Империя ускоряется (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 28

— Это можно. На ГАЗ например, ну или там на Красное Сормово, это вроде как визитные карточки нашего города.

— Какой у тебя тут вид из окна замечательный, — вдруг из-за стола встала Маша, — половину города видно, удобно наверно для мэра. А это вон что там горит?

Я тоже встал, подошёл к окну — действительно в заречной части где-то на стыке Сормовского и Московского районов что-то очень хорошо и энергично горело, разбрасывая в стороны клубы дыма… и по-моему даже взрывалось там что-то периодически. Ну ёкорный же бабай, с тоской подумал я, ничего себе начало моей деятельности… а где-то примерно там расположен ведь очень секретный Машзавод, на котором системы ПВО делают, и не менее секретный ОКБМ с производством ядерных реакторов, да и завод «26 бакинских комиссаров» хотя и не секретный, но химии и ГСМов там до чертовой бабушки. И тут зазвонила вертушка.

— Слушаю, — сорвал я трубку.

— Сергей Владимирович, — взволнованным голосом сообщил мне Виктор Сергеич, — авария на ОКБМ, очень серьезная, машина у подъезда стоит, выезжайте.

— Друзья, — обратился я к тележурналистам, — у нас возникла небольшая проблема, поэтому я вынужден покинуть вас на некоторое время, может пока с моим заместителем пообщаетесь?

И я показал жестом на Аню.

— Сергей, мы же не глухие, а мембрана в твоём телефоне довольно громкая, так что слышали мы всё — возьми нас с собой, пресса же должна быть в курсе того, что у нас происходит?

— Хм, — задумался я на минутку, — ладно, поехали. Аня, остаёшься на хозяйстве, отвечай на звонки и успокаивай народ. А у вас машина есть? — это я уже у Маши спросил.

— Была, но мы её отпустили до вечера, — ответила она.

— Тогда едешь ты и два оператора, а молодой человек остаётся в помощь Ане. Машина же не резиновая. Так, все по коням.

И мы резвым аллюром понеслись к выходу, Волга и правда стояла прямо у ступенек и даже с работающим мотором. Не чёрная, и на том спасибо дорогому Виктор Сергеичу. Ехать до ОКБМ было примерно 6–7 км, на угол Сормовского шоссе и Бурнаковки, без пробок минут пятнадцать, не больше. Обе улицы были перекрыты милицейскими УАЗиками метров за 200 до перекрестка, нас пропустили после предъявления удостоверения городского головы.

Затормозили перед черной Чайкой — ого, да это сам первый секретарь обкома прибыл, товарищ Христораднов. Притормозил пока журналистов, а сам подошёл поближе.

— Здравствуйте, Юрий Николаевич — при не очень удачных обстоятельствах мы снова встретились, — сказал я секретарю.

— Здравствуй-здравствуй, Сережа, ты, говорят, только сегодня в должность вступил?

— Так точно, и в первый же день такое… что случилось-то, не расскажете?

— Взрыв в первом конструкторском цехе, там четыре новых реактора готовили к сдаче, на одном пробный пуск делали и он взорвался… а это кто там в твоей машине сидит?

— А… это корреспонденты с Центрального телевидения, приехали снять сюжет о моём избрании, а тут видят такое дело, ну и напросились вместе со мной…

— Центральное телевидение это хорошо, — я даже физически увидел, как в голове у Христораднова завертелись шарики с роликами, пытаясь обратить ситуацию в свою пользу. — Пусть пока никуда не бегают, а попозже мы с ними поговорим.

— Радиационный фон-то замеряли? — озабоченно спросил я.

— Конечно, за пределами первого корпуса превышение естественного фона небольшое, раза в 3–4, слава богу, крыша и стены устояли, а внутри ужас, что творится, порядка пяти тысяч рентген…

— Может миллирентген? — сделал я слабую попытку поправить его.

— Каких мили, натуральных рентген — минута пребывания там, и ты труп, — отрезал Христораднов.

— Надо комиссию наверно создавать, — продолжил я, пытаясь вспомнить, с чего там начинали после Чернобыльской аварии, — и ядерщиков из Курчатовского института звать. И огородить территорию хотя бы на километр вокруг…

— Здесь город, Серёжа, в радиусе километр тысяч 50 народу живёт, с ним ты что предлагаешь сделать?

