Непридуманная сказка (СИ) - Перепечина Яна - Страница 56

- Саше, - чуть потише пояснила Ангелина, - Александру Николаевичу. Я тебе что, забыла сказать, как доктора зовут?

- Ну да, - Александра поудобнее перехватила Поленьку и снова прижала трубку к уху, - тут на двери этого сто пятого кабинета написано «к.м.н. Эмерих А.Н.» Это он, значит? Твой чудо-доктор? При такой фамилии и вдруг А.Н. – это не Адольф Нильсович, не Агнет Никласовна, а Александр Николаевич? Ты уверена?

- Именно, - вдруг весело сказал кто-то у неё за спиной, - при такой фамилии А.Н. – это Александр Николаевич, а не Альфред Ноевич и не Астрид Норбертовна.

Саша подпрыгнула, уронила… слава Богу, не ребёнка, а телефон и резко обернулась, уставившись на говорившего. В пустом коридоре напротив неё стоял высокий широкоплечий парень в хорошем костюме и при галстуке и улыбался.

- Спасибо за пояснения, молодой человек, - разозлилась Саша. Она всегда сердилась, когда пугалась. – А вас не учили, что не стоит вмешиваться в дела, которые вас не касаются?

- Учили, - улыбнулся парень, поднял телефон, протянул ей и склонил покаянно русую голову. Саше показалось, что где-то она его уже видела. – Только это меня касается… Здравствуй, Поленька! – он подмигнул девочке, и та неожиданно потянулась к нему.

- Что касается? И откуда вы знаете Полину? – не поняла Саша и ещё сильнее нахмурилась, отступив на шаг назад. Полиночка протестующе захныкала, протянув ручки к странному парню.

- Дело в том, что Эмерих А.Н. – это я, - пожал плечами парень и вынул из кармана связку ключей.

- Как – вы?! – отчего-то поразилась Саша и покосилась на табличку на двери кабинета, будто ожидая там увидеть фотографию, которую можно было бы сличить с оригиналом. – К.м.н. Эмерих Адольф Нильсович – это вы?! Не может быть!

- К.м.н. Эмерих Александр Николаевич – это я. А об Адольфе Нильсовиче вкупе с Агнет Никласовной, про которых вы всё говорите, мне ничего не известно, извините.

Он аккуратно отодвинул её от кабинета, вставил в замок ключ, повернул его, широко распахнул дверь и сделал приглашающий жест:

- Но если я всё же смогу вам их заменить, то прошу.

Москва, февраль 2003 года. Александра Катунина

Растерянная Саша, которая отчего-то никак не могла прийти в себя, кивнула доктору, вошла в кабинет и замерла у пеленального стола.

- Вы сами Поленьку разденете? – Эмерих А.Н. скрылся за дверью в смежное помещение и зашуршал там чем-то. – Если у вас опыта маловато, могу вам помочь.

- Опыта у меня достаточно, - не слишком ласково отозвалась Саша и принялась снимать с девочки нежно-розовый комбинезон. Получилось это у неё довольно ловко. Она обрадовалась своему маленькому успеху и решила закрепить его: попыталась расстелить на пеленальном столе фланелевую пелёнку, чтобы положить крестницу сразу на неё.

Сложность состояла в том, что пелёнка лежала в сумке, а сумку она бросила на кушетку довольно далеко от себя. Пытаясь одной рукой придерживать уже лежащую на пеленальном столике Полиночку, а другой достать сумку, Саша неловко растопырила руки и зашевелила пальцами, стараясь схватить ремень сумки. Оставить Поленьку на столе даже на секунду она боялась, а взять её на руки и спокойно подойти к сумке почему-то не догадалась.

В смежной комнате доктор Эмерих включил и вскоре выключил воду, а Саше всё никак не удавалось достать злополучную пелёнку.

- Разрешите, я всё-таки вам помогу, - снова раздался за спиной его негромкий смеющийся голос, и Саше снова стало неловко.

- Спасибо, не стоит, - с нажимом ответила она, силясь унять дрожь в руках, - мы сами справимся.

- А почти год назад вы говорили мне, что люди непременно должны помогать друг другу.

Саша замерла, потом медленно повернулась, придерживая рукой Поленьку, благодушно изучающую найденную на пеленальном столе яркую погремушку и не собирающуюся вырываться.

- Я?! Вам?

- Вы. Мне. – А.Н. Эмерих стоял совсем рядом в белом халате, который ему – Саша почему-то это сразу отметила – очень шёл. Она посмотрела на него и снова подумала, что ведь точно где-то его видела. Совершенно точно видела. Но где?!

- Где?! – растерянно озвучила она свои мысли.

