Архикватор - королевский палач (СИ) - Невеличка Ася - Страница 7

— Давай немного упорядочим факты, — предложил он. — Итак, по одной версии, ты спишь, видишь сон про иной магический мир, по другой — ты действительно умерла в своем мире, но смогла возродиться в новом. Если ты примешь решение умереть сейчас, то в первом случае ты очнешься на Терре, во втором — ты умрешь окончательно.

Снова кивнула.

— Но проблема в том, что на Терре ты тоже можешь не очнуться… Ты готова умереть?

Я отрицательно покачала головой и смотрела на него завороженная голосом.

— Тогда посмотрим на другие варианты: если ты не прервешь сон смертью, то в первом случае ты рано или поздно проснешься в своем мире, во втором — ты останешься жить здесь, ассимилируешься к новой жизни, к магии. И при таком выборе — ты ничем не рискуешь, ты все равно будешь жива и здорова. Так?

— Но все может затянуться, вдруг я в коме после аварии? Вдруг пройдут года, прежде чем сон закончится и я проснусь?

— Почему ты не хочешь попробовать жить по-новому? Тебя пугает другая жизнь или что-то неприемлемо твоим законам рода? — Я задумалась, а Вейд продолжал: — Ты получишь все необходимое для жизни на Лемурии, тебе дадут лучшее образование, что есть в нашем королевстве, у тебя будут подруги, поклонники и возможность выйти замуж. Впереди балы и соревнования, пиры и турниры. Ты действительно не хочешь попробовать эту жизнь на вкус, даже если она просто сон?

— Хочу. Хочу, если все будет так. Но есть же другая сторона медали? Я смогу выйти замуж, если стану рабыней?

— Нет, — его лицо застыло, но он был честен со мной. — Покровитель станет единственным мужчиной в твоей жизни.

— А если я влюблюсь — мужчина сможет стать моим покровителем?

Декан выдохнул, резко поднялся с кресла и отошел к окну:

— Ты можешь влюбиться и он может стать твоим покровителем, но я бы не советовал действовать так опрометчиво. Любовь пройдет, любовь могут предать, твой покровитель может полюбить другую, но ты останешься связанной с ним навсегда. Может ли любовь быть главной причиной в выборе покровителя? Подумай.

Мы молчали. За окном опускались сумерки и комната погружалась в полумрак. Я лежала на диване и размышляла над его словами.

Я очень боялась смерти — так мало прожила и так мало попробовала, не открыла жизнь со всеми ее возможностями и не почувствовала во всех ее проявлениях. Я не любила всерьез, до дрожи в пальцах, у меня не было любимой работы, и нелюбимой тоже. По большому счету меня гнетет только тоска по родителям, но ведь после института я бы все равно от них съехала. Я грущу по своим воспоминаниям, по тому к чему не смогу вернуться, не смогу пережить заново, но ведь воспоминания даже в моем мире останутся недосягаемыми: разве я смогу провести все лето у бабушки — нет, разве смогу снова поцеловать Растика за школьным гаражом — нет, смогу стать королевой выпускного — нет, обнять папу и разрыдаться над первым подаренным колечком — нет.

Еще меня пугали потерянные и не осуществленные планы: хотела спрыгнуть с парашюта, осенью съездить на “Октоберфест”, навалять Машке за подставу с Русланом, выпросить у него колечко с бриллиантом, завести котёнка и назвать его Black Star, еще хотела шикарную свадьбу и ребеночка. Но если я умру здесь и смерть станет окончательной там — неважно, реальный это мир или кома в больнице, я же могу не проснуться никогда, — тогда ничего из моих планов не воплотится в реальность.

Может, есть смысл не форсировать события и приглядеться к здешнему миру?

— Если всё пойдет по лучшему сценарию, то во мне проснется магия, я стану полноправным членом общества, смогу выйти замуж за родовитого мага и поступить на службу, так? — Декан кивнул, что я поняла по темному силуэту на фоне окна. — Но в плохом сценарии, я стану чьей-то рабыней на всю жизнь и у меня не будет ни свадьбы, ни детей…

— Дети у тебя могут быть, — вставил декан.

— Без свадьбы? — не поняла я.

Он кивнул и отошел от окна ко мне. Его походка была как у крадущегося зверя, что несколько сбило с мысли, но суть я уловила:

— То есть, когда вы говорили, что в моей жизни будет только один мужчина, покровитель, вы говорили это про все аспекты взаимоотношений?

