глаза. Что-то прозрачное, золотое, потекло на ее рубашку.

Он сжимал рукоять окровавленного клинка, который словно сам собою оказался в руке, и с ужасом смотрел, как Эльстер медленно опускается на колени, зажимая разрез. Между ее пальцев сочилось жидкое золото, и чем больше его вытекало, тем больше тускнели ее глаза.

— Нет, нет, нет, я… — бестолково прошептал он, не в силах осознать случившееся.

«Ты теперь как я, — ласково прошептал Джек. — Убивать любимых — особенно приятно».

«Он не убивал… ты не убивал…» — полоснула сознание отрезвляющая мысль.

— Уолтер, да отзовись же!

Он опустил взгляд. Эльстер стояла перед ним и трясла за лацканы жилета.

— Эльстер?

— Наконец-то! Уолтер, какого здесь происходит? Ты стоишь так уже несколько минут со своей тростью и в стену смотришь, тут фройляйн чая пыталась выпить, но боится, что ты…

— Эльстер! — хрипло воскликнул он, отбросив трость и сжимая ее плечо. — Эльстер, я с ума сошел! Здесь кто-то сидел?!

— Нет, ты один… никто с кухни не выходил… Уолтер, что с тобой?

— Мне показалось… я видел… я убил тебя, — прошептал он, проводя кончиками пальцев по ее воротнику.

— Какие глупости! С чего тебе меня убивать, ты же совсем не такой, — улыбнулась она, касаясь губами его виска. Но это не принесло облегчения.

— Эльстер, я только что с одноглазым мужиком разговаривал, а потом убил его, потому что он перепутал меня с Джеком. А потом… тебя.

— Уолтер, Бекка сказала, что она нюхала воду, которую ты пил — там какая-то гадость, сказала «Грай», понятия не имею, что это. Еще сказала «паршивое чувство юмора»… прости, я должна была спросить, но я слишком обрадовалась, что ты живой и слишком испугалась… короче я тогда проверяла, ломали ли тебе пальцы и немного прослушала. Нужно воды побольше пить и спать, само пройдет… Бекка так сказала.

Уолтера передернуло. Но сейчас Эльстер стояла перед ним, живая, настоящая, а трость валялась у нее под ногами. Он обернулся и посмотрел на стол. Чистая джезва стояла с краю, а покрытая черными разводами тряпка валялась на полу.

— Я пришел сварить тебе кофе, — Уолтер наконец заставил себя вымученно улыбнуться.

— Кофе? Отлично, я хочу кофе! Вещи я вчера собрала, а вот продукты пока не упаковала, их правда совсем немного, но надо…

Эльстер что-то говорила, подходя то к тумбе, то к столу, раскладывая какие-то свертки и оценивающе разглядывая ложки в тусклом свете грязного окна. Уолтер стоял, не в силах заставить себя нагнуться и поднять трость. Он не мог даже опустить взгляд, потому что был уверен, что увидит лужи крови, по которым Эльстер так беззаботно стучит каблуками.

Пересилив себя, он посмотрел вниз. Пол был чистым. Трость лежала у плиты и он видел тонкую полоску железа — клинок выскользнул при падении.

Эльстер сунула ему в руки чистую джезву и пачку кофе.

— Не кусаются, — с улыбкой сообщила она, поднимая трость. — Уолтер, я помню, какую ты рожу скорчил, когда я тебе предложила меня убить еще в Лигеплаце. И с каким восторгом на меня смотрел, когда проснулся. Мало ли какая тебе глупость почудилась — ты точно не убийца. Кто угодно, только не ты.

Она обняла его за шею и коснулась кончиком носа его подбородка. Уолтер вдруг понял, что на кухне пахнет горелым и яблоками, а вовсе не опиумом, что платье у Эльстер чуть ниже колен, и никаким подолом вытирать лужи крови с пола она не могла, и что он очень многого желал ей, но только не страданий и смерти. Даже в мыслях, даже в самых темных уголках души, даже в минуты сомнений в допросной.

Он, улыбнувшись, прижал ее к себе и закрыл глаза. Совсем скоро позади останется Альбион и все его призраки. Удалось забыться один раз — удастся снова, к тому же теперь он не одинок, и кто-то так искренне в него верит, что только этим прогоняет любую тьму.

— Все будет хорошо, — тихо пообещала ему Эльстер.

И он сразу поверил.

Утром Уолтер наконец-то побрился. Эльстер в шутку предложила оставить бороду для конспирации, но хоть он и не узнавал человека в зеркале, все же не мог поверить, что кого-то можно обмануть таким простым трюком. Если бы черные очки и борода действительно были способны спрятать Уолтера Говарда ото всех, включая его самого — он бы не раздумывал. Но это было не так, и он долго, ругаясь, взбивал мутную сероватую пену, а потом тщательно сбривал следы своего заключения. Медленно и осторожно — хотя он уже почти привык делать это одной рукой.

Лицо в зеркале стало привычнее, но что-то неуловимо изменилось и потяжелело, не то во взгляде, не то в уголках губ и едва заметных морщинах в уголках глаз. Эти изменения нельзя было выправить бритвой, они осели где-то внутри. Вдохнув, он умылся ледяной водой и вышел на кухню, чтобы сварить кофе перед отъездом. С облегчением вздохнул, обнаружив, что кухня пуста.

Сегодня ему стало хуже. Он старался не подавать вида, но к двери комнаты пришлось продвигаться по стенке, и если бы Эльстер не догадалась найти ему трость, ему бы не удалось даже дойти до кухни. По руке расползалась все более отчетливая горячая пульсация. То, что Уолтер принял за исцеление, оказалось действием обезболивающих мазей. Он надеялся, что после кофе и порции лекарств сможет дойти до экипажа, а от экипажа — до вокзала.

«Хорошо еще у нас нет вещей. Заставлять Эльстер тащить чемодан было бы совсем унизительно», — подумал он, глядя, как кофе медленно покрывается кремовой пенкой.

Всю ночь его мучили кошмары, в которых его руки были целиком покрыты чем-то золотисто-прозрачным, маслянистым и пахнущим духами из Де Исте. Эльстер не было нигде. Он звал ее, мечась по пустым этажам общежития, и с каждой секундой паника усиливалась, а тишина, которую нарушал только его крик, становилась все гуще и все сильнее давила на виски.

Но сейчас привычные действия, запах кофе и даже доносящаяся снизу грязная брань соседей успокаивала его. Уолтер всю жизнь прожил с подсознательным страхом за свой разум, и научился ценить реальность — тяжелую, фактурную и яркую.

У джезвы гладкая ручка.

У кофе — густой запах с едва заметной горечью пережаренных зерен.

Трость глухо стучала по деревянному полу.

Под кожей покалывался ледяной влажный озноб.

В правой ладони лежал шершавый набалдашник трости.

Под запахом кофе явственно ощущалась гарь и дешевая приправа, которую использовали те, кто не мог позволить себе хорошие продукты. Она почти целиком состояла из соли и чеснока, заглушая вкус и запах любого блюда. Чеснок смешивался с терпким запахом масла и металла. Шлейфила эта композиция плесенью и ржавчиной.

«Такие себе духи, «Нижние Кварталы», для самых непритязательных», — усмехнулся про себя Уолтер. Он прекрасно знал, что гостиница, где им с Эльстер пришлось прятаться, было далеко не самым страшным жильем этого района, а на улицах пахло и чем похуже.

Но это была реальность — с запахами, цветом и ощущениями. Если снизу ругаются люди — значит, общежитие не пусто. Его незабинтованная рука была чистой.