Перекресток миров. Первые шаги Синигами (СИ) - Крыс Виктор - Страница 35

— Я участвую? — Твердо спросил я и увидел, как блестят глаза моей матери в тусклом свете лампы.

— Да. — Тихо ответила она. — Все закончится этой ночью.

В наставшей тишине в моей голове пролетела немного безумная мысль, хотя возможно это просто воспоминание:

— Ставки сделаны, ставок больше нет. — С грустной улыбкой произнес я и, подойдя к своей маме, обнял её.

Конец двенадцатой главы.

Я печально смотрел в небольшое серебряное зеркало, которое висело в кабинете матери, и видел себя, вытянувшегося в высоту, похудевшего и жутко боящегося спускаться в катакомбы. Да, я не трус, и мне не надо было никому ничего доказывать, но я вновь иду во тьму катакомб навстречу ужасу, который не раз мне снился. Место на спине, куда вонзался меч — все еще болело, руку, покрытую черными венами — ломило. А в моих глазах неярким огнём светилась надежда в том, что все завершится хорошо. Часовой разговор с Миуюки дал мне многое, кроме ответа, что у нас все гарантированно получится, и никто не умрет.

— Альмонд, ты готов? — Донесся из-за двери встревоженный голос моей мамы, ожидающей меня, и я, осмотрев свое нехитрое вооружение и спецодежду, направился к двери.

И еще разок, взглянув в зеркало на себя, я улыбнулся своему отражению, ведь помня о прошлом разе, я могу измениться внешне не в лучшую строну. А может, и не вернусь никогда, не станет меня там, в катакомбах, как может не стать и Миуюки и моего отца.

Взявшись за ручку двери, которая вела в коридор, где меня ожидали мама с папой в полном боевом вооружении, я не сразу решился открыть дверь. Во мне проходила внутренняя борьба, я мог отказаться от спуска в катакомбы, и это право дали мне как мои родители, так и сам король. Что такое — раз за разом смотреть в лицо смерти? И главное, зачем? Почему должен идти на погибель именно я?

Через открытое окно полуподземного кабинета доносились далекие голоса, в них не было ни горя, ни страха, и где то там, в вечерней тишине, в километрах от меня, смеялись дети. Чем не причина? Жизни других взамен на всего лишь возможность, что умрешь ты сам. Думаю, это стоит, чтобы рискнуть, и поэтому уверенно потянул ручку двери на себя.

— Я готов. — Проговорил я, когда открыл дверь и увидел своих родителей в полном боевом облачении — мама как всегда в черной кожаной броне, а отец — в своих вороненных стальных латах и только топор сменился у него в руках. Подарок Хель пришел в негодность, как сказала Миуюки, он предназначался для живых, а не для мертвых.

— Готов он! — Недовольно пробурчал отец, придирчиво осматривая мою экипировку. — Так эти кинжалы никуда не годятся, примерь этот пояс.

Я осмотрел пояс, который был полон небольшими метательными ножами, и один странный кинжал с гравировкой, также присутствовали и пузырьки с эликсирами под мою дозировку.

— Ты же помнишь, сынок, что красная — это от ран…. — С доброй улыбкой проговорил мне отец, протягивая пояс, который мне предстояло надеть.

— А желтая от боли, черная же для… — Начал было говорить я про яд, который убивал моментально, чтобы не мучиться, когда понимаешь что все, обратного пути нет.

— А вот черную не трогай, пусть висит, у наемников в пустынях всегда три, вот и я положил, когда делал тебе пояс. — С доброй улыбкой проговорил отец и направился к выходу их академии.

— Когда спустишься в катакомбы, помни, что твоя жизнь дороже всего на свете для меня и Альрика. — Проговорила мама, когда отец ушел достаточно далеко, чтобы не слышать нас. — Если с тобой вновь что-то случится, то мы этого не переживем. Береги себя в первую очередь, в рейде не место для детей, даже не вздумай геройствовать, как в прошлый раз с филактерией.

— Я постараюсь — Пробурчал я, и неспешно зашагал за мамой на выход из академии.

