Перекресток миров. Первые шаги Синигами (СИ) - Крыс Виктор - Страница 59

— Мама одобрила мой выбор, и теперь это ваше платье, оно очень неплохой артефакт, по словам мамы, и это достойная плата за мою жизнь. — Проговорил я, не дождавшись, когда шокированная Ингрид произнесет хоть единое слово. — Вы будете прекрасно в нем выглядеть, вы мне снились в нем в пустынях.

— Мне надо отлучиться на пару минут. — Находясь в прострации, проговорила Ингрид, и, повернувшись к двери так и держа платье на вытянутых руках, молча вышла из зала, уставленного зеркалами. Как только дверь закрылась, до моих ушей донесся крик ужаса светлого магистра. — А-а-а-а!

— Нет, мне надо провести с Миуюки разговор о древних традициях северного народа. — Проговорил отец, хмуро смотря на закрывшуюся дверь, и поймав мой изумленный взгляд, отец печально вздохнул. — Знаешь, сынок, в древности благородных дам, которые умерли после своего супруга, хоронили в особом платье, которое она носила до замужества.

— Я не понимаю, почему Ингрид так отреагировала, папа? — Спросил я, а отец вновь печально вздохнул.

— Сынок не стоит дарить не замужней женщине свадебное платье, это неприемлемо, и создает неправильные выводы, так как твой подарок одобрен семьей. — Вздохнул отец, а я только теперь понял, что натворил. Ведь в этих традициях северного народа я сейчас, практически, предложил заключить брачный договор, который будет заключен, когда настанет мое второе совершеннолетие, и нигде не сказано про разницу возрастов. — Не переживай, я улажу позже это недоразумение, сказав что ни о каких брачных договорённостях не может быть и речи.

Ингрид зашла обратно неожиданно быстро, и вид её был обезумевшим, она то ли была зла, то ли счастлива, но что было совершенно точно — веревка, которую она держала в руках, не сулила мне ничего хорошего.

— Альрик, свяжи его, и усади на стул. — Строго проговорила Ингрид.

— Это обязательно? — Хмуро проговорил мой отец, взяв в руки веревку.

— Вы сами решили выжечь тень, а на месте он не усидит, когда здесь воцарится свет и он многократно отразится от зеркал. — Хмуро проговорила Ингрид, смотря на меня как-то по иному, и не сильно-то и по доброму.

— Она права, папа. — Проговорил я, садясь на табуретку. — Связывай меня покрепче.

Когда Альрик связал меня, то Ингрид выгнала его из зала, уставленного зеркалами, а также она запечатала дверь множеством защитных контуров, как и зашторенные окна. Мне было неуютно находиться наедине с магистром Ингрид, которая словно хищница начала ходить вокруг меня.

— Ты готов? — Спросила неожиданно Ингрид. — Если готов, то сливайся с тьмой.

— Готов. — Проговорил я, когда тьма приняла меня в свои ласковые объятия, так как в зале царила полутьма, магистр Ингрид склонилась над моим ухом и заговорила шёпотом.

— Я надену твой подарок позже, но только после того, как узнаю, будет ли меня тянуть к тебе также сильно, когда я выжгу часть твоей тьмы. — Горячее дыхание Ингрид ласкало мое ухо, и заставило покраснеть меня от смущения. — Ну, а теперь, малыш, пора страдать!

— Да во царит свет! — Воскликнула Ингрид и засияла, словно сотни солнц. Та полутьма, что царила в зале, была в мгновение уничтожена, а зеркала лишь усиливали этот свет. Для тени нет ничего хуже, чем оказаться на свету, когда она слилась с тьмой.

— А-А-а-а-а-а-а! — Закричал от боли я, пытаясь вырваться из пут и падая на пол с табуретки, чувствуя, как каждую клеточку моего тела пронизывает свет и как во мне умирает часть меня. — Нееееет!

Но было поздно, свет не прекращался, и пощады мне не будет, я сам решил сойти с пути тени, и за это решение мне придётся страдать. Боль, что заполнила мой разум — это малая плата по сравнению с тем, что я почувствовал, когда вчера обнял Астрид. Я почувствовал к своему любимому огоньку отвращение, и я не желаю из-за тени расставаться со своей любимой светлой сестренкой. И потому я готов был страдать, чувствуя, как истинная тень умирает во мне, и я возвращаюсь к началу моего пути тени, потеряв возможность сливаться с тьмой ночи.

