Непридуманная сказка (СИ) - Перепечина Яна - Страница 39

Спасибо Вам за ВСЁ. Благодаря Вашей помощи всё прошло быстро и почти без проблем)))

Мы втроём желаем Вам и Вашей семье счастья, любви, здоровья. Я и не сомневаюсь, что так будет. Ведь когда есть такая чудная Мама и Жена - в доме мир и взаимопонимание.

Храни вас всех Господь))) Будет время и желание - пишите. Я буду рада. Ещё раз спасибо.

Вадим, Ангелина и Полиночка.

Люба Ангелине

Вот это да-а-а!:))))) Ну и новости! Уже четыре дня дома! Потрясающе! :))))) Линочка, я никак не ожидала, что вам удастся так быстро все сделать! Ой, ну как же хорошо:) Какие вы с мужем молодцы! Линочка, у меня слов нет... Вы замечательные, я рада за вас необыкновенно! Даже всплакнула:) Слава Богу за все! Пусть Полиночка растет веселенькой, здоровенькой, на радость маме и папе!

Пишите и Вы, Ангелина, если поболтать в мамской суете время выкроится :)

Бог в помощь вашему замечательному семейству!:)

Люба.

 Часть третья. Сказка для Александры. Москва, октябрь 2002 года. Ангелина Валдайцева

                                                                                                              Смерть стоит того, чтобы жить,

А любовь стоит того, чтобы ждать...

В. Цой "Легенда"

Москва, октябрь 2002 года. Ангелина Валдайцева

На следующее после появления у них Полиночки утро заболел Вадим. Заболел сильно, с температурой под сорок, громким гулким кашлем и насморком. После обеда к нему присоединилась и Ангелина. Полиночка капризничала, хныкала, а родители боялись подойти к ней лишний раз, чтобы зараза не перекинулась и на неё.

- Дим, - то и дело в ужасе шептала вообще-то не склонная к паникёрству Ангелина, - а вдруг мы её заразим, и она умрёт? Нам её отдали, доверили, а мы… а она…

Вадим помолчал, лихорадочно блестя больными глазами, и стал одеваться.

- Ты куда? Тебя от слабости шатает!

- Пойду куплю маски и кварцевую лампу или как она там называется? Будем бороться с вирусами.

И он ушёл. На улице было уже темно. Ангелина прижалась горячим лбом к оконному стеклу и заплакала, глядя, как бежит, догоняя автобус, её муж. Из кроватки раздалось недовольное кряхтение. Неопытная мама звучно шмыгнула красным, натёртым платками носом и отправилась на кухню. Пару минут она там чем-то грохотала, а потом вернулась в комнату, обмотав лицо до самых глаз вафельным полотенцем в мелкий зелёненький цветочек. Для надёжности в несколько слоёв.

Когда она наклонилась над Полиночкой, та замолчала и удивлённо уставилась на неё.

- Да, моя хорошая, это я, твоя мама, а не мумия. Не бойся. И хочу тебя предупредить, что сейчас я улыбаюсь. Видишь, мои красные глазки стали ещё и узкими…

Полина не испугалась. А вот вернувшийся через несколько часов, уже глубоким вечером, Вадим вздрогнул, увидев, как из тёмной комнаты дочери к нему вышла Ангелина.

- Не бойся, это я. Ты, кстати, тоже хорош.

Вадим, видимо, нацепил купленную маску ещё в общем коридоре, потому что в квартиру ввалился уже в ней и выглядел забавно.

- Ты куда пропал?

- Лампу искал, еле нашёл аж на шоссе Энтузиастов… - он вытащил из пакета коробку и аккуратно достал прибор. – Ну-ка, сейчас мы всю заразу повыведем. Лин, читай инструкцию.

Ангелина послушно принялась вслух разбирать мелкие смазанные буквы. Было поздно, но они не могли лечь спать, не позаботившись о Полиночке. Началась совсем другая жизнь. У них теперь была дочка, и им некогда было болеть.

Москва, октябрь 2002 года. Александра Катунина

Всё шло так хорошо, что даже не верилось. Александра с Виталием Незнамовым уже больше – Санька украдкой глянула на часики – пяти часов всё говорили, говорили и никак не могли наговориться. Просто в лучших традициях жанра, как бы наверняка прокомментировала Ангелина.

