Бумеранги (СИ) - Вечная Ольга - Страница 25

- Они скоро заживут.

Костя поджимает губы, снова кивает. Он отлично держится в воде, тогда как я крепко схватилась за бортик, между дном и моими ногами не менее метра.

Я почти голая в нескольких сантиметрах от обнаженного мужского тела - мускулистого, тугого, которое не одолеть без помощи, не оттолкнуть - и почему-то чувствую себя спокойно. Уютно, словно меня закутали в плед, усадили у камина и вручили пряный глинтвейн. Стакан горячий, ладони жжет, но эта боль терпимая и приятная. Ни за что не освобожу руки и не уберу чашку в сторону. Не стану ждать, пока остынет. Пусть и дальше жжется. Можно даже сильнее.

Я закрываю глаза. Открываю, а Костя по-прежнему рядом.

Истолковав мою реакцию по-своему он мрачнеет. Я вижу движение, будто что-то хочет сказать, но молчит. Неудобно опираясь локтями о борт, я обхватываю ладонями его лицо. В прошлый раз это помогло удержать внимание. Я закрываю ему рот ладонью и шепчу:

- Не будем больше говорить о «Веретено», хорошо? Иначе я психану, - повторяю его вчерашнюю фразу. Мы улыбаемся друг другу, но в этот момент руки слабеют всего на миг, этого хватает, и я соскальзываю вниз, под воду, но меня тут же подхватывают чуть выше талии, надежно держат, поднимают.

Теперь горячо не только ладоням.

Полностью дезориентированная, я жадно хватаю вновь доступный воздух, начинаю кашлять, цепляясь за Костины плечи, прижимаюсь. Или он прижимает меня к себе. Все так быстро, неожиданно, от избытка эмоций и новых ощущений кружится голова, мое тело словно приклеивается к нему. Оторваться невозможно, нас будто спаяли вместе.

Он держит крепко, даже немного больно. Все десять пальцев впиваются в мою кожу. А мне хочется одного - понадобиться ему. Хотя бы для разрядки. Хотя бы так. Главное, чтобы больше других. Крепко зажмуриваюсь. Мысль возникает спонтанно, и так же быстро исчезает, оставляя странное послевкусие упущенной возможности и злости на себя.

Мы быстро тянемся друг к другу губами, одновременно останавливаемся в последний момент, отворачиваемся. Я утыкаюсь в его шею, наслаждаясь последними мгновениями запретной близости, он опускает руки. Затем снова ловит, но уже легонько, помогает отстраниться и снова взяться за бортик.

- Ты же поможешь мне? - говорю быстро, пока не передумала. - Поговоришь с Кристиной?

Он медленно кивает. Смотрит пристально, словно в душу заглядывает.

- Ну что, вы так и будете обжиматься или идем? - кричит Рок, в следующее мгновение нас окатывает волной от его погружения в воду.

«Минуту», - показывает Костя, вытерев лицо, отстраняется и ныряет. Прежде, чем вылезти, он проплывает еще два полных круга.

Костя

До полуночи минут пятнадцать. Рок веселится в баре, бросая вызов безлимиту на моей кредитке, преследующие нас с ним враги, должно быть, планируют очередную изощренную пакость, а мы с Элен подъезжаем к даче. Темно здесь, фонари через один не работают. Тихо, спокойно. Среди всех этих высоченных голых деревьев, расправивших ветви в свете полумесяца, я сам себе вижусь маньяком, представляю, что у нее в голове. Окаменела, в одну точку смотрит.

Бодигард проверяет сигнализацию и, убедившись, что все в порядке, покидает участок на своей «Хонде».

За высоким забором я глушу двигатель, с помощью пульта опускаю ворота. Некоторое время мы сидим, молча, не двигаясь. Вдвоем на этой чертовой даче, территория которой огромна: с садом, газоном и прочими радостями в радиусе на пятьсот метров никого. Только полностью черный дом, кажущийся негостеприимным. Шалит атмосфера, температура в «Ровере» повышается.

Лампочка над головами светит тускло, не раздражая. Еще один длинный день позади, куча вопросов, совсем нет ответов. Мокрые купальники лежат в пакете на заднем сиденье, мои зеленые плавки и ее фиолетовое бикини рядом, брошены в одну кучу, завязочки перепутались.

Враз мы с Элен поворачиваемся друг к другу, смотрим, решаемся. Она, я, пустой дом. Никого больше. Она и я. Я вспоминаю свои ощущения там, в бассейне: мягкая кожа под пальцами, влажный купальник, объятия, ближе не бывает, взгляды в упор.Ее тело в моих руках. Ее душа без замков. Открытые глаза, а в них плещется паника.

