Забыть нельзя, влюбиться невозможно (СИ) - Коваль Алекс - Страница 6

Свое «временное» чадо я завела в группу и, помахав на прощание, убежала на работу.

День пролетел незаметно. Смена сегодня была как никогда суматошная. Ресторан готовился закрыться на спецобслуживание вечером. Поэтому повара бились в истерике, ничего не успевая, а официанты летали со скоростью света по залу, стремясь угодить желанию каждого.

Вечером дома Даня снова старательно делал вид, что я мебель. Не более.

На следующий день повторилась та же история. И через день…

Я пыталась разговорить его, пошутить. Все без толку. Он не желал идти на контакт. Даже неоднократные просьбы Лизы (с которой мы очень сдружились) поиграть с нами, его не трогали.

Так повторялось изо дня в день. Целых полторы недели. За это время мы сказали друг другу не больше пары слов.

В пору уже было отчаяться и бросить попытки, но, к счастью, это не про меня.

***

 В субботу мне нужно было выйти в вечернюю смену в ресторане. Я зашла к Дане в комнату, чтобы сообщить это и попросить присмотреть за сестрой. На что мне ответили:

- Можешь идти и не возвращаться, – грубо, даже не отрываясь от экрана ноутбука.

- Да что же это такое! – взорвалось мое хваленое терпение. Неизменно при каждой встрече мне не забывали намекнуть, что я здесь просто лишняя. Нет, конечно, я понимала, что я им никто, просто тетя с улицы, но элементарную вежливость никто не отменял! Я поняла, что, если сейчас не обозначу границы дозволенного, потом уже будет поздно. Так и останусь в его глазах игрушкой для битья.

Подойдя к Дане, я просто захлопнула ноутбук, чуть не прищемив ему его вредный нос, а зря. От этого поступка ребенок пришел в бешенство и подскочил со стула, сжимая руки в кулаки. Синяк уже почти сошел и напоминал едва заметное желтое пятно.

- Да что ты себе…

- Значит так, Данил Александрович! - перебила я его, Даня буквально пыхтел от недовольства, – я все понимаю. Даже, черт побери, то, что ты не в восторге от меня и от моего присутствия здесь. Я терпела твои выходки целую неделю.

- Ты ничего… - зашипел он на меня.

- Я не договорила!!! – прорычала я, это сюрприз для него, но я тоже умела злиться и упирать руки в бока, грозно топая ногами. – Я понимаю, что ты считаешь себя невероятно взрослым и самостоятельным, но не забывай, что у тебя есть младшая сестренка. Будь добр проявлять хотя бы элементарную вежливость по отношению ко мне и уж соизволь терпеть мое присутствие в твоем доме хотя бы ради Лизки.

- Я и сам мог бы присмотреть за сестрой. Не нужны нам няньки! Зачем отец притащил тебя в наш дом? Ему своей противной Инессы мало?! – Даня сложил руки на груди. Типичная защитная поза. Желание отгородиться от неприятного тебе человека или разговора.

- Я понятия не имею, о какой Инессе вы все время мне говорите. В ваш дом твой отец, как ты выразился, «притащил» меня потому, что, несмотря на кучу работы и обязанностей, он беспокоится о вас. Когда он уезжал, то очень переживал! Можешь считать меня нянькой, кухаркой или просто мусором под ногами, но тебе придется смириться с моим присутствием, хотя бы до приезда Александра Дмитриевича! Потому что я ему пообещала присмотреть за вами. А я свое обещание держу. В отличие от тебя.

- Я тоже всегда держу свое обещание! – крикнул во весь голос Даня.

- Неправда! – возразила я, - ты пообещал отцу, что поможешь мне освоиться. Он оставил тебя за старшего, за мужчину в этом доме! Но пока что ты, как маленький мальчишка, дуешься и грубишь.

- Сама ты мальчишка, – пробурчал он себе под нос.

- Я девчонка, маленькая и хрупкая, а вот ты будущий мужчина, который пока что ведет себя, как дите малое.

- Все вы одинаковые, что ты, что эта его баба! – Даня со всей силы пнул валявшийся на полу мяч. Тот отскочил и с грохотов ударился в стену. – Деньги вам всем нужны от моего отца, а на нас с Лизкой вам плевать! Спите и видите, как бы побыстрей сплавить нас в интернат. Знаешь, сколько я таких нянь и отцовых подруг уже видел? У всех все заканчивалось одинаково.

