Будешь моей! (СИ) - Лель Агата - Страница 13

Глупые инфантильные мечты. Нелепо фантазировать о подобном, непростительно! Я понятия не имею, обрадовала ли вообще его эта новость: он был так ошарашен, узнав о Жене — в какой-то прострации собрался, бросил короткое: "я тебе позвоню" и на этом всё. Хотя что уж — я сама отправила его домой, и отправила довольно холодно — буквально выставила за дверь, сочинив благовидный предлог. Я честно хотела тогда, чтобы он ушёл, хотела обо всём подумать…

Но время уже час дня, а он до сих пор не позвонил…

Хотя как он позвонит — его телефон с вбитым туда номером остался у меня дома. Неужели он его даже не заберёт?

Внезапно мне в бедро врезается мяч — слышен топот маленьких ног и заливистый смех сына.

Открываю глаза и вижу несущегося ко мне раскрасневшегося Женю.

— Мама, мы с дядей Вадимом играем в футбол! Пойдём, проиграешь с нами!

— Извини, милый, мама всю ночь… работала и очень устала.

— Мне кажется, тебе пора завязывать с ночными сменами, — из дачного домика появляется Лидия Сергеевна, удерживая в руках большое блюдо со свежими овощами. — Невозможно быть хорошей студенткой, работницей и матерью одновременно. Здоровье не казённое, уж поверь мне на слово. Да и мальчику стало не хватать твоего внимания.

— Лидия Сергеевна, если вам стало в тягость столько много времени проводить с Женей, только скажите, — подскакиваю с шезлонга. — Я понимаю, что он у вас проводит непростительно много времени, а по сути он вам никто.

— Ну, знаешь, а вот это уже слышать обидно, — водружает блюдо на деревянный стол и с улыбкой провожает взглядом удирающегося с мячом в руках Женьку. — Ты прекрасно знаешь, что я жить не могу без этого сорванца! Я же с ним с самых первых дней, он мне как родной. Своих внуков нет и я с огромной радостью вожусь с твоим мальчишкой. Да и что ещё делать на вынужденной пенсии.

Два года назад у Лидии Сергеевны случился инсульт и хоть к счастью всё обошлось, ей всё равно пришлось бросить работу в "Адмирале" — гостинице, которая принадлежит отцу Марка.

— Так что слышать ничего не хочу! Я бы даже была не против, если бы ты отдала мне его насовсем, так разве это возможно, — смеётся.

— Лидия Сергеевна, вы даже представить не можете, как я вам благодарна за всё, что вы для меня делаете… Для нас с Женькой, — обняв её за талию сзади, кладу подбородок на покрытое тонкой шерстяной шалью плечо. — Если бы не вы, то даже не знаю, что бы с нами сейчас было.

— Да всё было бы хорошо, ты девочка сильная… Мама так и не звонит?

— Нет, — поджимаю губы и, разомкнув объятия, обхожу стол с другой стороны. — Я для неё до сих пор падшая женщина, раз посмела забеременеть до брака. После смерти бабушки она ещё больше ушла в религию.

— Что это за религия такая, которая не допускает смирения и всепрощения? — Лидия Сергеевна кладёт на разделочную доску сочные томаты и принимается быстро работать ножом, разрезая овощ на тонкие дольки. — К тому же ты её единственная дочь! Ни разу не увидеть родного внука! Не понимаю… У этой женщины камень вместо сердца.

— Я уже давно смирилась, — беру крупный баклажан и разрезаю вдоль. — Вы заменили мне мать, так что я не одинока.

— Кстати, я была бы совсем не прочь, если бы ты убрала это "вы" и начала, наконец, называть меня мамой, — многозначительно улыбается, поглядывая в сторону суетящегося возле дымящегося мангала Вадима. — Да и Вадька бы не отказался.

— Да, Вадим очень хороший, — тоже перевожу взгляд на мужчину. — Правда. Вы воспитали замечательного сына.

— Он тебя любит, Злата, — улыбка становится грустной. — Полюбил с первого же дня, как ты появилась в доме моей мамы.

Ну вот, опять… Эта неудобная тема. Неудобная и… неизбежная.

Утыкаюсь в разделочную доску, делая вид, что очень сосредоточена на баклажанах. Но Лидию Сергеевну не проведёшь.