Конец двадцать второй главы.

Кабинет, одинокая башня дворцового комплекса в столице Штаг империи Харсе. Глубокая ночь.

В полумраке кабинета горел камин, а у письменного стола в роскошных креслах сидели трое — за столом сидела худая женщина, которая неспешно просматривала документы, посматривая на камин. У которого в позе для медитации сидел Махмуд, личный телохранитель Халифа пограничного города Гартен, он до сегодняшнего дня не знал горечь поражения. А сегодня он был побежден и жестоко унижен, и только его высокие уровни позволили восстановиться ему от страшных ран, а также то, что пожирательница не сожрала оторванные от его тела куски. Великие врачеватели столицы собрали по кусочкам прославленного воина, который ушел на покой, и потерял уже вкус к жизни, но вот теперь в нем горит пламя ненависти. И то, что он уже восстанавливался, было чудом, только вот не верила хозяйка кабинета, что здесь замешаны боги, слишком давно она знала Махмуда, которого было очень сложно убить.

— Ну что, господа архимаги. — Строго начала говорить женщина, в чьем кабинете собрались участники событий, которые потрясли не только всю столицу, но и пошатнули веру во всемогущество правителя великой пустынной империи Харсе. — Я требую объяснений, почему наш портал на целый час был заблокирован и виновники ушли так и не наказанными.

— Госпожа Хиара, если бы я вмешался и пробил бы защитный купол вражеского мага, то погибли бы сотни гостей империи. — Возмущенно проговорил глава обороны столицы архимаг Шадид, и покосился на архимага Халиба, ища у того поддержки.

— По моим данным, вы просто не смогли пробить защиту, наложенную Секато Юкогама, несмотря на то, что вы командовали войсками, и в вашем распоряжении было три архимага трехсотого уровня. — Спокойно проговорила Хиара, сверля взглядом командующего обороны, на которого на её столе уже лежало прошение о казни от совета Владык пустынь. — И вы преодолели защиту только когда последний из Юкогама ушел, в это же время вы всеми силами пытались пробить защиту Секато но показали лишь то, что вы бесполезны на своем посту, а наши архимаги никуда не годные, жирные и ленивые животные.

— Госпожа Хиара, не стоит унижать сильнейших! — Воскликнул Шадид и в порыве чуть не вскочил с кресла. — Мы уничтожим Юкогаму за нанесенное оскорбление!

— Никого вы не уничтожите. — Тихо заговорил Махмуд, что сидел около камина и открыл глаза, и как-то отстраненно посмотрел на свои конечности. — Мир велик, Шадид, и если ты сильнейший в нашей империи, это не значит, что в мире нет тех, чей уровень силы таков, что ты по сравнению с ним песок под ногами. Юкогама — чудовища, и им нет места в пустынях, но вот тот мальчик, что ушел с ними, он вернется к нам, его будет тянуть к пустыне, родственной его изначальному песку внутри него.

Недолгое молчание, что повисло в кабинете, было прервано Халибом Разящим.

— Я не увидел в этом ребенке, кроме песка, ничего интересного, всего лишь девятый уровень, слишком мал для полноценной искры, которая воссияет на небосклоне. — Проговорил архимаг с обожжённым лицом, который не стал рассказывать, и умолчал о том, что струсил вступить в бой с Синигами и Юкогама. — И я считаю, мое решение не препятствовать уходу Синигами в обмен на соглашение об обмене учениками академий, правильным.

— Правильное ли это решение, или нет, решать на рассвете моему Светлоликому брату, который решит жить вам всем, или пора умирать. — Холодно проговорила Хиара, гадая какую кару придумает им властитель жизней подданных империи. — Махмуд, тебе есть что сказать, что должен знать Величайший? Тебя на рассвете отправят обратно к твоему Халифу.

— Госпожа Хиара. — Медленно проговорил Махмуд. — Сегодня мы встретились с чудовищами, которым мало равных в этом мире, и нам пора заводить своих чудовищ, равных тем, что мне сегодня встретились. Я терял уровни, я получал уровни, но никогда не видел и не слышал, чтобы уровнями платили за чужую жизнь. Тот мальчик, Аль, попал в столицу с пятнадцатым уровнем, а покинул с девятым, эта искра станет пламенем, что будет если не сильнее Секато Юкогамы, то по крайне мере, будет равным ему. Нам нужен этот мальчик, он станет первым ручным чудовищем вашего Светлоликого брата.