Их тайный гость (СИ) - Перепечина Яна - Страница 21

Июль 2008 года

Арина

Из больницы она, конечно, не сбежала. Хотя сосед явно это подозревал. У него на лице тяжкие сомнения были написаны аршинными буквами. В другой ситуации Арине было бы очень смешно наблюдать за ним. Но сейчас она могла думать только о Мире. И о том, что с ней и где она.

Вечером, уложив спать довольную, ни о чём не подозревающую Марту, Арина вышла в сад. Она привычно задвинула шпингалет на калитке, горько усмехнувшись: ни старый невысокий забор, ни задвижка уберечь их с Мартой, разумеется, не могли. Да и не было такой силы, что могла бы их защитить. Но сейчас им – Арина была в этом уверена – опасность не грозила. Во всяком случае, опасность, исходящая оттуда, из их прошлого. Всё, что им было нужно, те люди уже забрали. Ни Марта, ни сама Арина им были не нужны.

Она постояла у калитки, вслушиваясь в мирные звуки затихающего дачного посёлка, и пошла к дому. Сквозь деревья было видно, что у соседа в бытовке горел свет. «Какая бытовка? А где дом?» – вяло шевельнулись мысли. Но и только. Абсолютно всё в этом мире с той ночи касалось её сознания вскользь. И только одна мысль с неумолимостью метронома билась в утомлённом мозгу. И только одно чувство раздирало в клочья измученное сердце.

Та ночь… Ночь, будто вышедшая из самых страшных её кошмаров…

Иногда, слушая рассказы других о каких-то трагических событиях, Арина удивлялась, если говорили, что ничего не предчувствовали. Как это? – всегда думала она. Неужели сердце молчало? Неужели не старалось предупредить? Ей всегда казалось, что вот уж её-то обязательно уловит опасность, обязательно подскажет, почувствует, предугадает.

А вот нет. Не уловило. Не подсказало. Не… Да ничего «не»…

И в больнице, и после она постоянно прокручивала в голове тот день и ту ночь, вспоминая, анализируя, пытаясь увидеть что-то, что поможет ей найти выход и спасти Миру и Марту. А, если получится, и себя…

В ту ночь они уже давно и крепко спали, как обычно ничего не опасаясь. Уже больше двух лет они жили спокойной жизнью, и никто их не тревожил. Ведь не считать же, в самом деле, тревожащим обстоятельством ту единственную встречу с Венцеславом в зимнем московском дворике.

Вот и вели они себя, как вполне обычная семья на отдыхе: окна даже на первом этаже – настежь, калитка – на расшатанной щеколде, дверь – на примитивном замке. В их довольно старом дачном посёлке, где проводили лето семьи сотрудников крупного оборонного предприятия, всегда было тихо и очень мирно. Вот и не опасался никто всерьёз. И она тоже. Даже она. Как оказалось - зря. Ох, как зря. Должна, должна была опасаться и ждать. А она расслабилась, поверила, что всё позади. Ах, кабы вернуть всё назад…

Как и большинство матерей, она спала чутко. Вернее, не так. Она спала хорошо. Но любой звук из комнат дочерей – девочки жили в разных – слышала великолепно и тут же просыпалась. Когда-то давно, ещё только начав встречаться с Даниилом, она читала книгу о занимательных психологических фактах. В ней в числе прочего рассказывалось и о так называемых «сторожевых центрах». Оказывается, мамы спят, как и все здоровые люди, довольно крепко. Но есть у них этот самый «сторожевой центр», связанный с необходимостью оберегать своих детей, который всегда начеку. Пискнет ребёнок или даже вздохнёт чуть громче – мама проснулась. А громкие слова мужа может и не услышать – спит себе дальше, будто ничем и не потревожена.

Вот и Арина в ту ночь не услышала ни стука щеколды, ни шума, когда кто-то влезал в одно из окон первого этажа, ни щелчка отпираемой двери, ни звуков шагов по старой лестнице, которая хоть и не скрипела душераздирающе, но всегда вздыхала под ногами. Однако лишь только отворилась дверь в детскую, как она встревоженно приподняла голову с подушки и прислушалась. Сначала ей показалось, что это ветерок качнул прикрытую дверь, и от этого чуть задребезжало стекло в ненадёжном переплёте. Но в этот же миг она вспомнила, как, поцеловав уже уснувших дочек, плотно закрыла дверь каждой из комнат. Не прикрыла, оставив щели, а повернула ручки и услышала щелчки язычков.