Сначала они, конечно, посидели в ресторане, а потом, бросив машину Виталия, отправились бродить пешком по старым улочкам центра Москвы. Каждый рассказывал о своём. И это своё удивительным образом находило отклик в другом. Воспоминания, истории и мысли цеплялись друг за друга, переплетались, кружили, образуя причудливый рисунок полного взаимопонимания и зарождающейся симпатии.

Александра уже и не помнила, когда они взялись за руки и как это произошло. Но идти вот так, рука об руку, было приятно и слегка пугающе. И казалось, что нет ничего чудеснее на свете, чем бродить вдвоём и говорить, говорить…

Если бы её спросили, как разговор вывернул на эту, очередную, тему, она вряд ли бы смогла вспомнить. Но, так или иначе, неспешно идя по Столешникову переулку, они заговорили о старых фильмах. Радостная и впервые со дня ухода Захара умиротворённая Александра взахлёб перечисляла:

- Ну, «Небесный тихоход» люблю… «В бой идут одни старики», конечно же! Слов не смогу подобрать, чтобы чувства выразить! Лучший фильм о войне, на мой взгляд!

- Согласен, - мягко улыбнулся Виталий, – очень сильно снято. Этот переход от комедии к драме и даже трагедии… А как тебе документальные кадры, вплетённые в художественную ткань?

- Это когда Маэстро на лошади едет и видит нашу пехоту, всю в грязи, выбивающуюся из сил? Да! Я смотреть спокойно не могу – плачу всё время. У меня дед на фронте погиб, и мамин дедушка тоже, и бабушка её… - она подняла глаза на Виталия и горько улыбнулась. Он грустно кивнул и, медленно подняв руку, отвёл с её лица брошенную ветром прядь. Александре тут же стало жарко и неловко. Она сделала вид, что поправляет спадающую с плеча сумочку и преувеличенно бодро воскликнула:

- А ещё я очень люблю фильм «Дети Дон Кихота». С Папановым в главной роли. Смотрел?

- Смотрел. Но я его не люблю.

- Да? – Саня очень удивилась и не смогла скрыть разочарования: до этого их вкусы совпадали практически во всём.

- Да. Это сказка, - довольно сухо заметил Виталий. – Таких врачей не бывает. И отказываются от детей гораздо чаще, чем там показано. Уж никак не четыре раза за многие годы.

- А мне кажется, что такие люди бывают, должны быть. Ну, вот хотя бы Валентина Павловна! Она же буквально живёт своими отказничками! Скольких она пристроила! Ты же сам ей помогаешь, ведь не можешь не согласиться, что она человек буквально на грани святости…

- Она – да… Но таких единицы.

- Но ведь и ты, ты тоже такой! Ты же очень много делаешь для отказничков. Я знаю, мне Валентина Павловна рассказала…

Виталий неопределённо пожал плечами и промолчал. Но Саша не стала уводить разговор в сторону.

- Вот скажи, пожалуйста, почему ты стал помогать детскому дому, больнице, где ребята Поленьку нашли, и волонтёрам? – задала она, наконец, тот самый вопрос, который не давал ей покоя со дня их первой встречи.

- У меня есть на то причины.

Они медленно шли в сторону Большой Дмитровки. Александра помолчала, не желая настаивать. Но потом всё же не выдержала и переспросила:

- Причины?

- Да…

Виталий задумчиво смотрел вперёд, сильнее сжав её руку. Они прошли уже почти до конца Столешникова, когда он продолжил:

- Просто я тоже отказник.

Если бы он сейчас вдруг взмахнул руками и полетел, лавируя между фонарями, Александра не удивилась бы сильнее. Она остановилась, прижала ладони к горячим щекам и с ужасом и жалостью выдохнула еле слышно:

- Ты – отказник?!

- Да.

- Господи, как?! Прости! Прости меня, пожалуйста! Я не должна об этом спрашивать…

- Почему? – спокойно пожал плечами Виталий. – Это моя жизнь, и я ни от кого её не скрываю, тем более от тебя. Спрашивай, о чём хочешь. Детдом уже в прошлом.

- Как же… как же ты…

- Не стал асоциальным элементом? – он с ласковой усмешкой посмотрел на неё.

Саша смущённо кивнула.

- Я очень хотел семью, детей. И всегда понимал, что детям нужны весёлые, добрые родители, а не пьянь. Вот и тянулся изо всех сил. И учителя у нас были хорошие, мне помогали, когда видели, что я из кожи вон лезу. Математик, Владлен Борисович, в старших классах чуть ли не до ночи со мной засиживался, готовил к поступлению. Вот и получилось, что человека из меня сделали…