Берлин - Париж: игра на вылет (СИ) - Чернов Александр Викторович - Страница 26

***

Примерно два часа спустя, Василий уже вполне отдавал себе отчет в том, что слегка погорячился, поднимаясь на причал у Мраморного дворца: пока что не только он сам, но и вообще никто из русских гостей и действующих лиц задуманного Вильгельмом и его присными шоу, не смог даже на пару минут избавиться от плотной опеки тех, кому сие было персонально поручено. У немцев были расписаны все роли и все ходы.

О какой предварительной «прощупке» для последующей вербовки крупных фигур можно было говорить, если даже в туалет его провожал, точнее, «показывал дорогу», Зект с тремя дружками генштабистами. Василий сам оказался целью тщательной разработки. И по понятным причинам, в первую очередь со стороны армейцев. Тем более, что у Зекта был железобетонный повод не отходить от Балка ни на шаг: в конце концов, именно за его спасение в бою, Вильгельм повесил Василию на шею «Пур ле Меритт».

Но, если человек предполагает, а Господь располагает, то человеку неглупому не грех воспользоваться его расположением, не так ли? Тем более, если первым и вторым из сотоварищей Зекта оказались тезки - капитаны Макс Гофман и Макс Бауер, в нашем мире к Первой мировой ставшие важными фигурами в кайзеровской военной машине. Ну, а четвертым в их теплой компании оказался собственной персоной Эрих фон Людендорф, в нашей истории – «штабной гений» Гинденбурга. Он, кстати, довольно сносно говорил по-русски, хотя и не так свободно, как его младшие товарищи.

При этом у подполковника Людендорфа была более чем уважительная причина для личного знакомства с Балком: в сентябре он должен был начать чтение курса лекций по тактике и военной истории в берлинской Академии Генштаба. И пусть с точки зрения исторической фактуры Василий Александрович мало чем мог обогатить копилку знаний Эриха Августовича, но вот по части современной тактики…

«Будут поить. Бочка варенья и корзина печенья, к бабке не ходи. Только если бы вы, ребятушки, хотя бы процентиков на десять представляли себе, откуда я на ваши головы свалился, что за «универы» там прошел и какие виды на ваш германский счет имею, вы так радостно не ворковали бы. Но если уж кто-то там, наверху, определил, что именно вы мне первыми попадетесь, значит, - так тому и быть. На ловца и зверь. Будем пить, петь, веселиться и дружить семьями. Только плясать в финале, господа хорошие, вы будете под мою, вернее, - под нашу, под русскую дудку. Извините, на иное я не подписывался…»

***

К «окучиванию» Василия шлиффеновская «банда» приступила сразу по окончании первой официальной церемонии, которая проходила в Большом зале дворца, прямо под шестигранной живописной фреской на библейский сюжет, украшавшей щедро покрытый лепниной потолок. Ласково-надменное выражение лица Христа, в облаках возлагающего венки на чело поднимающихся к нему вознесенных праведников, практически точь-в-точь соответствовало мимике и взгляду Вильгельма, в окружении своих и русских офицеров возлагавшего на Сергея Захаровича Балка Знак ордена «Пур ле Меритт». При этом лик Сына Божьего несколько проигрывал физиономии кайзера в выразительности. Возможно, из-за отсутствия воинственных усов.

Кроме кузена Василия, «золотой дождик» пролился также и на мундиры русских адмиралов. Рейценштейн получил Красного орла с мечами и короной, а ради Александра Михайловича и Руднева, кайзер не поскупился на высшие награды Рейха – Черных орлов. Три месяца назад, по итогам Русско-японской войны, на такое он расщедрился лишь для Макарова, Алексеева и Гриппеберга.

В отношении Александра Михайловича все было логично: именно ему предстояло на свадьбе Кронпринца представлять российскую родню невесты. Так решили на семейном совете, где выяснилось, что ее дедушка, генерал-фельдцейхмейстер Михаил Николаевич, некстати занедужил, а старшие братья адмирала Романова - дядья Цецилии - не смогут присутствовать на брачной церемонии в Потсдаме по иным уважительным причинам.