Но тянется Элен первой. Я реагирую молниеносно, рывок вперед, одно движение - и губы на губах. Сухо, горячо, и мне нужно больше. Дыхания мешаются, пальцы переплетаются. Она прикрывает глаза, и лишь после этого я делаю то же. Пробую. Любопытно, какая она. Углубляю, пока робко, но не удерживаюсь и с языком. Нависаю, тянусь сильнее. Пробую. Какая же она, вот бы узнать. Хочу знать. Ответь мне. Приглашаю. Я ловлю твои знаки, чувствуешь?

Она хороша. Мягкая, вся прям девочка-девочка, и дышит часто. Полностью в нем, в поцелуе. Замирает, ведя по моему языку своим, дает распробовать. А мне нравится.

Не должен, конечно. Она ведь и переоделась перед баром неслучайно - в огромный толстый свитер и джинсы с мотней до колен, чтобы не провоцировать. Она намекала, но сейчас находится здесь. А рядом только я и полностью пустой дом.

Я не должен с ней, но хочется. Прямо по венам растекается, да по мозгам бьет, вырубая их. Хочется.

В машине можно, но не с таким количеством одежды. Гребаный ноябрь. И на кровати лучше, удобнее и вариантов больше. Она идет первой, я следом. Пялюсь, предвкушаю. Просто ночь, девушка и я. Если обоим хочется, то почему бы нет?

В прихожей, как обычно возле шкафа, она снимает верхнюю одежду, обувь, я следом. Закрываю собаку в кабинете. Хочу предложить из вежливости чай, кофе, может быть… эм, вино? Пошлятина какая. Но она на меня не смотрит, не дает даже шанса сказать что-либо. Игнор ощутимо царапает, впервые рядом с ней осознаю себя ущербным. Это неприятно, когда она на меня не смотрит, не понимает, что у меня на языке. Вернее, не желает понимать.

Идет вперед, прямиком в спальню. Движения, правда, угловатые, будто ломаные, словно она деревянная, а не из плоти. Все еще на что-то надеясь, пишу ей смс: выпьем? Сотовый брякает в ее сумке, сумка на полу, а ее хозяйка в спальне. Захожу, а она раздевается до белья, аккуратно складывает вещи на стул, стоит передо мной, в глаза не смотрит, под ногами паркет. Да что в него пялиться, просто доски! Пытаюсь что-то изобразить. Она не смотрит. А я немой, возбужденный лузер.

Потом она ложится на кровать и закрывает глаза.

Горечь растекается по жилам, подавляя желание. Нет, я бы мог. И она бы дала. Но… вот так? Молча, не глядя, после того, что было? В обязаловку? А в бассейне ведь горела в руках, жглась, откликалась. Безумие. Не стану я с ней ни за что. Особенно так. Хочется-перехочется.

Накрываю девушку покрывалом, затем присаживаюсь на пол к ней спиной, облокотившись на кровать.

Тру лицо. А сигареты в прихожей остались. Не будет у меня с ней ничего и никогда. Потому что даже дуры не трахаются с такими, как я. Она ведь узнала меня слишком хорошо, чтобы сделать правильные выводы.

Чего ты ожидал после «Веретено»? Решил ее уничтожить, затем передумал, и ждешь, что на шею тебе кинется?

Я аж захлебываюсь разочарованием.

Но ведь она почему-то не увольняется.

Почему?

Элен думает, что я не слышу, но я-то слышу, как она всхлипывает. Такое чувство, что ей в голову напихали правил, причем противоположных по смыслу, и велели исполнять. Вот она и мечется, пытается соответствовать, влипая в передряги.

Вот бы узнать, чего хочет сама Элен. Попробовать докопаться?

«У тебя много мужчин было?» - спрашиваю, повернувшись. В ответ моргает, быстро вытирая слезы.

«Пошли, я кофе сварю. У меня вкусный есть, с корицей, ванилью и прочей хренотенью».

Когда она одетая заходит на кухню, я, закурив, повторяю вопрос.

- Брезгуешь? - отвечает с вызовом, вздернув подбородок. Порозовела, но не от стыда, а от злости. Задели ее гордость. Ура, неужели получилось. Но надо еще.

«Нет. Просто интересно. С такой покладистостью тебя, должно быть, переимела вся общага» - подхожу ближе, нависаю. Под моим взглядом она сутулится, садится на стул, поджимает ноги.