И в этот момент у меня запиликал мобильник в кармане, я извинился перед секретарем и нажал на ВКЛ.

— Здравствуй, Сергей, — сказала трубка начальственным голосом.

— Здравствуйте, товарищ Генеральный секретарь, — отбарабанил я в ответ.

— Не так громко, — осадили меня, — можно Дмитрий Фёдорович. Ты сейчас на месте аварии?

— Так точно, в сотне метров от входа в ОКБМ.

— Должи обстановку.

Я добросовестно пересказал ему то, что только что сейчас услышал.

— Радиационный фон за пределами здания повышен незначительно, но внутри, как говорят специалисты, до 5 тыс рентген в час.

— Может микрорентген? — Устинов тоже попытался преуменьшить проблему.

— Никак нет, Дмитрий Фёдорович, именно рентген, смертельная доза для человека за минуту пребывания.

— Так… — задумался он, — кто там с тобой рядом есть?

— Христораднов есть, Юрий Николаич, он раньше меня сюда прибыл.

— Дай ему трубку.

Я сказал, кто на проводе, при этом у Христораднова сильно округлились глаза, но трубку он взял достаточно твёрдой рукой. Они проговорили примерно минуту, после чего секретарь вернул мне телефон и сказал немного дрожащим голосом:

— Я назначен председателем комиссии по ликвидации аварии, ты моим заместителем, из Москвы через час вылетит борт со специалистами, оцепление в километр утверждается, будем готовить народ к эвакуации…

— Очень хорошо, — ответил я, — а с журналистами что делать будем?

— Пойдем поговорим, пять минут, не больше, а потом пусть уезжают к чертовой матери на безопасное расстояние.

Мы вдвоём подошли к машине, где сидела Маша и её два оператора.

— Мария Пална, — сказал я официальным голосом, — сейчас председатель правительственной комиссии товарищ Христораднов сделает заявление для прессы, а затем вам надлежит покинуть опасную для жизни и здоровья зону.

Операторы выпрыгнули из машины, как чёртики из шкатулки, и начали готовить аппаратуру, Христораднов же вынул расчёску и причесался, глядя в боковое зеркало Волги (правильно, подумал я, авария аварией, но то, как выглядишь перед камерой, следует учитывать). Потом Маша начала:

— Уважаемые телезрители, мы с вами сейчас находимся в городе Горьком, где на одном из местных предприятий только что произошла крупная технологическая катастрофа.

Христораднов поморщился на слове «катастрофа», но сказать ничего не сказал. Маша продолжила.

— По имеющимся у нас данным взорвался один из ядерных реакторов, которые производит Опытное Конструкторское Бюро Машиностроения, расположенное в Московском районе города. Территория Бюро оцеплена, вот она перед вами.

И Маша махнула рукой оператору дать план завода.

— Сейчас ситуацию пояснит председатель правительственной комиссии по ликвидации последствий аварии Юрий Николаевич Христораднов. Юрий Николаевич, насколько серьёзна эта авария, сколько человек пострадало при взрыве и есть ли какая-либо угроза для населения города?

И она протянула ему большой чёрный микрофон. Николаич откашлялся и начал:

— Не буду отрицать, что произошла крупная авария, погибших при взрыве нет, десять человек госпитализировано, но ситуация достаточно серьёзная. С целью защитить население окружающих завод кварталов принято решение объявить эвакуацию — меры уже принимаются, в течение 24 часов всё будет завершено.

— Каков уровень радиоактивного излучения внутри и вне завода? — продолжила Маша.

— За стенами корпуса, в котором произошёл взрыв, уровень излучения можно считать практически неотличимым от естественного фона, внутри же он довольно высок.

— Сколько именно там рентген, уточните пожалуйста.

— Эта информация сейчас уточняется, точные данные будут чуть позже, — ушёл от ответа Николаич.

— Есть ли данные, по какой причине произошла авария? Есть ли риск повторных взрывов — ведь как я понимаю, в том цехе находился не один реактор…