Почему Вильгельм дал Черного Орла еще и Рудневу? Интересный вопрос. Во всяком случае, вряд-ли просто «за компанию». Возможно, тут свою роль сыграл доклад Тирпица о его содержательных беседах с русским адмиралом. Или сам кайзер столь высоко оценил рудневские военные таланты. Но это уже из области предположений…

После торжественной процедуры вручения четверым «новообращенным» сабель и кортиков со всем положеным гарнитуром, и раздачи крестов, «зиги» в честь Императора и награжденных, наконец, стихли. Лейтенант роты прусских дворцовых гренадер отрывисто рявкнул команду, а его двухметровые молодцы в «расчерченных» серебряным галуном «под суматранских барбусов» темно-синих комзолах, белоснежных гамашах и блестящих медью гренадерках, громыхнули в паркет прикладами фузей и взяли «на караул». Однако, финальным аккордом церемонии торжественный выход почетного караула не стал. Его германское Величество, критически оглядев результаты им содеянного, осталось вполне довольно. И, естественно, не отказало себе любимому в краткой речи «по поводу».

- Сегодня, с чистым сердцем, я могу сказать себе и всем вам: германский Кайзер и прусский король никогда не забывает блестящих военачальников и истинных храбрецов!

Жаль, что в отгремевшей далеко на Востоке грандиозной битве, Германия не смогла обнажить могучий тевтонский меч, став рядом со своей сестрой Россией плечом к плечу в открытой схватке. Но она прикрыла ей спину от происков извечных недругов. Да! Нация коварных лавочников, заказавшая сколь наивным, столь и недалеким азиатам всю эту подлость, так и не дерзнула на открытое выступление. У барыг-островитян не получилось в этот раз загрести жар чужими руками, что они привыкли делать.

Мы - немцы - можем гордиться, что в таком исходе войны, есть и пусть скромная, но наша заслуга. Российские ордена на мундирах моих подданных тому вполне очевидное доказательство. Мы знаем, за что и почему мой царственный брат Император Николай даровал боевые ордена двадцати шести моим офицерам, адмиралам и генералам. Как мы знаем, за что и почему, русские награды украсили грудь германским промышленникам, судовладельцам, инженерам, ученым.

Конечно, мы понимаем сколь великая заслуга в победе над кровожадным азиатским варварством принадлежит русским воинам. И мы счастливы сегодня отметить высокими наградами Рейха, как талант и мужество их вождей, так и ратные подвиги тех офицеров, чьи высочайшая доблесть и отвага были выказанны перед лицом неприятеля. Мы обязаны сделать это не только как союзная России по духу и пониманию культурного миропорядка Держава, но и как древний, гордый народ воителей, умеющий по достоинству оценить подлинный героизм.

Тем более мы должны были это сделать, поскольку многие из новых национальных героев России – единокровные сыновья Германии. Пусть не в первом поколении, пусть их предки веками, как и они сейчас, верно служили Российскому престолу, но мы - немцы - всегда будем ощущать неразрывную связь с потомками Фатерлянда, живущими в России. Как, не сомневаюсь в этом ни на минуту, не забывают о своей великой прародине и они. Пусть же эта скрепа служит порукой неразрывных уз дружбы и согласия между народами наших держав. Хранить их завещал мне мой великий дед. Я же завещаю свято беречь их моим потомкам. Я хочу, чтобы все в России и в Германии знали и помнили об этом.

Печально, что кое-кто этого еще не осознает. Так, некоторые наши безответственные газетчики из факта, что Россия по итогам войны приняла решение не разворачивать тотчас масштабной кораблестроительной программы, а сосредоточиться на реформе сухопутных войск, сделали выводы о том, что теперь, опираясь на уже имеющийся союз с Парижем, Петербург вознамерился добиться «сердечного согласия» и с Альбионом. Что Россия коварно метит в новый, тройственный альянс врагов германских государств…

Но как же нужно не знать русской ментальности, как же нужно не понимать душу и мировоззрение русского царя, чтобы нести подобную чушь!? Разве можно не видеть того, как Император Всероссийский своею волей и правом отринул замшелые ограничения и допустил наших промышленников к участию в капитале крупнейших военных заводов своей страны? Это ли - шаг будущего противника, вопрошаю я?