Но и тут сердце ничего не подсказало Арине. Она просто решила, что одной из девочек не спится, и по привычке стала ждать звука шагов босых ножек по доскам пола. Но не дождалась. И лишь тогда встала и почти в полной темноте – из экономии в их дачном посёлке после полуночи выключали уличное освещение – пошла к дочкам. Марта спала спокойно, тихо посапывая и, как всегда, широко разметавшись по постели. Она вообще давно уже спала очень крепко, почти не просыпаясь ночами. Арина поцеловала её в тёплую щёчку, прикрыла простынкой и вышла.

В тот момент, когда она приоткрывала дверь комнаты старшей дочери, оттуда послышался какой-то звук, Арина по инерции шагнула вперёд, в темноту. Тут же чьи-то твёрдые, недобрые руки схватили её, зажав рот, и вспыхнул свет. В комнате у Миры не было верхнего освещения, лишь торшер, мягкий тёплый свет которого всегда казался Арине очень умиротворяющим и неярким. Но после темноты и он резанул по глазам, заставив зажмуриться. С трудом приоткрыв их, она, не осознавая ещё, что произошло, в ужасе уставилась на кровать дочери. Та была жива. И даже не ранена. И на её девичью честь тоже никто не покушался. Но то, что увидела слезящимися от света глазами Арина, стало одним из самых страшных потрясений в её жизни. Вернее, не то, а кого. Потому что испугали её люди, а не что-то неодушевлённое. Увы, всех троих, что оказались в комнате её старшей дочери в ту ночь, она знала. Слишком хорошо знала.

Июль 2008 года

Константин

В самолёте Соколан снова достал свой блокнот и уставился в записи. Мысль от странных событий постоянно убегала то к таинственно-счастливому виду Светланы, то к стройке, которую он затеял на месте пожарища. Перед отъездом Константин созвонился с бригадиром строителей, успел собственноручно сделать чертежи будущего дома и набросать список необходимых покупок и теперь волновался, не напортачат ли за те несколько дней, что он будет отсутствовать, мастера. Поэтому новые записи в блокноте появлялись медленно.

Константин ещё раз пробежал глазами немногое написанное. В графе «Проблемы соседей» он отметил исчезновение старшей девочки, Миры, голоса и звуки, которые он слышал сквозь сон как раз в ту ночь, когда это произошло, и странное поведение матери пропавшей. Все эти обстоятельства вызывали у него вопросы, ответов на которые не было. Он надеялся, что пока не было.

С его собственными проблемами дела обстояли ещё хуже. Потому он совершенно не представлял, кто мог хотеть его смерти. Подумав об этом такими вот словами, Константин не выдержал и засмеялся про себя. Очень уж наивно это прозвучало. Потому жизнь его, естественно, не была беспроблемной. Случались конфликты, недопонимания, обиды. Но Константин абсолютно не мог вообразить себе какого-нибудь портье, который оказался настолько недовольным оценкой тайного гостя, что решил отмстить. Жена у него имелась только бывшая. Но никаких претензий у Светланы к нему не было. Наоборот, она всегда считала, что Константин слишком много помогает ей и мягко упрекала его за это... Его мозг отказывался представлять в роли злоумышленников и бывших коллег, и родственников, и просто знакомых. Да... Мстить ему, вроде бы не за что. Если и мешал он кому случайно, то только в мелочах, а вот так – до смерти – кажется, никому.

Теперь следующий вариант: выгода от его смерти. Деньги у Константина были, он целенаправленно копил на исполнение своей мечты. Но это была такая смешная, такая незначительная сумма... Да и завещание он пока не писал... И родственники остались только очень-очень дальние... Такие дальние, что доказать родство будет почти нереально... А значит, и в материальном смысле никто не был заинтересован в его смерти.

А что если… Константин замер, боясь спугнуть появившуюся мысль, посидел немного, успокаивая сбившееся дыхание, и теперь уже чётко сформулировал: а что если его пугали? Ну, или предостерегали? И это не месть, не стремление обогатиться после его смерти, а предупреждение? Если поджигатель или поджигатели следили за ним и видели, что он собирался спать в доме у соседей, и подожгли дом, желая не убить, а предупредить его?