Вдоль белой полосы (СИ) - Перепечина Яна - Страница 53

Агату это не беспокоило. В постоянном присутствии Антона она не нуждалась, поскольку и сама жила насыщенно, с утра до ночи была то на учёбе, то на работе, а вечерами готовилась к семинарам. В первые недели и даже месяцы совместной жизни ей казалось, что к мужу она испытывает что-то вполне похожее на любовь. Во всяком случае, рядом с ним ей было вполне комфортно и спокойно, а его возвращению домой она радовалась, стараясь приготовить что-нибудь вкусное… Но вскоре Агата начала замечать, что Антон стал меняться.

Как-то раз они вместе ехали в автобусе и сидели рядом с дверью. Худенькую опрятную старушку с тяжёлой сумкой Агата заметила издалека. Увидев автобус, старушка подтащила сумку поближе к кромке тротуара. Водитель человеколюбиво распахнул двери прямо напротив. Агата ждала, что Антон встанет, чтобы помочь. Но тот равнодушно смотрел, как пожилая женщина старается подняться по высоким ступеням. Тогда Агата вскочила, наклонилась и с невероятным усилием буквально втащила сумку вместе со старушкой в салон. Бабушка рассыпалась в благодарностях, Агата усадила её, поставила рядом сумку и вернулась к Антону. Тот всё это время спокойно сидел, даже не собираясь помогать.

Агата, пробравшись мимо него на своё место, уставилась в окно, не зная, как реагировать на такой странный для неё поступок, вернее, отсутствие поступка. Её папа не смог бы так. И Никита… Он бы тоже обязательно помог. В этом Агата, впервые за долгое время позволившая себе вспомнить про Никиту, была уверена. Зато Антон… Антон совершенно спокойно смотрел на то, как надрывается, поднимая сумку, старушка и как его собственная жена помогает ей…

До дома они ехал молча. Антона, казалось, повисшее молчание совершенно не тяготило. Агате же впервые рядом с ним стало тошно.

С того дня Агата стала приглядываться к мужу. С ней самой он вёл себя по-прежнему тепло и ровно, говорил комплименты, часто дарил цветы. И, когда Агата рассказала позвонившей Нюре о случае со старушкой, старая подруга даже рассердилась:

— Ну, ты даёшь, Агатик! Мало ли, почему не помог: задумался или плохо себя чувствовал, а тебя не хотел беспокоить, поэтому и не жаловался. И вообще, что ты к нему цепляешься?

— Я не цепляюсь, — растерялась от такого напора Агата, которая с трудом могла представить себе ситуацию, в которой её папа или Никита не помогли бы старушке. — Просто это выглядело так некрасиво…

— Я так понимаю, у тебя просто никаких проблем нет, и ты их себе сама выдумываешь, чтобы потом героическими усилиями преодолевать, — сердито фыркнула Нюра и сменила тему:

— Видела тут Лагина и твоего Тони по телевизору. Круть, я тебе скажу! У тебя муж скоро станет телезвездой!

— Да какая телезвезда, — рассмеялась Агата. — Их просто пригласили в качестве консультантов на ток-шоу.

— Ну, а я про что? — в общем, я к вам приеду на днях за автографом.

— Приезжай, конечно, — обрадовалась Агата. — Давай в ближайшую субботу. Тони должен быть дома.

— Ну, и отлично! Ближе к делу я ещё позвоню! Чмоки, жена телезвезды!

Положив трубку, Агата задумалась над словами подруги, но телефон зазвонил вновь.

— Агата, девочка наша! — экспрессивно пропела в трубку её свекровь. — Мы сегодня вечером будем в ваших краях и на минутку заскочим к вам, если ты не против.

— Конечно, не против. Только отчего же на минутку? — Агата к свёкрам относилась с большой нежностью.

— Да нас в гости пригласили! — тихо разговаривать свекровь не умела, и Агата с улыбкой чуть отодвинула трубку от уха. — А у нас сумки стоят с книгами Антоши. Он просил их привезти по возможности. Вот мы и закинем. Он сам-то дома будет?

— Я не знаю, — честно ответила Агата.

— Ну, не будет, так не будет. Мы хоть на тебя посмотрим и сумки оставим. Что мы, в конце концов, своего сына не насмотрелись, что ли? — жизнерадостно рассмеялась свекровь и отключилась.

Антон к приезду родителей не вернулся, свёкры, действительно, только расцеловали невестку и уехали. Агата вздохнула и принялась расставлять на полках привезённые книги и складывать в ящики стола исписанные тетради. Все они были об ИЛП. Агата, которая, кроме как на первом тренинге, больше никогда не бывала на занятиях по индивидуально-личностному программированию, подумала, что не дело так мало интересоваться тем, чему отдаёт всё своё время муж, решила восполнить пробел. Она вытащила самый потрёпанный том, в котором было много закладок и пометок, и принялась читать.

— Мама! Что случилось?! Кто умер?! — попытался достучаться до плачущей Клавдии Петровны Никита.

Она судорожно всхлипнула и прорыдала:

— Митя! Митя погиб!

Слова мамы его оглушили. Он молчал, не в силах ничего сказать. Мама даже несколько раз позвала его, тревожно выкрикивая в трубку:

— Сынок! Никита! Ты слышишь?!

Он услышал её не сразу и с трудом выговорил:

— Да. — И добавил: — Я всё понял. Не плачь, мама. Позвони, пожалуйста, Митиным родителям и спроси, какая нужна помощь. Или нет. Я сам позвоню. А ты прими успокоительное и ложись. Я скоро приеду…

— Хорошо, конечно, — сквозь слёзы пообещала мама и тут наконец поняла: — Как приедешь? У тебя же самолёт!

— Я скоро приеду, — ещё раз повторил Никита и повесил трубку.

Следующие два дня он жил так, словно видел себя и всё происходящее со стороны. Вот он быстро идёт к очереди на регистрацию и объясняет отцу, что никуда не полетит. Изумление, а потом и потрясение отца, его вопросы и увещевания плохо доходили до сознания Никиты. Он просто делал то, что считал нужным: отправился домой, связался с теми, кто ждал его в Германии и сообщил об изменении планов, а потом позвонил родителям Мити.

Трубку взял его отец. Никогда в жизни Никите не было так сложно разомкнуть губы и что-то сказать. Впервые все слова казались фальшивыми, бессмысленными и бесполезными. От помощи родители Мити отказались, только попросили, чтобы Никита был на похоронах.

— Он тебя очень любил, Никитушка, — впервые так ласково назвал его Илья Владимирович, — так любил… Ты приходи…

— Я приду, — еле слышно откликнулся Никита, чувствуя, как из нестерпимо болящего сердца поднимается в горло крик. Он быстро нажал на кнопку отбоя и с силой ударил кулаком в стену. Капитальная стена отозвалась глухим звуком, рука заныла, но всё это ничуть не помогло если не унять, то хотя бы перебить разрывающую на части боль. Слышно было, как в своей комнате тихо переговариваются родители и всхлипывает мама, потрясённая гибелью Мити. И от этого было ещё мучительнее.

Никита подышал открытым ртом, чтобы избавиться от судороги, которая сводила горло с застрявшим в нём криком, снова протянул руку к телефону и тут же отдёрнул её. Нужно было позвонить Агате, но её номера он никогда не знал. Митя тот да, звонил ей иногда, редко, чтобы не показаться навязчивым, но звонил. И всегда пересказывал Никите, о чём они говорили. А теперь Мити нет, и нужно бы позвать на его похороны девушку, которая была ему дороже всех на свете. И он, Никита, должен это сделать. Никита, достал записную книжку, сел и стал звонить по всем телефонам соседей, которые только знал.

Через полчаса и несколько непростых разговоров номер родителей Агаты лежал перед ним. Никита второй раз за последний час с трудом набрал семь цифр и диким усилием разжал словно сросшиеся губы.

К телефону подошла одна из бабушек Агаты. Никиту она узнала сразу и явно заволновалась.

— Анастасия Владимировна, — как можно мягче сказал Никита: — Погиб наш Митя, послезавтра похороны. Возможно, Агата сможет…

— Митенька! — ахнула бабушка Агаты и тихо заплакала: — Как же так?

— Я пока сам ничего не знаю. У меня язык не поворачивается спрашивать у Митиных родителей.

— Да… Да, конечно, ты прав. Не спрашивай… Ты знаешь, Никитушка, а ведь Агаты нет, она к родственникам уехала. И вернётся только через неделю. Ты уж купи от нас цветов, а я потом тебе деньги отдам… Ах, какое же горе… Как мы Митю все любили… Особенно Агата…