— Я не настаиваю, конечно, понимаю, что насильно мил не будешь, но… — поднимаю на неё взгляд, — …но дай ему хотя бы один шанс, Злата. Или откажи бесповоротно, чтобы он больше не питал иллюзий. Ему сорок пять лет и ему нужна определённость. Он очень хочет семью. Я люблю Женьку как родного, но я очень хочу внуков. Тех, которых у меня не отнимут. Пойми меня правильно.

— Конечно, я понимаю, да, вы абсолютно правы. Я веду себя словно собака на сене! Мне очень неудобно… — снова опускаю взгляд на доску. — Но я не уверена, что я то, что Вадиму нужно. Я его элементарно недостойна.

— Раз он бросил ради тебя Марину, значит, достойна.

— Вам нравилась Марина? — с радостью перевожу тему, давая себе крошечную передышку.

— Не скажу, что я была от неё в восторге, но она любила моего сына, заботилась о нём, а для матери это самое главное. До твоего появления они были в отношениях почти год и уже собирались пожениться, но потом Вадим увидел тебя и просто потерял голову, — улыбнувшись, переводит на меня взгляд. — И я могу его понять — ты очень красивая. И очень порядочная девушка. Таких сейчас мало.

Эта "порядочная" отдалась сегодня ночью женатому мужчине…

Чувство вины и неправильности происходящего стало ещё острее.

Но как? Как заставить себя не думать о нём? Как забыть того, о ком не прекращала думать все эти чёртовы четыре года?!

Это вообще возможно?

— Лидия Сергеевна, а… тот мужчина — отец Вадима, вы говорили, что вы не могли быть вместе и вам пришлось расстаться, даже не смотря на вашу беременность. Что с ним сейчас? Где он? Вы знаете?

Мама Вадима с лёгкой грустью улыбается себе под нос, размешивая в глубоком блюде овощной салат.

— Конечно, знаю. Он женат: трое детей, семеро внуков. У него сложилось всё очень хорошо.

— А у вас? — прекращаю воевать с баклажаном и пытаюсь заглянуть ей в глаза. — Почему вы всё-таки не вышли замуж? Не завели ещё детей? Вы же были такой молодой, когда родился Вадим.

Она молчит, продолжая размешивать салат, и я не могу понять, как расценить её нежелание развивать эту тему.

Но спустя долгие секунды она, наконец, отвечает:

— У меня был Вадька. Я полностью посвятила себя материнству и не жалею. Дети — это великое счастье. Тем более дети от любимого человека.

— А… вы не жалеете, что ничего не стали предпринимать тогда? Как-то бороться за своё счастье. Вы вспоминаете его теперь, того мужчину?

Она снова грустно улыбается и ловит мой взгляд.

Сколько же боли в этом взгляде…

— Каждый день. Я вспоминаю его каждый день, Злата. И жалею, что отпустила его, подарив своё счастье другой. Но действовать нужно было сразу, а теперь поезд давно ушёл, — пододвигает блюдо на центр стола и оборачивается, сделав тон голоса наигранно весёлым: — Вадим, что там с мясом? Мы со Златой умираем от голода! — и снова смотрит на меня: — За своё нужно бороться до последнего, а не своё отпускать. Чтобы дать ему шанс тоже найти своё счастье.

***

— Замечательный сегодня день. Запоздавшее бабье лето, — улыбается Вадим, притягивая меня к себе ближе. — Хорошо на даче, правда?

— Да, здесь здорово, — согласно киваю, утопая под его рукой на своём плече.

Весь день он так и норовил коснуться меня, обнять, словно ненароком взять за руку. Меня не отталкивали его прикосновения, но и не рождали в душе совершенно никаких импульсов.

То ли дело Марк… я плавлюсь от одного лишь его взгляда. А его руки… Боже, я готова умереть в его руках. Конечно, он об этом не узнает, но себя же не обманешь.

Целый день я честно старалась переключиться на семейные посиделки, действительно смеяться над шутками, а не делать вид, что мне смешно, но никак не выходило… Я думала о Марке, о нашей ночи, о том, как мы теперь свяжемся, ведь он оставил свой телефон у меня.

Где он сейчас? Как отреагировала его жена, на то, что он явился под утро?

А вдруг после того, как приехал от меня он с ней…

Дура! Какая же ты дура, Кострова! Она его жена! Законная!

— Женька спит уже второй час, — с улыбкой кивает Лидия Сергеевна на спрятанный под пледом комочек на гамаке. — Набегался, устал.