— Да.

— Я должна буду стать его…наложницей?

— Если он пожелает.

Я потрясенно смотрела на него снизу вверх.

— Тогда мне лучше проснуться до этого времени…

Вейд щелкнул пальцами и над моей головой в настенном светильнике зажегся свет. Глаза мужчины блеснули, обводя меня взглядом, отчего по ногам побежали мурашки. Я резко села и поправила сбившуюся рубашку.

— Мне интересно, почему судьба наложницы грозит исключительно террийцам, а недотрогами ходят ваши магички?

— Их можно трогать, — отозвался декан.

— Нет, не то, — я задумчиво щелкнула пальцами, подбирая синоним "недотрогам", а Вейд резко уклонился, схватил меня за руку, сдернул с дивана и зажал рот, прижав спиной к себе.

— Что ты делаешь? — зашипел он.

— Ммм…

— Никогда, слышишь, никогда не щелкай пальцами, не скрещивай их, не наставляй на других — для тебя это смертельно опасно. Поняла? — я кивнула, он разжал рот.

— А в ладоши хлопать можно? — язвительно спросила я, начиная потихоньку сходить с ума от его близости.

— На праздниках. В обычной жизни мы не хлопаем в ладоши.

— А флиртовать можно? — с придыханием вырвалось у меня.

Он тут же отстранился и чуть оттолкнул меня.

— Ты решила остаться с нами? Хочешь узнать этот мир лучше и получить ответы на свои вопросы?

— Однозначно, — хмыкнула я.

— Хорошо. Тогда сейчас спи. С утра начнется новая жизнь — в восемь трапеза, в десять у тебя визит портнихи, в час — трапеза, к трем придет обувщик. Вечером заселение студентов, думаю, тут ты сориентируешься.

— Ладно. Круто. Только я не хочу спать.

Он приблизился, ткнул пальцем в лоб и его распоряжение воплотилось — я вырубилась.

Проснулась в постели от грохота в дверь.

— Сейчас, минуту! — я обмоталась одеялом и спотыкаясь, поспешила к входной двери. На пороге стояла суровая дородная женщина и не успела я приоткрыть дверь, как она, отжав меня плечом, прошла на середину комнаты.

— Убирай одеяло и тащи скамейку из спальни, — распорядилась она, раскладывая на столике метр, иголки, блокнот, карандаш и еще какие-то штучки.

— Сколько сейчас времени? — спросила я.

— Десять, — процедила портниха. — А теперь поторапливайся, если на обед хочешь успеть.

Больше убеждать меня не пришлось.

Я стояла на скамейке посреди комнаты, пока тётка ходила в туалет мыть руки.

— Снимай всё. Вставай на скамейку и стой смирно.

Я застыла голая посреди гостиной, пока портниха кружила возле меня, прикладывая метр то к бедру, то к руке и бесконечно приговаривая:

— Обхват бедер значит будет… Талии… аха. Обхват ноги… Раздвинь, — командовала она, и я беспрекословно раздвигала. — Подними, — и я поднимала. — Грудь полновата.

— Ну, какая есть.

— Не дерзи! Повернись задом. Зад тоже крупноват.

Я взвыла от негодования:

— Что-нибудь нормальное есть или все как на кобылу?

— У тебя всё нормальное, детка, даже очень, — донесся от входной двери мужской сиплый голос.

Я взвизгнула, слетела со скамьи и спряталась за кресло. Портниха в голос орала на парня, а Нейтас стоял в раскрытых дверях и разве что слюни не пускал, пытаясь разглядеть меня.

— Ах, ты блоха навозная, кто вламывается в комнату к даме без стука? Я вот выскажу твоему декану, поелозишь ты еще по сковородке. Выходи, выходи, желтоклюв.

Она вытолкала его и закрыла перед носом дверь.

— Я на обед хотел ее позвать, тёть! Не говорите декану, мне и так уже влетело. Ну тёть? — прокричал он из-за двери.

— Время обеда? — спросила я портниху.

— Ну, — подтвердила она.

— Может, прервемся, а? Кушать очень хочется, — попыталась уговорить её.

— Ладно, после обеда, до трех еще снимем и фасоны принесу. Выбирать будем.