От таких взрослых слов, сказанных ребенком, я опешила. Я, конечно, понимаю, что многие подростки любят раздувать из мухи слона и слишком преувеличивать, а то и фантазировать какие-нибудь небылицы, но что-то подобное я слышала и от Лизки. Честно говоря, это начинает пугать.

Я устало выдохнула, на мгновение прикрыв глаза, пытаясь сбросить неожиданно накативший гнев.

- Так, Даня, давай присядем.

- Не хочу я сидеть.

- Слушай, я правда просто хочу вам помочь. За эти дни я очень прикипела к Лизке. Да и к тебе, несмотря на всю колючесть, я же знаю, что хороший человек.

- Откуда ты можешь это знать. Ты вообще нас не знаешь.

- Вижу. По твоему отношению к сестре. А ближе узнать тебя ты сам не позволяешь.

- И что ты хочешь?

- Перемирие? – я протянула ему руку, надеясь на примирительное рукопожатие, – давай заключим мир до приезда твоего отца.

- А потом?

- А потом, если я тебе так неприятна, я уйду. Честное слово.

Даня замолчал, разглядывая мою протянутую ладонь.

- Хотя бы давай попытаемся это время прожить спокойно. Идет?

- Идет. Но ты обещаешь, что потом уберешься из нашего дома?

- Обещаю. Уберусь.

- Идет.

Мы скрепили обещание данное друг другу крепким рукопожатием.

С тех пор, хотелось надеяться, между нами установилось шаткое, но все же перемирие.

Я убежала на работу, а Даня остался сидеть с Лизкой.

Следующие дни после заключенного перемирия, как я и предполагала, прошли у нас спокойно.

Дома мы с Даней, наконец-то, уживались тихо и мирно. Друзьями, конечно, не стали, но он старался быть терпеливым и больше не кидал злых фраз в мой адрес. Я, в свою очередь, старалась сильно на него не наседать и не докапываться. Синяк у парня сошел совсем, и, слава богу, новых больше не появлялось.

Лизка неизменно вертелось около меня каждый вечер. Постепенно я начала замечать, что ребенка действительно интересует готовка. Каждый раз она самозабвенно бросалась мне помогать. Почти каждый вечер мы с ней готовили что-то новое. Уже успели сделать торт, печенье и даже пирожки с клубникой напечь. Даня наблюдал за этим со стороны и ухмылялся.

Пока дети были в школе и в садике, я занималась домашними делами. Так, потихоньку квартира начала «обрастать» уютными мелочами, вроде цветов и картин в рамках. А однажды я решила совсем «разгуляться» и купила белый пушистый ковер в гостиную.

- Что это? – удивленно спросил Даня, вернувшись домой после занятий.

- Ковер, – улыбнулась я, с наслаждением переступая босыми ногами по мягкому плюшу.

- Зачем нам ковер? – скептически выгнул бровь мальчишка.

- Поверь, это незаменимая вещь!

Даня ухмыльнулся и умчался на второй этаж. Тогда он меня не понял, но спустя какое-то время этот ковер стал нашим любимым   местом времяпрепровождения. Разваливавшись на нем около дивана, мы с Лизкой делали задания из сада, играли и смотрели мультики.

Каждый вечер перед сном она просила читать ей сказку и каждый раз крепко засыпала, прижавшись ко мне.

Сколько нерастраченной любви и доброты было в этом ребенке, столько же обиды было в старшем.

Как-то я попыталась поговорить с Александром на эту тему, но вовремя одернула себя. Кто я такая чтобы лезть в их личную жизнь (его и загадочной Инессы). Поэтому я перевела разговор на другую тему. Он, кстати, звонил детям каждый вечер, чаще всего по видеосвязи. Лизка с Даней очень скучали по отцу, хоть и старались этого не показывать.

С момента отъезда Александра прошло уже две недели, и он будет отсутствовать, скорей всего, еще столько же.

Шла середина мая, и лето было все ближе и ближе.

Последнее время я старалась брать только дневные смены в ресторане, чтобы вечерами быть с детьми дома. Мне было не по себе оставлять их одних, когда уходила в вечернюю смену. Синдром «мамочки» не давал мне ни на чем сосредоточиться, пока я была в ресторане.