Солнце неспешно садилось за линию горизонта, пока мы не торопясь шли к входу в катакомбы. Нам постоянно на пути встречались горожане, спешащие по своим вечерним делам, и с изумлением смотрели на нашу троицу. Слава богам, не было ни Астрид, ни Серого, ни Суры. Талиси пообещала, что не даст им приблизиться к катакомбам. И зная стальную альву, я боялся только одного, что та не просто запрет их в клетках, а если это не поможет, то укоротит им ноги.

Чтобы хоть как-то отвлечься, я начал вспоминать вводные, которые сообщила мне Миуюки о том, почему неспешное уничтожение личей было отменено, и они должны погибнуть этой ночью.

Катакомбы были непросто безжизненными тоннелями, они словно имели свой разум, и они теперь никого не пропускали, даже к той части катакомб, в которой я тренировался с Миуюки, а эта часть была тогда признана безопасной.

Но все изменилось с тех пор, как я в последний раз посещал эти катакомбы. Иностранные государства дали своей разведке в нашей столице задание — во чтобы ни стало добраться до тронного зала первыми. И теперь их мозги, внутренности, плоть и кости были разбросаны по всем катакомбам. Они шли вооруженными до зубов в боевых группах, перебив охрану на входе. С собой у них были портальные свитки, которые должны были вынести их за пределы катакомб в случае непредвиденных обстоятельств. Опытные воины, прошедшие через горнила войн и школы спецподготовки, вошли в катакомбы, а выйти из них, им было не суждено.

Катакомбы не дали им сбежать — они забрали жизнь каждого, кто вошел в них. Когда прозвучала тревога и заметили, что охрана мертва, то из катакомб еще доносились приглушенные крики ужаса тех, что вошли туда. Генрих Кровавый прибыв на место, послал на разведку своего телохранителя, привязав его веревкой за пояс. И вот тогда то и стало понятно, что те идиоты активировали все защитные системы катакомб, и своими отданными жизнями напитали их энергией, и теперь нам надо выманить личей на поверхность, или хотя бы узнать, что же там происходит.

Воина, которого отправили на разведку, еле вытащили за веревку, он упирался изо всех сил, забыв про веревку, и за пять минут заплутал в туннелях. Он словно обезумел и не понимал, что с ним происходит, и что было сил, упирался, но его тащили наружу, ломая ему пальцы, которыми он хватался за каждый уступ. И еще около получаса рвался обратно в катакомбы, ему было неуютно среди людей на свету от факелов.

Какая была задача поставлена перед диверсионными отрядами, стало понятным после допроса связных, которые остались в столице и не приняли скляночку с черной жидкостью, наподобие той, что есть на моём поясе.

Главы иностранных разведок, в отличие от нашего короля, смогли моментально идентифицировать, кто именно сидит в центре. Это была, по их мнению, королева мать Гертруда первая, жена первого короля, который и объединил эти земли. Генриха Кровавого не волновало то, какими артефактами может обладать на столько древний лич. Он желал предать земле прах немертвой своей родственницы, а вот иностранные разведки поняли, что там, в недрах катакомб, можно поживиться и очень неплохо. А данные об убитом нами личе прямо указывали, что сила немертвых, что столетиями пугали ретивых военачальников, была, мягко говоря, преувеличена.

А вот их артефакты не могли растерять силу так же, как ослабли личи, которые все время спали и не подпитывали свои силы живыми. А как они предполагали, артефакты там были достойные, чтобы уничтожить одно государство и убить около миллиона подданных. И в приказах, которые были найдены у связных, было указано, что в случае невозможности захвата этих артефактов, любыми способами не дать, чтобы они попали в руки истинному потомку Гертруды первой.

Броня на личе в выставочном зале была подделкой, это я сразу понял, как только взглянул на Генриха Кровавого, который ждал нас около катакомб. Ни какая позолота не могла замаскировать тот меч, что сейчас был в руках короля. Моя спина неприятно заныла, а Генрих, тем временем, указывая на меня с родителями, объяснял целой дружине и гостям, как будет происходить ликвидация врагов всего живого.

Ко мне подходили один за другим маги и накладывали на меня свои защитные чары. Особенно мне запомнился высокий жилистый старик в нелепой кожаной броне, который посмотрел на меня и улыбнулся.