- На внутренней стороне МКАД, около Бутова… Вы мне рентгеновский снимок достаньте пока, пожалуйста. Мне его посмотреть надо. Ангелина сказала, что им в поликлинике делали, - доктор снова аккуратно подвинул Александру и принялся ловко раздевать Поленьку,

«Жена – не стена, можно и подвинуть», - почему-то пришло вдруг в голову Саше, и в тот же миг она вспомнила всё. И испуганного пса у отбойника на МКАД. И смелого неравнодушного парня, собиравшегося перегородить Кольцо, чтобы спасти этого самого никому не нужного пса. Это был, конечно, именно он, А.Н. Эмерих. А ещё она вспомнила тонкую женскую руку, властно похлопавшую его по плечу. И капризный голос. Вспомнила и окаменела, бессмысленно глядя, как крутит, мнёт и осматривает Поленьку, которая почему-то совершенно не возражает против такого бесцеремонного обращения, доктор. В ушах у Саши стояли её собственные слова, которые она тогда сказала маме: «Мой парень женат». Вся беда была в том, что, хоть, если верить пословице, жена и не стена, но у Саши на этот счёт были твёрдые принципы, нарушать которые она считала совершенно невозможным ни при каких обстоятельствах, и потому «двигать» эту самую стену не могла и не хотела. Она была полностью согласна не с пословицей, а с Пушкиным, написавшим, что «жена не рукавица: с белой ручки не стряхнёшь, да за пояс не заткнёшь»…

Оставшееся время визита Саша отвечала на вопросы доктора, старательно записывала его рекомендации, которые следовало передать Ангелине, и ровным счётом ничего не понимала. Ни думать, ни чувствовать у неё не получалось. Больше всего на свете ей хотелось схватить в охапку Поленьку и убежать поскорее из этого кабинета. Вернее – чего уж лукавить себе самой! - от этого мужчины.

А он будто специально затягивал приём, с явной симпатией глядя на неё и что-то объясняя ей приятным мягким голосом. Тщательно осмотрел Полю. Включил специальную подсветку, прикрепил к ней рентгеновский снимок и внимательно мерил какие-то углы, призывая Сашу посмотреть и убедиться, что всё в порядке, вполне в пределах нормы.

- У Поленьки было подозрение на дисплазию тазобедренных суставов. Вам Ангелина наверняка говорила. Три месяца она носила перинку Фрейка. И всё встало на свои места. Снимок это вполне однозначно подтверждает. Я думаю, в поликлинике просто решили подстраховаться. Побоялись брать на себя ответственность.

«Фу-ты, ну-ты! – сердито подумала Саша. – Какие мы крутые, однако. Сейчас будет перья распушать и павлиний хвост веером разворачивать. Мол, в поликлинике побоялись, а он, такой к.м.н, весь из себя герой в белом халате, всех за пояс заткнёт! Просто «Чёрный Плащ летит на помощь». Противно-то как…» Но мысль свою она додумать не успела, потому что доктор Эмерих, А.Н. повёл себя совершенно не так, как она от него ожидала. А просто и по-доброму добавил:

- И совершенно верно сделали, конечно. При любом, даже самом мимолётном сомнении обязательно нужно или назначить дополнительные исследования или посоветоваться с коллегами. Должна быть в нас настороженность. А где возьмёшь ещё одного ортопеда в районной поликлинике? Они вообще не везде есть, а уж по два – это из области фантастики. Так что коллега абсолютно прав, нельзя рисковать здоровьем ребёнка. Лучше перебдеть, как говорится. Тем более, что Поленька – недоношенный ребёнок.

Саше стало ещё хуже. Ну почему, почему этот молодой симпатичный доктор не только выглядит, но и ведёт себя, улыбается, двигается, говорит и шутит, как тот мужчина, с кем рядом она всегда мечтала быть? И с какой стати она слушает его, открыв рот и с трудом удерживая на лице приличное вежливо-равнодушное выражение? И отчего так сложно скрывать набирающее силу восхищение?.. Ничего подобного она не испытывала ни к Виталию, ни даже к Захару.

Стараясь не смотреть в усталое, с чуть показавшейся щетиной и голубоватыми кругами вокруг глаз лицо Александра Николаевича Эмериха, Саша отвлекала себя от несвоевременных мыслей тем, что переводила взгляд с одного предмета на его столе на другой. Среди папок, файлов и письменных принадлежностей она увидела фотографию хорошенького мальчика в клетчатой рубашке, явно похожего на доктора. «Ещё и ребёнок есть», - подумала она отстранённо. И тут же восхищение уступило место совсем другому чувству. Приятное лицо доктора и его явный интерес к ней вдруг показались Саше просто отвратительными. В ушах бешено застучало, и она с трудом сдержалась, чтобы не сказать вслух того, что вертелось на языке. Флирт с пациентками при живой жене и ребёнке максималистка Саша считала подлостью и низостью. Поэтому она почти по-хамски свернула разговор, вызвав недоумение у доктора Эмериха, подхватила уже одетую Полиночку и сумку и вылетела из кабинета, на ходу бросив сердитое: